Он носится на платформе для высоких гостей над ареной, наблюдая за ходом игры. В видение самым нахальным образом вторгся Анатолий Пупочкин — упитанный, самоуверенный тип, возглавляющий сенат Межгалактического сообщества вот уже десять лет кряду. Поговаривали, что он подворовывает и потихоньку перекачивает бюджетные средства в Сберегательный банк России, чьи филиалы раскиданы по всей Галактике, а недвижимое имущество и многочисленные компании оформляет на свою супругу, мультимиллионершу. Она якобы разбогатела, торгуя археологическими находками с когда-то обитаемых, а нынче вымерших планет, но в действительности ее дела пошли в гору только после того, как Пупочкина выдвинули в сенат. За свое кресло он держался хваткой бульдила — крупной неразумной рептилии с Юсмоса, которую кое-кто всерьез считал помесью бультерьера с крокодилом.

Оказавшись внутри сладких грез Эдика, Анатолий Пупочкин завладел его местом на платформе и, счастливо скалясь, принялся летать над ареной, помахивая людям на трибунах и игрокам, среди которых, Эдик видел это очень отчетливо, был и он сам, с механическим протезом вместо руки и глубокой тоской в глазах.

— Что, волнения поумерились?! — поинтересовался Кондратьев. — Жить стало веселее?

— Полегче стало, — откликнулся Цитрус, чувствуя, что никак не может избавиться от чувства неприязни к Анатолию Пупочкину — вороватому чиновнику, разрушителю его мечты.

«Дать бы ему в глаз, — вдруг подумал Эдик, — механическим кулаком, чтобы знал, как расхищать народные средства». Мысль эта была настолько для него неожиданной, что он сам ей подивился. Раньше он никогда не испытывал желания избивать сенаторов и прочих высокопоставленных особ, за которых не то что пожизненная каторга предусмотрена, а самая что ни на есть смертная казнь. Распыление. Дадут по тебе залп из фотонной пушки, и полетят электроны и атомы по Вселенной…

Катер приблизился к Глоку-13 и, сбросив скорость почти до нуля, вошел в плотные слои атмосферы. К этому времени Мучо Чавос успел восстановить всех андроидов, и даже внес некоторые коррективы в их программный код. Теперь по команде Чавоса «Эй, парни!» они дружно кричали: «Славься, славься, Мучо Чавос, наш великий господин!» После каждого такого вопля Мучо начинал хохотать, хлопая себя по мускулистым ляжкам.

Цитрусу такая доработка очень не понравилась.

— Ты зачем это сделал? — хмуро поинтересовался он.

— Ради хохмы, друг, — ответил Чавос. — По-моему, здорово получилось.

— Почему бы им не кричать: «Славься, славься, Эдик Цитрус?»

— Брось, друг, не буду я их снова перепрограммировать. Столько возни…

— Но это мои андроиды! — возмутился Эдик, — и я не хочу, чтобы они тебя восхваляли.

— Если не хочешь, чтобы они меня восхваляли, просто не давай им команду: «Эй, парни!»

— Славься, славься, Мучо Чавос, наш великий господин! — грянули хором андроиды.

— Вес-сельчак, — прошипел рептилия, глядя на чернокожего с ненавистью, — хотел бы я пос-смотреть, какого цвета у тебя кровь.

— Опять немотивированная агрессия, — откликнулся Мучо, — откуда в тебе столько зла, Змей?! А ведь мы теперь — одна команда. И должны поддерживать друг друга во всех начинаниях.

— Через несколько минут корабль совершит посадку, — сообщил Цитрус, глядя на приборы, — одному из вас лучше всего отправиться в каюту к Дылде и оставаться там до самого приземления. Не доверяю я этим автопилотам…

— Я пойду, — буркнул Змей, поглядел исподлобья на Чавоса и пошел по коридору к каютам. А Мучо бухнулся в кресло рядом с Цитрусом. Планета теперь занимала весь монитор переднего обзора, освещая лица астронавтов бледной синевой.

— Значит, подлетаем, — сказал Чавос, — хорошо. Автопилот поведет нас и к месту посадки?

— Да, — коротко ответил Цитрус.

— Не доверяю я этим машинкам. Еще с летной школы не доверяю. Знаешь, сколько аварий случается из-за неисправностей в автопилотах? Они сажают корабли в океан, в ста метрах над землей отрубают двигатели, роняют на скалы. В общем, жуть.

— Всё равно рычаг переключения на ручное управление я оторвал, — сообщил Эдик.

— Так это ты его оторвал?! Но зачем? — изумился Чавос.

— Так было нужно. Я очень прозорлив. Предполагал, что мы встретим тебя, что ты попытаешься забаррикадироваться в рубке и взять управление кораблем на себя. Но ничего-то у тебя не вышло, дорогой Мучо. По сравнению со мной ты навсегда останешься маленьким тщедушным негритенком — во всяком случае, по интеллекту.

Мучо даже рот открыл от удивления.

— Даже если ты так всё рассчитал… Это ведь стальная ручка! Сил-то у тебя столько откуда?

— Видишь ли, — Эдик продемонстрировал протез. — Моя правая рука — чудо современной техники. Она обладает неимоверным количеством возможностей. Мне самому известны не все из них. А силища в ней заключена такая, что я могу при желании пробить борт этого корабля.

— Насчет борта ты, положим, загибаешь.

— Пробовать не будем. В любом случае, мой чудо-протез — та самая вещь, которая должна привести нас к победе. Так задумали мусоны.

— Зачем им это?! — удивился Мучо.

— Как зачем?! Если я выиграю с этим протезом в Межгалактических Играх, то эта волшебная штуковина станет известна по всей Галактике. Мусоны запустят протез в массовое производство и выручат кучу денег на его продажах. Разбогатеют сразу. Вот так…

— Мусоны запустят протез в производство?! — переспросил Чавос. — Слушай, Эдик, не вешай лапшу на мои черные уши. Я состоял в организации долгие годы. Никаким производством, пусть даже суперсовременных протезов, мусоны заниматься точно не станут. У них цели совсем другие. И способы добычи денег тоже. Одно из двух. Либо ты мне врешь, либо сам чего-то не догоняешь.

— Рассказал то, что знал, — обиделся Эдик и схватился за подлокотники кресла. Корабль ощутимо качнуло, автопилот корректировал курс.

— Нет, тут что-то не так, — Чавос почесал в затылке. — Странно это всё. Рекламные акции с целью продвижения товара — не в духе мусонов. Да и другой способ можно было придумать. Поручить рекламу не таким подонкам, как вы, а солидным ребятам, которые потеряли руки на производстве или в борьбе за Интересы Галактики, а не по пьяной лавочке. Чтобы люди проникались к ним искренним сочувствием. А вы, коски, вряд ли вызовете положительные эмоции у публики.

— На себя посмотри, — обиделся Эдик. — К тому же нас ведь не будут представлять, как косков.

— Ваша масть, как вы выражаетесь, за версту видна.

— Любому видно, что мы — классные ребята. Во всяком случае, я. А Змея и идиота Дылду специально ко мне приставили, чтобы подчеркнуть мои достоинства.

— Почему именно ты? Тебя тащат через половину Галактики, ставят протез, не дают опомниться и гонят на игры. Нет, что-то здесь не так!

— Кондратьев меня порекомендовал, — промямлил Цитрус, осознавая, что действительно кое-что упустил, — а мы с ним вроде как друзья. Вот он и дает мне шанс заработать деньги и авторитет.

— Разве если друзья, — Мучо хрипло засмеялся, — тогда, конечно. Дружба — это святое.

Эдик поглядел наверх, туда, где под щитами внутренней обшивки, по его мнению, располагались системы слежения. Интересно, Кондратьев слушал весь этот разговор или отлучился на время, поручив наблюдать за ними своему помощнику?! В любом случае, всё, что передается с камер и микрофонов, конечно же, пишется и потом поступает наверх. То, что их пасут днем и ночью, тоже выглядит как-то очень подозрительно. Как будто без этого нельзя было обойтись.

Мягкий гул возвестил о том, что включились гравикомпенсаторы. Катер стал быстро снижаться. На ВАЗе во время посадки на Эдика обычно накатывала дурнота, здесь же изменение силы тяжести оказалось почти незаметным.

— В общем, дело странное, — продолжал Чавос, — я бы на твоем месте крепко подумал, прежде чем соглашаться на такое задание. Я-то что, у меня выбора другого не было. Иначе мусоны меня пошинковали бы в мелкий винегрет. Но вот ты… Не пойму, почему ты на это пошел.