Внутри начинала кипеть обида и злость на естественных и единственных виновников вообще всего, что происходило с ним в жизни – на дроу.

Если бы не они, ничего этого бы не было. Никто бы не погиб. Никто бы не был рабом.

Он осознал одну простую вещь: пока он был слаб, он ничего не мог менять вокруг. Только сильные способным менять мир и бороться с ним. Всех слабаков жестокий мир Подземелья просто пожрет. Тут слабые погибают, а сильные становятся еще сильнее.

Я не стал умнее…не стал хитрее…не стал мудрее…Я такой же…

Он понял, что этих пятиста лет словно не было. Годы, прожитые в полумраке бессознательности не дают ничего нового. Он вспоминал Древнего, который рассказывал ему удивительные вещи и который столько знал, и это была лишь частица того, что он решил ему поведать.

Драмар взглянул на свое тело. Теперь оно, покрытое тускло-золотой кожей, мало напоминало тело старика. Исчезли морщины, застарелые травмы, суставы двигались как у молодого, перестав похрустывать, шрамы рассосались, а кожа разгладилась везде, где только можно.

Гоблин пощупал зубы. Даже за эти недели заново выросло несколько зубов, которых давно не было. Он обновился полностью. Да, его кожа, если присмотреться и внимательно ощупать, будто состояла из крошечных чешуек, но это не шло ни в какое сравнение с мутациями Охотников.

Но, несмотря на помолодевший внешний вид, внутри Драмар еще больше ощущал себя стариком, чем раньше. Из-за памяти.

Целый день гоблин вспоминал свои разговоры с Древним, прокручивал сказанные слова. Да, древний прямо указал ему зачем он помог ему обрести силу – чтобы он освободил гоблинов, а не бросался мстить и убивать любого дроу до которого дотянется.

Я должен ему…должен им всем…моим сородичам…Я должен себе!

Он должен был всему погибшему племени и загубленным поколения, должен выжившим детям – ЗурДаху, Кайре, Тарку, Саркху. Должен за то, что хоть и спас их, но привел в рабство и тем самым снова сделал неверный выбор. Снова ошибся. Должен тем, кто не дошел – Кае, Дракху, Кракху и…Инмару.

Если он ничего не сумеет исправить, никому не сможет помочь, то получится, что он получил силу зря, прожил столько лет зря, и обладая возможностями большими чем любой Охотник, так ничего и не сделал для своих.

Жуткое чувство одиночества кольнуло внутри, в самое сердце.

Это свобода…делать что хочешь…

Когда никто не имеет права тебе указывать что и как делать, и когда тебя ведет что-то другое, какое-то внутреннее чувство правильного.

Долг…

Впервые он понял, что значит это слово. Понял как-то по особенному, всеобъемлюще – так, как не понимал прежде. Будто получив обратно свои воспоминания он стал цельным.

На плече что-то зашевелилось…

Златка…

Их связь окрепла и он ощущал ее настроение и…эмоции.

Я не один.

Златка стала намного более самостоятельной, чем вначале. Она теперь могла улетать далеко вперед, на тысячи шагов, и разведывала обстановку. С ее новыми способностями она легко справлялась с тварями Подземелья, значительно крупнее себя.

Драмар снял ее с плеча.

— Тяжелая ты стала, Кая…

Златка вспорхнула и неподвижно зависла в воздухе, как умела только она.

— Да, нам пора идти вперед, но прежде…

Драмар глубоко вздохнул и погрузился в свое обновленное после Трансформации восприятие. Он понимал, что для златок, как и для него, восприятие их главная способность. Способность, дающая им возможность выживать и прятаться. И теперь он осознал, насколько неполноценным было его ощущение опасности до Полной Трансформации: оно было спонтанным, интуитивным, не всегда срабатывающим, часто бездействующим в нужные моменты.

Сейчас же оно стало огромным и…контролируемым. Оно будто совместилось с уроками троглодитов. Ощущение вибраций и чувство опасности словно объединились в что-то большее.

Драмар в прямом смысле видел и чувствовал вокруг себя более чем на тысячу шагов. Нужно было только замереть и сконцентрироваться, полностью уйти в ощущения и на него тут же наваливался поток информации. Поток маленьких и больших угроз, которым не было числа. Совсем как мелкие насекомые, вызывающие волны вибраций, которые учили его чувствовать троглодиты.

Сейчас гоблин проверял максимальную дальность своего восприятия и видимо…зашел слишком далеко. Потому что в глаза защипало, а по голове будто кувалдой начали лупить.

— Тяжело…надо тренироваться…— выдавил Драмар, сужая поле восприятия.

Он сумел разом охватить огромное пространство.

Надо привыкнуть, – подумал Драмар, – Начать с малого. Восприятие – это не только мое выживание, а и выживание тех, кто будет со мной. Я должен всегда ощущать угрозы, всегда и везде, даже во время сна. От маленьких до больших.

Раньше его способности срабатывали спонтанно, но теперь, учитывая что он привык полностью, в каждый момент контролировать свою кровь и гонять ее по телу, - контроль стал…абсолютным.

Достаточно было мысленного усилия – и его восприятие раскидывалось на сотни шагов вокруг, а если он добавлял усилия – то еще дальше.

Хоть сначала он и решил пойти дальше, то скоро передумал и еще на неделю задержался на территориях троглодитов. Он отрабатывал, тренировал восприятие. Учился использовать его во время передвижения, проверял границы, усиливал концентрацию на отдельных объектах, существах и поражался своим новым способностям.

Возникли некоторые трудности с, казалось бы, уже хорошо освоенной троглодитской походкой. Раньше она требовала определенных усилий, и давления этого яруса лишь играло на руку Драмару. Но с обновленным телом всякая тяжесть в передвижениях исчезла и чтобы бегать и прыгать не нужно было прилагать никаких усилий. Исчезла плавность и бесшумность походки. Это пришлось нарабатывать заново, но теперь гоблин знал как это делать.

С каждым днем освоения тела, в голове всё больше формировалась и укреплялась цель, которую поставил перед собой Драмар – освободить как можно больше сородичей, и сделать так, чтобы они выжили и стали сильнее.

На плечо вновь приземлилась златка и своими, словно поглаживающими ментальными волнами, начала его успокаивать. Насекомое не знало забот, тревог, душевных волнений – в нём была заложена одна цель и один инстинкт – выживать.

Это иногда помогало.

— Повезло тебе, — сказал Драмар, поглаживая золотистые крылья златки, — Что я тебя тогда не убил. Даже не знаю, что меня остановило…почему именно тебя?..

Златка-Кая затрепетала крылышками. Некоторые мысли Драмара она действительно понимала, но только если он дополнял мысль каким-нибудь эмоционально окрашенным образом. Этому приему он научился у златки.

— Ничего-ничего, — отряхнулся гоблин, — Сразу как освоюсь со своими способностями и телом, пойдём охотиться и добудем тебе ядра глаз – ты же хочешь их?

Усики насекомого дернулись, словно выражая согласие.

— Ну и обычных златок по пути наловим – твоих сородичей. Попробуем тебя ими накормить…Да и я сам должен проверить, повлияют хоть как-то на меня мелкие ядра или нет?

****

Взгляд Древнего следил за Драмаром.

Первые дни он его ощущал, а потом тот покинул пределы его восприятия и древний гоблин с облегчением выдохнул. Вернее….выдохнул бы, обладай он настоящим телом. Тело, которые выглядело как статуя, давно не функционировало – в нем держался лишь слепок сознания, удерживаемый мощной волей Тхларка. Так звали раньше того, кого Драмар именовал Древним.

Прощай старик, — послал он мысль вдогонку Драмару, и, не надеясь, что тот его услышит, — Надеюсь, ты сюда больше не вернешься.

Всё потому, что селение троглодитов представляло собой мощную ловушку, центром которой был глаз, – Первопредок злобоглаз. Тварь, чьи психические и телепатические способности поражали воображение.

Давным-давно Тхларк посчитал, что это место будет хорошим для медитации. Тут была достаточно высокая концентрация Ци, как для Подземелья, и троглодиты были достаточно миролюбивой расой.