– Я бы хотела хорошее шелковое платье. Вечернее, – ответила Наташа. – И повседневный костюм. Что у вас носят днем?

– Кто, госпожа? – поинтересовалась рыженькая эльфийка, зеленые глазки которой рассыпали по сторонам искры. – Люди носят именно то, что мы вам предложили. Гномы – совсем другое. Или вы хотите одеться так, как одеваются эльфы?

Последние слова она произнесла не то чтобы с осуждением, но как-то не слишком восторженно.

– В моем мире люди одеваются не так, как обитатели Деревни Посреди Леса, – ответила Наташа. – Наша одежда более близка к вашей.

И тут же поняла, что погрешила против истины, – разные люди одеваются по-разному. Другое дело, что она считает диким ходить в кожаных брюках.

– Так вы из другого мира… – протянула черноволосая красавица. – Что же вы сразу не сказали? Мы думали – из Забодаевки. Оттуда приезжают клиенты хорошие, состоятельные, только скупые. Мы для них специальный зал держим. А хотите в зале для эльфов отовариваться – так пожалуйста. Вот только размеры подойдут вам или нет – сомневаюсь…

– Что-нибудь подберем, – уверенно сказала рыжая. – Комплекция у нее подходящая.

Наташа вошла в высокий демонстрационный зал. Его пол был выложен прозрачным хрусталем, под которым текла прохладная даже на вид вода. На прозрачных стеллажах висели, лучась в потоках солнца, яркие цветные платья.

«Хорошо-то как», – вздохнула Наташа. И тут ее в который раз кольнула мысль о доме, о Сергее. Она здесь, а каково там ему и Ульфиусу? Втравила она их в беду и бросила, а сама здесь наряды примеряет. Особенно тревожно стало почему-то за Сергея. Ульфиуса просто так не слопаешь, не на того напали. Да и вообще – ему что? Развернется да и ускачет в свой Авенор. А Сергей, хоть и смелый, и ловкий, в очень неприятную историю может влипнуть…

– Что вам понравилось? – спросила черноволосая эльфийка, прервав раздумья девушки. – Показывайте, какие платья вы желаете, и будем подбирать по размеру и по форме.

– Вот это, – указала Наташа на светло-голубое платье с пышной юбкой и узким лифом, гладкое, атласное, без всяких рюшечек и кружев, удивительно праздничное и элегантное. Платье было словно из последнего модного журнала.

– Модель восемнадцать, цвет – небесный, – тут же записала блондинка. – Такие должны быть. Классика.

– Сколько оно стоит? – беспокоясь, что денег не хватит, спросила Наташа.

– Четыре шкурки, – ответила рыженькая. Наташа удивленно подняла брови. Одна мера шумшу. Дешево-то как!

Рыженькая истолковала жест по-своему.

– У нас ведь престижный салон, – заметила она. – В лавке вы можете купить и в два раза дешевле, но там его не подгонят точно по росту и по фигуре.

– Нет, нет, цена меня устраивает, – тут же ответила девушка. – Даже очень устраивает. Давайте подберем что-нибудь еще, а потом будем мерить. Кстати, туфли у вас тоже есть?

Кравчук пришел в себя. Он находился неподалеку от забоя. Раздавались громкие удары кирок «быков», шаркали взад-вперед длинные, яростно рыл породу рыжий. Над головой стоял виг-охранник. По всей видимости, охранял Кравчука. Коллега по забою наверняка попытались бы убить такого несговорчивого и опасного соседа. Из-за неработающего человека каждому из них приходилось трудиться больше, да и Вспжу раздражать лишний раз не стоило – плетки, когда виг не в духе, мог отведать любой…

Кравчук осторожно, стараясь, чтобы враги не поняли, что он очнулся, пошевелился. Все тело пронзила острая боль. Может быть, его били и после того, как он отключился, но определить это было трудно. После проклятого ружья болела каждая клеточка, дергался каждый нерв. Но на душе Кравчука было непривычно спокойно. Он вспомнил шарик с ушками, и жить сразу стало легче. Да, без шарика он давно бы наложил на себя руки…

Когда в ответвлении главного штрека перед ним повис веселый шарик с улыбчивым ртом, Владимир Петрович решил, что мечты альбиноса сбываются на удивление быстро, он в самом деле сошел с ума. Виги, другие твари-мутанты, багровое небо и многокилометровые свалки – все это нереально, но терпимо. А вот такой пузырь с ушами в шахте на глубине десяти километров – плохой признак.

Шарик повисел, улыбаясь, и ласково произнес:

– Что, Владимир Петрович, несладко тебе здесь приходится?

– Да где уж сладко, – вздохнул Кравчук. Почему бы и не поговорить с шариком-галлюцинацией? Все приятнее, чем с теми тварями, которые его здесь окружают.

– А был бы ты хорошим, вел бы себя правильно – ничего плохого с тобой не случилось бы, – нравоучительно пропел шарик.

– И то правда, – миролюбиво согласился Кравчук. – Работал бы сейчас тренером по вольной борьбе, ходил бы в драных штанах.

– Зато на душе спокойно, – парировал шарик.

– И кушать очень хочется, – заметил Кравчук. Он и сам удивлялся, что ведет подобного рода дискуссию. Объяснить свое поведение бывший директор и бандитский босс мог только тем, что никакого шарика на самом деле не было.

Дабы проверить свое предположение, Кравчук поднял руку, чтобы шарик погладить. Рука беспрепятственно сквозь него прошла.

– Да ты, милый, глюк, – спокойно объявил Владимир Петрович.

– Отчасти – да, – признался шарик. – Я – проекция. Но я существую на самом деле, только в другой плоскости реальности. Наяву в эти туннели добраться очень тяжело. И я помогу тебе. Постараюсь спасти. Только из шахты нужно выбраться. Сюда даже нашим силам не добраться.

– Из шахты выберешься – тоже твари везде, – заметил бывший директор «Барса». – Ящеры всякие. Виги шастают толпами. Разве что на службу к ним пойти…

– А вот этого делать как раз нельзя, – строго сдвинул едва заметные бровки шарик. Получилось очень комично. – Тогда ни я, ни кто-то другой тебе помочь не сможет Пока ты борешься, у тебя есть надежда. Верь мне – худшее уже позади. Теперь будет лучше.

И Кравчук шарику почему-то поверил. А шарик повисел-повисел и растаял в воздухе.

От приятных воспоминаний Владимира Петровича оторвал визгливый голос Вспжу, прибывшего в сопровождении двух крепких, похожих на бочонки, охранников.

– Кандалы – вериги – оковы на него. Хватит прохлаждаться, урод – погань – мразь. Работа ожидает – не терпит – предстоит.

Кравчук с удовлетворением отметил, что Вспжу прихрамывает. Охранники подхватили человека, заломили ему руки назад и надели наручники.

– Будешь работать приманкой для грызунов – вредителей – крыс, – объявил Вспжу.

– Вот тебе и худшее позади, – вздохнул Кравчук. Но не очень испугался. К крысам он относился спокойно.

Белоусова, дремавшего за рабочим столом в удобном кожаном кресле, разбудил резкий гудок интеркома. Олег Семенович вскочил, смахнув со стола тарелки с остатками колбасы и лимона.

– Тьфу ты, – прошептал он. Какой-то он нервный последнее время, все из рук валится. Белоусов нажал светившуюся кнопку дежурного охранника и хриплым голосом сказал:

– Слушаю.

– Командир, Вареник засек чужого на территории. Говорит, пробирается между складов. С виду – настоящий коммандос.

– Один? – заинтересованно спросил заместитель директора «Барса». Сон с него слетел мгновенно.

– Один. С автоматом, гранаты на поясе. Ясно, что не вор.

– Вареник как его засек? Тот его заметил?

– В бинокль инфракрасный. Тот пока ничего не подозревает. Включать сигнализацию?

– Подожди, – приказал Белоусов. Надо было подумать. – Он от главного цеха далеко?

– Метров сто.

– Подожди минуту и включай сирены. Всех людей туда. Срочно.

Сирены были психологическим средством, придуманным еще Кравчуком. Можно созвать людей и тихо – рации есть, телефоны работают. Но, когда начинает выть сирена, злоумышленники теряются и впадают в панику, отчего совершают много ошибок.

Не выключая интерком – на кнопку нажимать было некогда, – Белоусов схватил стоявшее у двери колдовское ружье и помчался к ангару, где собирали Машину. Ружью новому он не совсем доверял, как и большинство его людей, но у него было и другое оружие. С пистолетом в плечевой кобуре он никогда не расставался.