Я засыпаю?

Уже через десяток мгновений он понял, что не засыпает. И вокруг была вовсе не тьма. Вокруг была…черная вода. Уши заложило. Глаза налились свинцовой тяжестью. Дышать было невозможно и…не нужно.

Драмар ничего не понимал, поэтому попытался мысленно произнести слово, как это делал, разговаривая с Древним.

Но едва он это попытался сделать, по голове будто молотом бахнули:

ТИХО! МОЛЧАТЬ!

И в этот раз было больно. А спорить с тем, кто может мыслью причинить такую головную боль, он не стал.

Если бы хоть Древний предупредил, что именно ждет его в этом ритуале Единения, ему было бы проще. Он знал бы чего ожидать.

Драмар теперь ждал, молча, без единой мысли ждал что же будет. Он привыкал в черной полупрозрачной воде вокруг.

В ушах немного звенело, будто он действительно погрузился воду.

Зато в теле появилось ощущение странной невесомости. Или это было не тело, а сознание?

В любом случае, такой легкости Драмар давно не испытывал. Последние два месяца у троглодитов он ощущал лишь огромную, грозящую его раздавить тяжесть. Разгрузиться, пусть и подобным образом было невыносимо хорошо. Он облегченно выдохнул.

Кругом была тишина. Невероятная. Почти острая на ощупь тишина.

Вдруг Драмар увидел себя в этой черной воде. Он был не один. Его окружало семь силуэтов. Видимо, тех самых стариков, которые протянули ему ту злосчастную трубку.

Но это было не всё. В самом центре их круга появилось другое существо. Большое.

Несколько мгновение гоблин взглядывал в него, а потом понял.

Троглодит.

Только вдвое больше обычного. Изо рта как хобот от него шла та самая трубка, часть его самого.

Совсем как та…из которой я пил! — с ужасом подумал Драмар.

Тихо…тихо…тихо…

Думай тише…тише…тише…

От существа, словно рябь по воде исходили мысли этого существа. И, похоже, оно обращалось именно к нему. Оно не било набатом, как семь стариков, а обращалось почти нежно, легко, едва касаясь его сознания.

Громкий…какой громкий…не бойся…расслабься…

Драмар съежился и постарался не думать. Ни о чем.

Семерка троглодитов словно парили в этой воде полностью расслабившись. А вот Драмар…Драмар был зажат.

Вдруг существо в центр издало звук. Низкий, вибрирующий, он импульсами расходился вокруг.

Омммм…Омммм…Омммм…

Сознание Драмара, — он понял, что тела тут нет, — встряхнулось.

Омммм…Омммм…Омммм…

И каждая подобная волна вибраций заставляли его дрожать. Древний троглодит будто пытался вытряхнуть из него все посторонние мысли. После вибраций следовал короткий миг расслабления. Встряска…и расслабление. Встряска…и расслабление. Встряска…и расслабление.

Омммм…

Ему не давали собраться с мыслями. Только он очухивался, как следовал новый удар-встряска.

Хотелось закричать, но и этого он не смог.

Остановка наступила внезапно. Драмар уже ожидал волну вибрации, но она не пришла.

Наступила настолько оглушающе приятная тишина. Драмар будто растворялся в воде.

В голове прозвучал голос:

Почувствовал? Именно так я себя ощущаю, когда ты громко думаешь. Мне больно. Учись думать тише. Будь незаметен…будь тих…будь един со всем. Тебе дают шанс познать.

Драмар сразу всё понял. Восприятие троглодитов слишком обострено и болезненно, а каждый звук, или в данном случае мысль — оглушительны.

Он перестал думать. Застыл, растворяясь в наступившей тишине. Сразу пришло легкое умиротворение. Все ненужные мысли исчезали, пропали заботы, тревоги, волнения.

Мысли исчезли. Осталось лишь созерцание прозрачной тьмы и фигур вокруг.

Но это длилось недолго. Едва он достиг нужного состояния, как услышал звук. Это было что-то среднее между гулом, тихим пением и движением потока воды. Всего лишь звук. Но он вмещал в себя всё.

Один звук.

Настройся на него! - прозвучало в его голове.

Звук ширился и теперь был одновременно и везде и только в одной плоскости. Драмар выдохнул.

Расслабься! Растворись!

Несколько мгновений он пытался расслабиться. А потом перестал. Потому что пытаться расслабиться неправильно. Нужно не пытаться.

Он потянулся к этому звуку всем своим сознанием.

И звук утянул его за собой. Последовал взрыв сознания. Потому что звук обрел цвет, насыщенность, объем, оттенки. Он стал всем.

Драмар перестал быть. Его унесло.

Звук создавал объемные картины жизни. Это было совсем другое видение реальности, невозможное для существа со зрением.

Моя жизнь! — прозвучал голос одного из стариков.

Жизнь была однообразна, как всякая жизнь, но со своими мелкими оттенками. Только спустя десяток мгновений Драмар понял, что видит иной мир. Мир вибраций.

Именно так троглодиты чувствовали мир. Постигая его через поверхность. Именно для этого и нужны были гладкие стены. Они еще больше усиливали их ощущение мира, сглаживали неровности.

Кроме того, троглодиты не любили эхо и отзвуки, которые неизбежны при природных неровностях тоннелей.

Мир вибраций формировал совершенно другую картину мира. Заставлял чувствовать иначе. Тоньше. Болезненнее. Вечная слепота тьмы никуда не делась, но она раскрашивалась другими ощущениями, неведомыми Драмару.

Вибрации, словно бесконечная резонирующая струна проходили по всему его телу – от кончиков пальцев до мочек ушей, они обостряли чувствительность, заставляли дрожать в попытке уловить реальность чужака. Троглодиты были одним оголенным нервом. От картин, воспоминаний жизни старого троглодита Драмару становилось больно. Время то ускорялось, то замедлялось.

Это существование — странное, ненормальное, было по своему удивительным. Как если бы у Драмара вдруг появились другие глаза, другие чувства, другая пара ушей и органов чувств. Недостающих органов.

Он не знал сколько это длилось. Просто в один момент его выбросило в темное пространство, где парили эти темные фигуры.

Тишина вернула ему хоть какое-то ощущение себя. Потому что он до того погрузился в тот “звук”, что чуть не потерял собственное я в жизни троглодита.

Нр не успел он окончательно “протрезветь”, как раздался другой звук, чуть выше предыдущего. И Драмар уже знал что делать.

Следующая жизнь.

А потом еще одна. И еще одна.

Каждый старик делился с ним своей жизнью. Возможно не всей. Возможно это была лишь часть воспоминаний. Но эта была великая честь. Не надо было это объяснять. Это и так интуитивно было понятно.

Когда каждый из семи отдал свое. Они теперь ждали.

Ждали ответного.

Раскройся!

Прозвучи!

Драмар не знал как заставить, как создать свой звук. Но ему помог тот, большой и древний троглодит. Подтолкнул. Он будто создал нейтральную ноту, чистый звук, куда втянул Драмар и сказал:

Показывай! Всё показывай!

Они хотели видеть. Видеть что видел он. Для этого им и нужны были чужаки. Они хотели видеть и другой мир. Тот, который видел он.

Драмар вспомнил. Одно воспоминание.

Ярче! Сильнее!

Тогда он вспомнил во всех деталях, подробностях, припоминая запахи, ощущая заново эмоции, физическое состояние. Вспоминал всё. Всё то, что было недоступно им. Картинки летели в потоке одна за другой, а им всё было мало. Они хотели видеть всё. Знать всё.

Это жутко выматывало. Будто у Драмара высасывали саму жизнь.

Переживать заново всю жизнь…было болезненно. Это истощало.

В какой-то момент, когда он дошел до последних событий, то уже еле держался. Прозвучал голос-мысль, грозный, сильный:

Хватит!

Его почти сразу выбросило из потока вибраций и звука, но перед этим его взгляд словно приковался к троглодиту с трубкой во рту, и он разглядел то, чего не увидел сразу.

Посредине лба был распахнут глаз.

Зрячий! — вдруг уловил он мысли семерых.

Вне времени! — последовала следующая мысль, а потом они пошли одна за другой.