Глеб взмахнул руками, намереваясь вцепиться себе в шевелюру, зацепил стоявшую на столике бутылку. Она рухнула на пол, содержимое стало быстро разливаться вокруг.

«Интересно, что они там делают, – подумал Жмых, – наверное, закончили развлекаться и обсуждают, какой я жалкий обидчивый идиот. Ну, погодите же, подонки, сейчас я вам покажу».

Глеб выбежал из дома и побежал по гравийной дорожке к жилищу Лукаса. В окнах пятого строения свет горел приглушенно. Дверь была плотно закрыта, занавески на окнах задвинуты. Жмых заскрипел зубами от ярости. А лемуриецто – настоящий ловелас, времени зря не теряет. Ладно, сейчас они получат свое!

Глеб приблизился к двери и нажал на звонок. Он ожидал удара гонга, но вместо этого в доме запел соловей, выводя незатейливую попсовую мелодию мягкими трелями.

«Все перенастроил, – поразился Жмых, – да, неплохо быть хакером!».

– Никого нет дома, – ответил бархатистый голос в ночи, похожий на голос холодильника.

– Кто это? – поднял голову Глеб.

– Автоматический секретарь.

– Не дури меня, морда. Как это никого нет, когда в комнатах свет горит?

– Никого нет дома! – повторил автоматический секретарь.

– А я говорю, есть.

– Никого нет дома!

– Эй, Лукас, – заорал Жмых во все горло, – а ну вылезай, хорек, хватит прятаться! Это я, Глеб. Есть разговор. Понял?!

В доме царила тишина. Глеб прислушался и уловил медленную спокойную мелодию. Тем, кто находился внутри, не было до него никакого дела.

– Ах, так! – разъярился Глеб. – Ну, погодите же. – Он огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы ему помочь попасть в дом, и обнаружил неподалеку кусок щебня. К его удивлению, камень отлетел от стекла, не причинив ему никакого вреда. Бронированное!

Поколотив в дверь добрых минут десять, Жмых развернулся и направился к своему дому. Во время прошлого визита в подвал он заметил канистру с надписью «Горючее» и охотничьи спички. Теперь они могут пригодиться.

– Никого нет дома! – приветствовал его возвращение автоматический секретарь.

– Сейчас посмотрим, – скривился Глеб и принялся обильно поливать крыльцо и дверь горючим, прошел вдоль фасада с перевернутой канистрой, полил ударопрочное стекло и подоконник. Его лицо светилось темным торжеством, когда он чиркнул спичкой и поднес ее к разлитой лужице у двери.

Эффект превзошел все его ожидания. Вместо того чтобы воспламениться, жидкость сдетонировала с оглушительным хлопком, вся сразу. Глеб с воплем пролетел несколько метров по воздуху и приземлился в заросли кустов, проделав в них внушительную брешь.

Зато дверь распахнулась спустя мгновение. На пороге стояли ошарашенный Лукас в цветастом халате и Алиса с растрепанной прической.

– Что здесь произошло? – лемуриец обалдело оглядывался кругом. – Свет.

Перед домом зажегся прожектор, высветив изрядно пострадавшую опаленную лужайку и брешь в кустах.

– В нас что, попал метеорит? – спросила Алиса. В это мгновение в кустах послышалось шевеление.

– Кто здесь?! – Лукас нахмурился.

– Это я, я. – Из кустов с кряхтением полезло что-то черное, в оборванной, покрытой сажей одежде.

– Глеб Эдуард?! – с сомнением поинтересовался лемуриец.

– Точно, – прохрипел Глеб, – мне очень… кхе… кхе… нехорошо.

– Боже, что с тобой случилось? – Алиса подбежала поближе, помогая Жмыху выбраться на освещенное место. Пахло от разгоряченной девушки очень соблазнительно.

– Сам не знаю, – соврал он, – я всего лишь хотел сказать вам «спокойной ночи», подошел к двери, а тут как бабахнет. Ну и дальше я смутно что помню.

Он покачнулся, и Алисе пришлось подхватить его под локоть.

– Ему совсем плохо, – проговорила она, глядя на Лукаса широко открытыми глазами.

– А что здесь делает эта канистра? – с подозрением поинтересовался поэт.

– Какая… канистра? – выдавил Глеб. – Не знаю ничего ни о какой канистре.

– Мне кажется, знаешь.

– Какая еще канистра?! – прикрикнула на лемурийца Алиса. – Какой же ты черствый! Никакие ожидала от тебя!

– Но…

– Ты не проводишь меня до моего дома? – жалобным голоском попросил Глеб, – боюсь, один я не дойду…

– Конечно же, провожу, не волнуйся, милый, – Алиса провела по щеке пострадавшего, стирая следы сажи.

– Может, я сам его провожу, – начал Лукас, впрочем, без особого энтузиазма. Видно было, что поэт устал.

– Нет! – выкрикнул Глеб, и уже тише добавил: – Ты лучше оставайся здесь со своей канистрой. Она тебе дороже друга!

Алиса бросила на Лукаса красноречивый, исполненный презрения взгляд, отвернулась и повела ковыляющего, стонущего Глеба по дорожке к седьмому дому.

– Я в душ, – объявил Глеб. Алису он привел в спальню, так как с другими комнатами пока еще не освоился, а в некоторых даже ни разу не побывал. – Надо смыть копоть и гарь. Боюсь, правда, как бы мне там не стало плохо… Метеорит, похоже, попал мне прямо в голову…

– В голову?! – поразилась Алиса. – Да нет же, это, наверное, осколок отлетел… Прямого попадания метеорита ты бы, конечно, не пережил.

– Все равно, мне очень плохо. Так ты мне не поможешь?

– Помогу – в чем?

– Принять душ. Я могу поскользнуться на скользком кафеле… Голова так и кружится…

Алиса прищурилась:

– Глеб Эдуард… За кого ты меня принимаешь? Я, между прочим, девушка приличная. Давай, я подожду тебя… в спальне.

– Тоже дело, – кивнул Жмых, – но ты понимаешь, мне так хреново, что один я, наверное, могу не справиться со всеми этими ручками. Их там – миллион! И от горячей воды у меня может случиться болевой шок. Посмотри, все тело в ожогах.

– Ну, хорошо, иди в ванну без меня. А если будет совсем невмоготу – позовешь.

«Конечно, будет!» – подумал Жмых и, пока девушка не передумала, юркнул в душ. Там он сорвал с себя обгоревшие тряпки, отшвырнул их в дальний угол и включил воду на полную мощность. Обожженная кожа на лице саднила, но тело почти не пострадало – спасла одежда из натурального хлопка.

Тем временем из спальни начали раздаваться явственные стоны.

«Это еще что такое? – удивился Глеб. – Неужели Лукас посмел заявиться ко мне, да еще и пристает к Алисе в моей спальне? Что ему, своего дома мало?».

Осторожно выглянув из приоткрытой двери, Жмых заметил мелькание теней на стене. Одна тень была слишком уж волосата.

«Стереовизор, – догадался Глеб. – Он так и остался на том канале, который я смотрел прошлой ночью. Даже неудобно как-то».

Стоны усиливались. Алиса и не думала переключить канал или хотя бы приглушить звук.

«Мерзавка, – скрипнул зубами Жмых. – Я, может быть, валяюсь тут на кафеле с окровавленной головой и переломанными ногами – а она порнографические фильмы смотрит. Дрянь».

– Алиса! – по возможности слабым голосом позвал он. – Помоги мне, Алиса!

Никто не отозвался.

– Алиса! – заорал Жмых уже во всю глотку.

– Иду, иду, Глебчик, – раздался нежный голосок.

Жмых поспешно снял с крючка полотенце, перепоясался им. Не стоит подвергать испытанию стыдливость девушки. Может и убежать.

Дверь распахнулась – Алиса стояла на пороге в умопомрачительном белом кружевном белье.

«Правда, ноги у нее кривоваты, – скептически заметил внутренний голос Жмыха. – Но попка очень даже… Просто замечательная попка! И ноги не волосатые. Наверное, регулярно пользуется эпилятором».

– Тебе стало плохо, Глеб? – спросила девушка.

– Да… Очень… – во рту у Жмыха как-то сразу пересохло. – Зачем ты разделась?

– Чтобы не замочить одежду. У меня ведь длинное платье… Я потру тебе спинку. И постою за дверью – вдруг ты упадешь на пол. Тогда я позову Лукаса…

– И вы вместе ограбите мой дом, – мрачно заявил Глеб.

– Нет, тогда мы отвезем тебя в больницу!

– Не дождетесь! – решительно заявил Жмых. – Иди-ка сюда… Я обопрусь на тебя.

Алиса доверчиво шагнула в ванную комнату, Глеб резко притянул ее к себе.

– Совсем плохо? – засмущалась девушка. – У тебя канал какой-то странный включен… Там люди занимаются такими делами…