Тульская губерния, Богородицкий уезд, июнь 1810 год

За большим столом сидела женщина - перед ней горела масляная лампа и она с грустью наблюдала за горением фитиля, бросая тоскливый взгляд на пустые стулья, уставленные вокруг. Когда-то дом не был пуст и одиночеством она не страдала, у неё был муж, сын, тётушка с дядюшкой, да матушка, но теперича тяжело вздыхая она вспоминала весёлые ужины за этим столом. Её мысли прервала служанка - на подносе та принесла рыбу под соусом и немного крупы, как и просила хозяйка. Она осторожно, опасаясь прервать ее думы, поставила блюда перед ней.

- Что-то не хочется, Фрося, - произнесла она глухо. – Сама бы ела что ли.

- Нельзя же так, Анна Степановна, - приободрила хозяйку та, - почитай уж в тоску ударились.

- Скучаю я милая, - ласково обронила молодая княгиня, - по сыну, по мужу, да и по матушке тоже.

- Так Петра Ивановича уж не воротишь, а сынок ваш в городе с Агнессой Сергеевной, ему так лучше. Не вы ль согласие дали, чтоб ваша матушка его воспитанием занялась? – Развела служанка руками.

- Я, Фрося, я, - вздохнула княгиня, - токмо знаю столица, город, возможности, а тем паче ему так лучше, да и вскорости я сама уеду к нему. Полно тут киснуть.

- Вот и славно, Анна Степановна, а теперича кушайте на здоровьице.

После еды княгиня решила немного почитать и сидя на канапе в диванной погрузилась в занятное чтиво. Изредка она поправляла выбившиеся пряди русых волос пропуская тонкие пальцы сквозь волнистые локоны, касалась воротничка муслинового платья телесного цвета, а когда порядком устала, то решила идти наверх и заснуть наконец. Все мысли занимал единственный сын княгини Анны Степановны Протасовой - Андрей, который воспитывался с бабушкой в столице. Отношения с матерью оставляли желать лучшего, та мягко говоря была властной, строгой, не любила слушать, но изрядно раздавала советы, поелику Анна и не спешила в их имение на Садовой. Однажды она чуть ли не силой забрала ребёнка и напором убедила дочь, что та слишком мягкотелая не способная воспитать как нужно сына. Уже как пять лет она видела мальчика только пару раз в год, а ему к тому времени минул восьмой год.

Вздыхая Анна поднялась и поправив помятое платье неспешно направилась к лестнице. Только вступив на неё, к ней подоспела Фрося и округлив глаза, рассказала что к ним на ночь глядя заявилась гостья.

- Кто же? – Спрашивала удивлённая хозяйка.

- Просила вас подойти, дело у неё, сказывала, - только и ответила та.

Ничего не оставалось княгини и она нехотя направилась в вестибюль. Там у открытого французского окна стояла странная гостья, одетая в старую потрёпанную одежду, а когда она повернулась к Анне, то свёрток в её руках ожил - из него доносилось кряхтение и тихий, точно щенячий писк. Ничего не понимающая хозяйка смело подошла к странной особе и высоко вскинув подбородок сверкнула зелёными глазами, желая чтобы та начала говорить.

- Вот, госпожа, купите. – Проскрипела та.

Только и произнесла она, открыв край тряпицы, откуда виднелось белое личико ребёнка, беспокойно ворочившегося в ее руках.

- Ребёнок? – Ахнула Анна, ухватившись за голову.

- Девочка, прехорошенькая, нынче родилась - протянула та. – Берите, дорого не возьму, немного дайте на жизнь.

- Твоя ли? – Прошептала княгиня.

- Не моя, - качнула та седой головой, - но вам в пору будет.

Анна резко развернулась, позади стояла ошарашенная Фрося с лампой в руках, открыв рот она наблюдала за сей сценой. Княгиня поспешила к кабинету, где и хранила часть средств. Вернулась спустя пять минут и протянула гостье в потрёпанном сером платье пачку ассоциаций.

- Достаточно? – Не смело процедила Анна.

- Обижаете, не за деньги отдаю, а за сердце доброе, - проскрипела та.

Она спрятала ассигнации в большой карман спереди и протянула свёрток испуганной княгини. Та быстро приняла младенца и прижала к себе, отчего приятное тепло разлилось по тело. Девочка тотчас затихла на руках, точно чувствуя, что здесь её примут, не обидят и подарят любовь.

Лишь только малышка оказалась у Анны, странная гостья бросилась прочь и казалось растворилась в воздухе, так быстро она убежала, точно боялась что передумают. Уже минуя резные ворота она остановилась и потянулась к карману, достав пачку денег, а затем и подвеску на тонкой цепочке в виде птицы и некоторое время любовалось ей, зная что вещица не стоит много, а стало быть продать не получится. Вздохнув она провела широкой ладонью по голове и оглядевшись поспешила к своей телеге, что ждала её впереди.

Санкт-Петербург, Садовая улица, 1828 год

В особняке, что находился почти в центре столицы в будуаре перед большим зеркалом сидела молодая княгиня Протасова и любовалась собой. Молоденькая служанка, что крутилась возле бросала восторженные взгляды и улыбалась ей в отражение, но так увлеклась подбором серёжек и подвесок, что не замечала того. Она прикладывала украшения то к ушам, то к шее и вздыхая откладывала, а когда нашла нужное показала той.

- Красота, Юлия Алексеевна, - восторженно воскликнула служанка, принимаясь за белокурые локоны.

- Ах, Глаша, нынче я хочу блистать, у меня прекрасное настроение, - сказала та, предвкушая поход с мужем в Гостиный двор, где повстречается много знакомых. – А Андрей, он то готов или эскулап ещё не ушёл?

- Час назад как отбыл, - ответила та, накручивая прядь щипами для завивки волос.

- Слава Богу, хоть обошлось и рука снова работает как нужно, - облегчённо вздохнула та, продолжая любование собой.

Она с содроганием вспоминала как её муж Андрей Протасов был ранен на Балканах в войне с турками чуть более года назад и рука долго оставалась почти неподвижной, а теперича благодаря старанию лучших докторов уже пришла в нормальное состояние. Службу пришлось оставить, а на долго ли, он и сам не знает - ведь у них достаточное состояние дабы жить безбедно до конца своих дней.

Юлия пристала и покрутилась перед зеркалом в новом муслиновом платье цвета сирени и положив руку на выпирающий живот довольно вздохнула. Она очень хотела подарить любимому мужу наследника и они уже подбирали имя, а разрешения ожидали в конце лета.

Они спустились с высокого крыльца под руку и прищуриваясь от весеннего солнца направились к воротам. Не смотря на то что заканчивался март, снег почти растаял, на дорогах образовались лужи и в них переливались лучи, даруя окружающим чудные погожие деньки. Они решили погулять по набережной вдоль Фонтанки, а затем зайти в Гостиный двор и неспешно к вечеру возвратиться домой.

Они остановили пролетку и возница повёз их вниз, Андрей держал руку супруги всю дорогу и она счастливо улыбалась ему, предвкушая насыщенный день. Он просил остановиться и помог Юлии спустится с подножки, а затем неспешно направились вниз по течению Фонтанки. Дойдя до Обуховского моста, они некоторое время смотрели на голубые купола Троицкого собора. Морозный воздух смешанный с тёплыми лучами обжигал кожу лица, когда они прогуливались по мосту перекинутому через реку. Не успев вдоволь насладиться красотой немного оттаявшего города, как обернувшись они заметили что их догоняет Кузьма, лакей служивший у них.

- Андрей Петрович, прошу прощения, но вам велено немедля передать -это из Богородицкого уезда , - запыхавшись сказал он, поправляя сбившуюся меховую шапку.

- Что это? – Андрей быстро сломал печать, зная загодя от кого это письмо.

- Что там? – Нетерпеливо спросила Юлия, достав руки из муфты, чувствуя как от волнения стало жарко.

- Матушка больна, просит приехать как можно скорее, - он опустил руку и смотря на Троицкий собор, подумал что вскорости он может потерять родного человека.