— Нет. Но…

— Попрошу без «но». С сексом так всегда. Никто до последнего не желает признавать свою проблему проблемой. А потом наступает кризис. И такой вот с виду безобидный юноша, как ты, да-да, студент престижного вуза, аспирант, практикант с какой-нибудь луны, кидается на другую практикантку, или даже на практиканта, а то и обоих вместе, и принуждает их к половому акту в извращенной, между прочим, форме.

Катер заложил крутой вираж. Руки молодого таргарийца заметно дрожали, поэтому удержать штурвал в нормальном положении ему было непросто.

— А что это мы занервничали, что это мы затрепыхались? Есть, есть, должно быть, что скрывать? Как вы думаете, профессор Жбанюк, перед нами клинический случай, или этого юношу можно вылечить, не укладывая в стационар?

— Неизлечим! — буркнул насупленный Дылда. Сложное слово было ему хорошо знакомо — так часто говорили о нем самом психиатры.

— Я не был бы столь категоричен на вашем месте, коллега. Скажите, юноша, вы уже делали это с представителями иных галактических рас?..

— Я бы никогда!.. — вскричал несчастный студент. — Я…

— Что именно ты бы никогда? — перебил его Цитрус. — Ты бы никогда не стал заниматься сексом, не так ли? Так вот в чем корень всех твоих проблем. Секс, по-твоему, это грязное отвратительное занятие для животных, недостойное такого высоконравственного и возвышенного существа, как ты? Так, что ли?

— Я такого не говорил!

— А что именно ты говорил?

Катер рухнул вниз, завис на мгновение над посадочной площадкой и плавно опустился на ровный каменистый грунт.

— Госпиталь! — выкрикнул таргариец. — Давайте бабки и уходите!

— А как же обещанная экскурсия? — удивился Цитрус. — Где барыга — золотых дел мастер, созидающий шлем для Ахилла?

— Не будет вам никакой экскурсии, — зло проговорил студент, — наслаждайтесь друг другом.

— Что ты имеешь в виду? — Цитрус уставился на него сердито.

— Вы же врач-сексопатолог, вот и разбирайтесь со своими извращенными ассоциациями.

— Эдик, — предложил с заднего сиденья профессор-анатом Жбанюк. — Может, я ему дам по кумполу?!

— Правда, Рука, — прошипел Змей, — может, рас-спис-сарим с-студента, чтобы знал, как с-со с-светилами науки разговаривать.

— Как это — расписарим? — опешил таксист.

— Уроды! — взбеленился Цитрус. — Ну, как с такими дебилами можно соблюдать маскировку?! Я же сказал, мы — туристы. Простые туристы, члены научного сообщества. Разве интеллигентные люди так говорят?! Рас-спис-сарим, — передразнил он рептилию. — Мозги нужно задействовать иногда. И что теперь прикажете с ним делать?!

— Так вы не туристы? — таргариец вжал голову в плечи.

— Гляди, догадался! — Дылда хохотнул.

— Да, мы не туристы, мой юный друг, — скорбно произнес Цитрус. — Я тебе скажу по большому секрету, кто мы такие, если ты пообещаешь никому не говорить.

— Конечно, я никому не скажу, — с жаром заверил студент.

— Конечно, не с-скажеш-шь, потому что мы тебя в рас-сход пус-стим…

— Нет, — твердо сказал Эдик, — никого мы в расход пускать не будем. Мы сейчас расскажем этому милому юноше правду, и он сам поймет, что надо держать язык за зубами. Значит, так, дружок, мы правительственные агенты из антитеррористического спецподразделения. Выполняем здесь ответственное задание. Точнее, выслеживаем одного особо опасного преступника. Сексуального маньяка. Поэтому и специализация у нас такая… Особого профиля! Агент-физиолог. Агент-сексопатолог, — он ткнул себя в грудь. — И… — Эдик задумчиво посмотрел на Змея. — Специалист по сексуальным извращениям. Никто не должен знать, что мы здесь находимся, иначе будет беда. Если кто-то что-то прознает, сенат Межгалактического сообщества, скорее всего, даст нам задание убрать того, кто слишком много болтал. Ты осознаешь теперь всю ответственность и насколько важно, чтобы ты держал язык за зубами?

Таргариец закивал с таким энтузиазмом, что Цитрус удивился, как это у него голова не оторвется. Он положил руку на плечо таксиста:

— Галактика тебя не забудет, сынок… Хоть ты и не помог нам сбыть золото, сволочь лохмоухая!

— Профессор Вилли Тополап работает вон в том домике! — студент ткнул пальцем в одноэтажное здание напротив стеклянной громады госпиталя. — Но он никогда не приходит на работу так рано!

— Как рано? — удивился Цитрус. — Ты намекаешь, что сейчас не время для визитов?

— Конечно! Сейчас только четыре часа утра по местному времени. Все, кроме рабочих бригад, спят…

— То-то я смотрю, народу на улицах нет, — хмыкнул Эдик. — А темно, я так понимаю, здесь всегда… Ладно, мы зайдем к профессору Лэптопу попозже. В госпитале нас, надеюсь, примут и без денег.

— Конечно! — заверил таргариец. — У нас медицина совершенно бесплатная!

Змей взглянул на студента недоверчиво.

— Теперь, — Эдвард обернулся к своим спутникам, — мы должны идти. Нас ждет работа. Что ты ответишь, если кто-нибудь о нас спросит?

— О ком «о нас»?

— Молодец, так и отвечай.

Эдик ловко перепрыгнул через борт катера. За ним последовали Змей и Дылда.

— А как же деньги? — пискнул студент.

— Моя сексологическая консультация, парень, стоит двадцать пять рублей. Доктор Жбанюк меньше чем за десятку рот не откроет. А он, кстати, поставил тебе диагноз! А сколько натикало у тебя на счетчике? Четыре пятьдесят? Ты нам еще тридцать рублей должен остался. Но мы прощаем. Потому что мы щедрые люди.

«Спецагенты» развернулись и, шагая уверенно, делая отмашку правой рукой, словно привыкшие к строевому шагу служаки закона, направились к подъезду госпиталя. Катер-такси взлетел к самому куполу и унесся прочь за считаные секунды. Студент-таргариец спешил поскорее убраться от странной троицы, которая его едва не «рас-спис-сарила». Что именно означает это странное действие, он не знал, но звучало угрожающе.

— Надо было с-слегка его припугнуть! — сказал Змей, глядя в ту сторону, куда скрылся катер. — Придуш-шить! Пером поколоть. Чтобы понял, что не ш-шутим!

— Он и так перепуган донельзя, — ответил Цитрус, — иногда от страха люди совершают опрометчивые поступки. Лучше до этого не доводить. И потом, мне отчего-то стало жалко паренька. Мало того, что он трусливый малый, так у него еще полно сексуальных проблем. Я бы на его месте обратился к специалисту.

— Ш-што ты гонишь? — возмутился рептилия. — Какие еще с-секс-суальные проблемы? Ты лучше о нас-с подумай. Как нам теперь Кондратьева найти? И как мы предс-ставимс-ся?

— Будем придерживаться той же легенды, — сообщил Цитрус, — тебе якобы нужна врачебная помощь. А мы тебя сопровождаем.

— Не нравитс-ся мне эта легенда.

— Ну, придумай что-нибудь поумнее. Или, может, Дылда придумает. Дылда, у тебя есть какие-нибудь идеи?

— Идеи?! — удивился великан.

— Понятно, мог бы не спрашивать. Так что вот, видишь, другого выхода у нас нет.

— И ты думаешь, они с-сразу вызовут Кондратьева? — поинтересовался Змей.

— Почему нет? Скажем, что он наш давний знакомый. Даже не так. Скажем, что он твой близкий друг, и что ты доверяешь только ему.

— Да я его ненавиж-ш-шу! Убил бы его!

— Это твои личные проблемы. Нас они не касаются. И к нашей великолепной легенде не имеют никакого отношения. Значит, так, притворяйся больным. Уже пора.

Змей начал приволакивать ногу. Да так старательно, что по ступенькам ко входу в госпиталь ему подняться никак не удавалось. Дылда подхватил рептилию и на руках втащил наверх. Цитрус в это время забарабанил в стеклянные двери, которые должны были автоматически открываться при появлении людей, но по какой-то неведомой причине остались недвижимы.

— Откройте! Рептилии нужна помощь! Откройте! — заорал Эдик, пиная дверь ногой. — Мы обвиним вас в расовой дискриминации, если вы тотчас же не поможете нашему другу!

Спустя десять минут, когда Цитрус уже перестал надеяться на успех, в коридоре обозначилось какое-то движение. Пожилая бабулька, подслеповато щурясь, ковыляла к дверям. Она подошла вплотную ко входу в госпиталь, но не спешила открывать, а достала из шкафчика рядом с машиной для чистки обуви механическую швабру и, почувствовав себя во всеоружии, поинтересовалась через стекло: