- Не нужно грустить, дитя моё, - ласково произнес граф и глаза его заблестели глядя на девушку.

- Извините, Николай Платонович, мне немного тоскливо, - призналась она.Он осторожно взял её руку и вздохнул, точно читал её душу.

- У тебя все будет хорошо, ты будешь счастливой. Обещаю, ты не о чем не пожалеешь, - сказал он, а она немного успокоилась глядя как он добр к ней.

- Вы очень любезны, - обронила девушка.

- Тебя что-то тревожит? – Спросил он, а когда она смущенно потупила глаза продолжил, - ты можешь говорить со мной на любые темы, знай, я не буду тебя осуждать, я тебя пойму всегда и выслушаю.

- Моя няня Фрося, исчезла из поместья совсем неожиданно, но только Андрей Петрович отказывается что либо говорить. Она была единственным родным мне человеком после Анны Степановны, она вырастила меня, я очень её люблю и не знаю где она.

- Что ж я расспрошу у князя о ней и сделаю всё, чтобы она поехала с нами, - решительно заявил тот.

- Вы и вправду сделаете это? – Глаза Мари заиграли радостью и улыбка осветила бледное лицо.

- Конечно, дитя моё, - его выцветшие голубые глаза превратились в узкие щели, он искренне улыбался вместе с ней, желая теперича сделать её самой счастливой.

Они добрались до Протасовки и миновав ворота Мари облегченно и в то же время с грустью вздохнула. Не смотря на все трудности в отношениях с Андреем, именно здесь она пережила самые лучшие моменты, скорее связанные с Алексеем, чем с ней самой. Ежели бы не тот случай в кабинете, то она бы не убежала в тот вечер в неизвестном направлении, не познакомилась с любовью своей жизни, с другой стороны жена Протасова не умерла бы. Хотя много рассуждая о том, Мари сходилась к мнению, что быть может так и вышло бы в любом случае, не её вина в том, князь сам полез к ней, сам создал давешнюю ситуацию.

Они оказались в гостиной, в доме приготовили праздничный обед в честь свадьбы, но Мари не чувствовала себя частью данного торжества. Ей казалось она лишь безмолвный свидетель данного действа, но никак ни невеста и не графиня Оранская. Андрей отдал распоряжение слугам и переключился на обручившихся, в его взгляде явно читалась насмешка глядя на юную девушку и её пожилого супруга.

- Думаю вряд ли стоит отмечать этот абсурд, - вдруг произнес тот, чем вызвал нотку гнева у графа.

- Отчего же, Андрей Петрович? – Парировал тот, - это вполне узаконенный союз, как перед людьми и богом.

- Не смешите меня граф, всем известно кто вы такой. У вас за душой вряд ли найдёт свободный целковый, а весь этот маскарад на занятые средства, - ухмыльнулся Андрей, ему хотелось унизить того перед растерянной Мари.

Николай Платонович вздохнул, ему не хотелось разубеждать того, да и кто поверит в его опровержение, единственное хотелось уберечь Марьяну, она то уж никак не должна пострадать.

- Мари, дитя моё, - обратился он к взволнованной девушке, - поди к себе. Я тут переговорю с князем.

Мари самой хотелось скорее скрыться ото всех и побыть одной и она подхватив платье поспешила во флигель.

- Однако вы смешны, граф, - Андрей освободился от галстука, который мешал ему и вальяжно кинул его на канапе, - обращаться так к своей жене, право сверх здравого смысла.

- Отныне, князь, я вам ничего не должен, так же как и вы мне, и прошу относиться уважительно к моей жене и не пускать на смех мои слова, - строго произнес тот.

- Что вы, Николай Платонович, я и не думал, но будьте справедливы, ваше обращение по истине забавно, - развёл руками Андрей.

- Вас не должно касаться ничего из моей жизни, тем паче моя супруга, - продолжал отчитывать его граф.

- Что ж тогда выпьем, - улыбнулся Протасов.

Он быстро налил им по бокалу бренди и когда они расположились в кресле, Николай Платонович вспомнил о няне Мари и её пожеланиях относительно той.

- Кстати, Андрей Петрович, моя супруга обмолвилась, что её няня, некая Фрося, исчезла и она не видела её уже более седмицы.

- Что вы я бы мог и сам обсудить это с ней, к чему эти перипетии относится крепостной, - недоумевал князь.

- Смею заметить для неё это не просто крепостная, та вырастила Марьяну, - рассуждал Оранский, сделав глоток.

- А я смею отметить, что вырастила её моя мать и жила та не нуждаясь не в чём, - отрезал Андрей. – Только вы, Николай Платонович вряд потянете, ведь вы бедны как церковная мышь.

От услышанного у графа поползли вверх густые брови и поджав губы, он старался сохранить самообладание, на его морщинистом лице появилась некая жалость, ведь тот не знает о нем ровно ничего.

- Думаю, Андрей Петрович, пара закончить наш разговор, иначе это перерасчёт в нечто большое, - процедил граф, поднимаясь с места. – Пойду, потороплю Марьяну.Мари переделать в лёгкое мусорное платье голубого цвета, с отделкой по бокам, вспоминая что его любила крестная. Она открыла шкатулку, где на неё смотрел перстень Алексея, отчего она неровно задышала, точно это был сам он. К удивлению девушки своего кулона она там не обнаружила, но точно помнила что положила их вместе, дабы не забыть. Она принялась вытряхивать содержимое, но когда шпильки, ленты и брошки рассыпались по столу, стало ясно кулона среди них нет.

- Ты что-то потеряла?

На неё возле приоткрытой створки смотрел граф, а Мари стараясь не казаться обеспокоенной, улыбнулась ему.

- Да вот решила собрать необходимое, - кивнула она на содержимое шкатулки.Вздохнув он подошел к ней и ласково улыбнулся.

- У тебя будет все необходимое в нашем доме, вернее в твоём, ведь я уже не молод, да и здоровье моё с каждым днем хуже, - легко произнес он, а Мари совсем не желала его кончины, он казался ей мудрым и добрым, от него взяла надёжностью и спокойствием.

- Я хочу, чтобы вы жили долго, - произнесла она, в ответ он взял её руку и поцеловал.- Мари, тебе нужно будет многому научиться. После моей смерти вести дела придётся тебе, но ты не останешься одна, мой верный управляющий тебе во всем поможет, будь в нем уверена, - заявил он, а она не понимала значения того.

- Как скажите, Николай Платонович, я все сделаю, обещаю что не подведу вас, - произнесла она полная решимости.

- На другое я не рассчитываю. – Заявил граф, - я нашёл достойную преемницу, воспитанницу Анны Степановны.С самого утра Мари чувствовала тоску, ведь нынче была её последняя ночь в этом доме. Не смотря на то что она всеми силами мечтала покинуть его, что-то в ней призывало к грусти, заставляло сердце щемить и тревожиться. За завтраком они сидели вместе с графом, Андрей с денницей уехал по делам, именно так он велел слугам говорить. Настоящую причину Мари знала, она догадывалась – тот демонстративно показывает, что не хочет и знать о ней, тем паче оказывать честь графу. Но это ей было кстати, лицезреть надменный вид Протасова она уже не могла, а рядом с Оранским, чувствовала покой и заботу.

Уложив вместе с крепостной свои немногочисленные вещи, Мари поняла что готова кричать от счастья больше не принадлежать Андрею. Его судьба и жизнь её больше не касается – главное чтобы она обрела покой и забыла Алексея. Он отныне перевернутая страница, и уложила последнее платье в дорожный кофр, девушка облегченно вздохнула. Она спросила у Дарьи не заходил ли кто к ней в спальню и получив ответ, что та не нанималась следить, Марьяна окончательно загрустила. Кулон в виде птице не найден, а значит это Протасов, иначе и быть не может, он знал, что девушка всегда носила его с собой и решил видимо так задеть её. Теперича она сожалела, что тот просто сбежал из дома, именно в день отъезда и не решалась рассказывать Николаю Платоновичу о том. «Ежели суждено, он вернётся ко мне, а если нет, то пусть Протасов пользуется им, но меня он более не сломает, я не стану унижаться и просить вернуть.»

Когда последние вещи были упакованы и уложены в дорожную карету, Марьяна попрощалась со всеми и поблагодарила за всё. Одно до сих пор её тяготило, Фрося так и не появилась, хотя Пантелей передал что по словам князя, та вернётся уже через два дня.