– Их тут много, – заметил господин Кэ-и и улыбнулся весело. – Они нас сожрут.

– Это будет очень и очень жаль.

Ну, кто мог подумать, что герцог Упп подгонит еще десяток танков и что ему придет в голову обстрелять наш особняк с тыла? Конечно, когда вокруг все начало рушиться и падать, мы еще вполне могли рубиться, и не иссяк еще порох в пороховницах, но когда, сметенный залпом, второй этаж в лице отдельных обломков и кусков чего-то твердого рухнул прямо на нас, я отключился, да и господину Кэ-и повезло не больше моего, и в это время – как саранча на беззащитное поле – налетели вонючие воины, похватали обоих, пользуясь нашей беспомощностью, запеленали в грубые, волосатые веревки и бросили в узилище.

Снова набежала крыса, на сей раз с приятельницами. Они смело ринулись на наши ботинки, но Кэ-и, защищенный мною сбоку, надавал крысам по мордам, и они позорно отступили.

– Враг бежал! – заметил господин Кэ-и. – А что, если нам по очереди кататься по полу и давить этих хвостатых стагнационистов?

Мысль оказалась неплохой, и через десять минут таких упражнений мы задавили четырех крыс, а прочие в ужасе попрятались.

Вдруг где-то вдали тоскливо заскреб ключ в ржавом замке, заскрипела дверь, и некто забухал сапогами по лестнице, ведущей в камеру. Луч света от большого электрического фонаря вторгся в помещение и пал на нас, ослепив на время. Раздался резкий неприятный голос сказал:

– Эй вы, вставайте живо, и пойдем.

– Как же мы встанем, если у нас руки связаны? – резонно заметил господин Кэ-и и тут же получил сапожищем в бок.

– Поговори у меня…

Пинками нас подняли и направили к лестнице, но веревки так стягивали ноги, что идти представлялось задачей почти непосильной, и господин Кэ-и тут же грохнулся вниз. Ласковый тюремщик, угрожая разбить ему всю морду, спустился за ним и приволок за ноги обратно. При этом голова господина Кэ-и билась о ступени.

Потом мы долго и трудно семенили по длинному и темному коридору с осклизлыми стенами, сопровождаемые тюремщиком, пинавшим нас при каждом удобном случае. Близ удивительно новой железной двери он остановился, почтительно постучал и дверь приоткрылась.

– Идите, предатели, – проворчал он.

Не желая получить дополнительного пинка, я не стал разубеждать его в том, что я не предатель, а молча прошествовал (если только это слово соответствует тем телодвижениям, которые мы с господином Кэ-и были вынуждены проделывать) в открывшуюся дверь.

Это была замечательная, но безлюдная и мрачная комната, со сводчатого высокого потолка которой свисал на цепи крюк, вымазанный в засохшей крови. Помимо крюка тут были также столы, заваленные ржавыми от крови же клещами и прочим пыточным инструментом самого отталкивающего вида. В стене, как и положено, торчал факел и освещал всю эту преисподнюю неровным светом.

– Обратите внимание на крюк, потомственный дворянин Кэис, – сказал я господину Кэ-и, – сейчас нас на него будут по очереди вешать.

– Н-да, – согласился Кэ-и, задрав голову и разглядывая крюк с интересом археолога. – Только… какой-то он грязный.

– Ну конечно, ведь на него все время кого-нибудь вешают! – весело сообщил я.

Однако вешать нас пока никто не собирался. Отворилась железная дверь, и явился шкафообразный молодец в изящной кожаной одежде на два размера меньше, чем нужно. Лицо у молодца было самое тупое, а взгляд – просто бессмысленный. Молодец, не говоря ни слова, подошел к нам и, без затруднения взяв под мышки, вынес в узкий коридор без окон.

Несмотря на все неудобство такого способа перемещения, я успел заметить, что стены коридора увешаны вполне приличными коврами, да и пол тоже устлан новой ковровой дорожкой. Дерьмом почти не воняло, и чем дальше продвигался, равномерно покачивая нами, квадратный молодец, тем свежее становился воздух.

Вскоре молодец подошел к некоей дубовой двери с блестящей металлической ручкой; у двери стоял вполне приличный господин в новом пиджаке и с матово отсвечивающим пистолетом-пулеметом «Узи» в руках.

Господин распахнул дверь, и молодец легко зашвырнул нас открывшуюся комнату. Я довольно сильно ударился головой, но когда пришел в себя, то увидел, что мы попали в светлую, чистую, роскошно убранную залу, в дальнем углу которой стоял массивный стол с бумагами и целым выводком чернильниц и фигурных пресс-папье, а у стен – шкафы с книгами.

Приглядевшись повнимательнее, я углядел за столом худосочного господина – того самого, что недавно перед нашим домом совещался с графом Пастусом: то есть герцога Уппа.

Рядом со столом примостился на стуле еще один господин с вялым, бледным лицом, и совершенно лысый. Господин был скромно одет в черный вельвет и курил короткую трубку; клубы дыма восходили к потолку и исчезали где-то в вентиляционной отдушине. Временами этот бледный тип подносил к губам чашку и что-то оттуда пил, судя по запаху – кофе.

Герцог Упп, между тем, сидел, опершись на локти и пристально нас с господином Кэ-и разглядывал.

– Ну, и долго еще вы будете пялиться на двух потомственных дворян, вы, придурок! – обратился я к герцогу Уппу, не повышая голоса. – Я бы на вашем месте помог нам подняться, развязал, дал бы меч и сам тоже приготовился к поединку, ибо только дуэль может разрешить возникшие между нами разногласия.

– Н-да, – подтвердил господин Кэ-и и с удовольствием плюнул на дорогой ковер. – Я вижу, вас тут двое, так что и мне пожалуйте меч. Даже если этот господин и не потомственный дворянин, а какой-то ублюдок, я все равно с большим удовольствием сделаю из него фарш. – И господин Кэ-и снова плюнул на ковер.

В ответ на эти слова герцог Упп неожиданно рассмеялся мелким противным смехом. Его приятель, даже не взглянув в нашу сторону, продолжал невозмутимо курить трубку.

– На вашем месте, – наконец отсмеявшись и утерев кружевным платочком страческую слюну, скрипучим голосом сказал нам герцог, – я бы так не разговаривал. Вы что, не имеете представления о том, куда попали и кто я такой?

– Ну почему же, – возразил я. – Мы имеем о вас достаточно представления, чтобы прийти к выводу: вы жалкий недоумок, который врывается в чужие дома и вяжет веревкой благородных людей, а также позволяет всякому дерьму пинать их ногами.

Видимо, мой ответ все же задел герцога. Он нервно поерзал в кресле и продолжал:

– Напрасно вы мне грубите. Я могу вас и безо всяких бесед отправить в яму к крысам. Вы ведь подлые стагнационисты.

– Что за понос у этого господина в голове? – обратился я к господину Кэ-и. – Что за бред он несет?

– Он, видимо, думает, что ему все можно, – отвечал господин Кэ-и. – Но он не знает, как глубоко он ошибается.

– Довольно! – неожиданно возопил герцог тонким голоском и прихлопнул по столу хилой ладошкой. – Довольно! Я сыт вашими оскорблениями! Мало того, что вы подло пытались реставрировать режим Стагнациев и завести королевство в тупик, так вы еще ранили герцога Папенштока и нанесли мне множество страшных оскорблений! Я, герцог Упп, таких вещей не прощаю никому! – Нижняя челюсть его ходила ходуном от гнева, и слюни летели в разные стороны. – Вас ждет страшная казнь! – Героцог снова выхватил платочек.

– Посмотрите, господин Кэис, что сделалось с человеком! – указал я подбородком на подпрыгивающего герцога Уппа. – Он позволяет себе грозить нам казнью… А за что, собственно?

Я обратился к герцогу:

– За то, что вы повели себя как лошадиная задница и валяете здесь дурака вместо того, чтобы, как и пристало, взяться за меч и доказать, что вы более правы, чем я? В чем вы нас обвиняете?

– Вы обвиняетесь, – вступил в разговор курильщик трубки, – в совершении покушения на государство в лице их величества короля Мандухая и в желании восстановить на троне подлый род Стагнациев. Вам этого мало?

– Господин Кэис, – сказал я своему напарнику, мучаясь от того, что голос этого бездушного курильщика был странно мне знаком. – Когда это мы покушались на власть любимого нами короля Мандухая, которого мы обожаем до глубины души и даже проливали за него кровь?