— На, будешь отвечать за его сохранность. Пробиваемся к дальним корзинам. Все вместе! Надо завладеть оружием.

Свалка возле оружейной кучи между тем продолжалась. С арены уволакивали всё новых пострадавших. Запасные выбегали на поле и немедленно кидались в бой. Путь к оружейным запасам преграждала толпа жаждущих получить преимущество игроков. С боем команда Эдика пробивалась к дальним корзинам.

Цитрус вдруг увидел, как взвился над ареной стрекозел с планеты Лемони. В руках стрекозел сжимал мяч и крутил продолговатой башкой — выбирал, в какую корзину опустить добычу. При его летных качествах осуществить точное попадание не составляло труда. Цитрус сообразил, что стрекозел серьезный конкурент, схватил за ногу, одного из игроков, пухленького таргарийца — не то чтобы он недолюбливал представителей этой расы, просто таргариец оказался первым, кто попался под механическую руку. Раскрутив парня, — тот при этом отчаянно визжал, — Цитрус швырнул его вверх. Стрекозел от меткого попадания на время забыл, что надо махать крыльями, камнем полетел вниз и шмякнулся о землю. Да еще попал на красную линию и задергался всем телом, как эпилептик во время приступа.

— Держу пари, мы заработали дополнительное очко, — заметил Мучо Чавос. — Возможно, даже не одно.

Команда продолжила движение вперед. Эдик так вошел во вкус, что уже не мог остановиться. В морду одному в синей форме в коричневую клетку, в морду другому в зелено-желтом костюме, в морду третьему в кирпично-красной сверху и лиловой снизу, этому в полосатой — желтой с черным по кумполу! Ой! Цитрус едва успел остановить кулак перед самым лицом Мучо Чавоса. Тот даже заорал от ужаса — ему уже пришлось однажды испытать, на что способна механическая рука «друга юности», и совсем не хотелось снова отправиться в глубокий нокаут.

— Ты что? С ума сошел?!

— Не знаю, что со мной делается, — выкрикнул Цитрус, вращая налитыми кровью глазами и стуча зубами, — я, кажется, себя не контролирую.

— Это всё адреналин, — сообщил вынырнувший откуда-то из общей свалки рангун и попробовал ударить Эдика сведенными в замок лапами по голове, но Цитрус опередил нападающего, влепив железным кулаком в зубы.

— Никогда не болтай попусту! — И пошел крушить всех подряд, уже совсем не разбирая, кого бьет и почему. Слева и справа мелькали цветастые костюмы, полоски и клетки, а он без устали раздавал удары. Едва кулак протеза достигал цели, врезаясь в челюсть, ухо, грудь, живот врага, Цитрус начинал хохотать от счастья, почти задыхаясь от накатывающего на него безудержного веселья. И снова погружался в пучину злого безумия. Где не было почти ничего. Только разноцветный карнавал дерущихся, лица-маски, мелькающие в калейдоскопе фигуры и тени. Казалось, о мячах никто даже не думает. Тут бы уцелеть да положить побольше соперников.

Между тем Цитрус превратился в настоящую угрозу для всех остальных игроков. От него разбегались в стороны. С верхних трибун отлично было видно, как, врезаясь в толпу, он проделывает в ней натуральную борозду, потом делит ее надвое, и, обогнув по дуге, снова бросается в бой. В его движениях, которые казались на арене беспорядочными, сверху прослеживался четкий рисунок. Вскоре он привлек всеобщее внимание и даже снискал славу, ему скандировали, кричали слова поддержки. У Эдика появились все шансы стать игроком года, выступить перед миллионами и произнести проникновенную речь, во время которой он непременно должен будет сообщить, кому он обязан своей победой.

Матч закончился неожиданно. Прозвучала финальная сирена, и бойцы, как по команде, прекратили мутузить друг дружку. Эдик обнаружил себя стоящим в центре груды игроков, из которых он вышиб дух. Все они лежали в раскоряченных позах с застывшим на лицах выражением боли и страдания. Глядя на поверженных противников, Цитрус ощутил, как зашевелилась совесть. Всё же действовал он не совсем честно, используя мощь механического протеза. Впрочем, во время матча он заметил у одного из рангунов шипастый кастет, которым тот с удовольствием орудовал, пока не получил от Эдика мощный заряд электрошокера в поясницу. Да и сабли с клюшками мало уступали ударной мощи механической руки…

Мучо успел положить свой мяч в корзину, а Дылда свой потерял. Как это случилось, не заметил ни он сам, ни кто-то другой — даже тренер.

— Может, ты его проглотил? — поинтересовался Цитрус раздраженно. — Нет, ну куда можно деть такую болванку?

— Не знаю, — уныло переминался с ноги на ногу великан. — Не помню. Может быть, его кто-то у меня забрал? Или я его уронил? Тут столько народу суетилось — каждый так и старался меня пнуть.

Впрочем, сердился Эдик не сильно. Они забили целых два мяча — мало кому удалось добиться столь впечатляющего результата. Да еще и ловкий бросок таргарийским игроком — этот случай наверняка войдет в подборку лучших эпизодов игры. На определенный гонорар уже можно рассчитывать.

— То, что ты делал, было совсем неплохо, — одобрил Цитруса тренер, встречающий игроков у кромки поля.

— Спасибо, — Эдик расплылся в улыбке.

— В том случае, если бы ты играл в финале. Разве я не просил тебя не выделяться во время первой игры?!

— М-м-м, да, кажется, что-то такое я слышал.

— Кажется?! Что-то такое?! Да ты буквально убил меня! Что мне теперь делать?! Руки на себя наложить?!

— Я не думаю, что всё так серьезно… — ответил Эдик. «А что, если для этого предложить нервному тренеру свою механическую руку?» — мелькнуло у него в голове.

— А ты подумай! — заорал тот. — Теперь уже во втором туре на вас откроют настоящую охоту. И что мне прикажешь делать?! Как объяснить моим нанимателям, что я тебя этому не учил?!

— Со мной что-то происходит, — поделился Эдик, ощущая себя немного виноватым, что само по себе было странно, и еще было другое не менее странное чувство, которое он никак не мог выделить из общего потока эмоций, а потому и не мог ясно о нем рассказать, — когда я наношу рукой первый удар, то теряю разум. Меня несет. Я действую словно бы и не сам. Будто это она, — он приподнял протез, сжал руку в кулак, — она управляет мною.

— Понятно, — тренер помолчал, — волноваться не стоит. Обычный психоз. Я с таким сталкивался. И не раз. Встречается довольно часто. На Больших Межгалактических Играх в том числе. Я бы, конечно, освободил тебя от участия во втором туре, но, боюсь, тогда у нас не будет никаких шансов на победу.

— Никаких? — уточнил Эдик, разом почувствовав свою значимость.

— Играешь ты, должен заметить, очень хорошо, — подтвердил тренер. — Ладно, идите отдыхать, бойцы, только заберите вашего раненного в голову товарища, он лежит там, — тренер махнул рукой, — в медицинской комнате. Наверное, уже очухался после травмы.

— Да какая там травма?! — вмешался Дылда. — Ну, побуцали немного. На астероидах и не такое случается.

Лицо тренера вытянулось.

— А вы… вы были на астероидах? — обратился он к великану.

— Ага, два раза, уби…

— Шутит! — перебил Дылду Эдик. — Когда будут результаты?

— Скорее всего, только завтра утром, — продолжая с интересом приглядываться к толстяку, проговорил тренер. — Пока все очки подсчитают, сверятся с видеозаписями, пока всё сведут воедино… Отдыхайте, набирайтесь сил. Завтра после обеда второй тур. Вы прошли, безусловно. И, к сожалению, скорее всего, заняли первое место.

— Кто бы сомневался, — самодовольно заметил Эдик и погладил протез.

Вечером Кондратьев долго распинался о том, какая счастливая жизнь их ждет после турнира, рассыпался в комплиментах «великолепным игрокам» и напирал на то, что Эдик должен и дальше также стараться, чтобы выступить перед сенатором и благородной публикой с речью.

— Пусть тебя узнает вся Галактика. Пусть все видят, какой он — новый кумир миллиардов граждан Межгалактического сообщества. А во время речи ты скажешь, что, дескать, есть такой протез, экспериментальная модель. Его разработкой я обязан обществу мусонов. Которые скоро будут продавать эти механические руки повсюду. На тебя обрушится золотой дождь, ну и мы, конечно, не останемся внакладе.