(Впрочем, Леклер насчет молодежи не совсем прав. В наших весьма перспективных рядах есть такие золотые люди, как Люлю Шоколадка, обладающие поистине потрясающей способностью к выпивке и страстью к развлечениям, какими бы замысловатыми они постороннему глазу не казались и к какому результату бы не приводили. Это, конечно, не единственное достоинство Люлю. У Люлю полно достоинств. Вообще-то, по-настоящему его зовут Людвиг Шаттон, а еще более настоящее его имя – Като Тамура, и, если как следует разобраться, то Люлю – не кто иной, как младший брат князя Тайдзо Тамура. На брата Люлю похож мало: рожа у него раскосая и широкая, бреется он редко и не любит светских приемов, хотя при необходимости лихо шаркает ножкой и даже носит фрак. Ну как же: ведь Люлю в свое время учился в Сорбонне по части общей истории искусства и его работа «Гоген против Дали» пользовалась даже определенным успехом у особо тонких ценителей. Правда, потом Люлю успел послужить в Иностранном легионе, поучаствовать во всяких там войнах и прочих локальных конфликтах, понахватался дополнительных знаний, сильно расширил кругозор, познакомился с массой интересных людей и многих из них застрелил лично, а по части сквернословия достиг ужасающих старшего брата успехов. Люлю страшно любит проводить время с толком и обожает кулачную расправу над значительно превосходящим противником. Наконец, этот замечательный человек коллекционирует ножи. Его коллекция, кстати, имеет научную ценность, что не мешает Люлю таскать большую и лучшую ее часть в специальных карманах любимого зеленого (верблюжьего!) пиджака и без зазрения совести пользоваться экспонатами по прямому назначению, то есть швырять ножи в предметы и лица. Еще Люлю знаменит своими ботинками марки «колорадо» (продукция фирмы «Шелд»). Трудно не быть знаменитым при наличии такой обуви. (Это не реклама!) Благодаря внесенным в ботинки конструктивным изменениям, противоударным демпферам, противодеформационным накладкам, усиливающим супинаторам, грунтовым зацепам, боевым выступам и многочисленным подковкам (исключительно для услаждения слуха), Люлю при прогулочном передвижении издает лязг легонького танка, что не мешает ему при необходимости бесшумной мышкой заходить в тыл врагу. Ну а перед ударом этого ботинка не может устоять ни один рахиминист, не говоря уже о дверях. Но это все так, к слову, раз уж мы заговорили о молодежи.)

…Утром я пробудился от радостного рева Жака:

– А! Смарк! Как это мило, что ты явился!

– Да, дьявол меня раздери, проснулся я сегодня утром, справил нужду и дела по хозяйству и подумал, а почему бы мне не зайти к старому Леклеру на бокал хересу! – отвечал Жану некий баритон.

– Ну кто же пьет херес в это время! – возражал Леклер. – А как твои надои? Как бык?

– Надои доятся. Бык бегает, чего ему сделается? Самец!

– Ну и хорошо, ну и отлично. А у меня гости.

Оставив Лиззи почивать, я оделся, проверил наличие магазина в «беретте» и уже хотел направиться вниз, как вдруг раздалось мелодичное позванивание – штатная рация в сумке давала знать о вызове из Тумпстауна. Это мог быть только Дройт.

– Дэдлиб, дружочек, – раздался его голос, – доброе утро. Получил твой ящичек. Как дела?

– Дела по-прежнему. Мы сейчас в гостях у одного местного господина. У него тут обширные владения. Фамилия ему – Леклер.

– Ба! – воскликнул господин шериф с воодушевлением. – Неужели! Жан-Жак Леклер! Брат Кисленнена! Как же, как же… Мы с ним в свое время от души постреляли по варварам. Ты этого человека держись, дружочек. Проверенный воин. От меня ему привет.

– Хорошо, шеф. Что у вас? Говорите прямо, только имейте в виду, что нас подслушивают.

– На этой-то волне?

– На этой. На любой другой. Так что нового в метрополии?

– Как ты сказал? Метрополия? Леклеровское словечко? Ну да, ну да, так мы называли Тумпстаун при герцоге, в старые добрые времена… Да, что у нас нового? Вчера ко мне опять дважды заходили рахиминисты. Все в порядке.

– Понял.

– Вот и хорошо. Теперь вот что: поразмыслив над твоими материалами, я решил, что тебе остро понадобится одна вещь, которую я тебе немедленно высылаю.

– Понял. Конец связи.

Дройт отключился, а я, размышляя над тем, какую-такую полезную вещь он может мне прислать, спустился по лестнице и выглянул в окно.

Перед домом, у катушки от кабеля, в шезлонгах сидел Леклер и еще какой-то тип: среднего возраста и роста, в истертом замшевом пиджаке неопределенного рыжего цвета, с двумя старыми добрыми «смит-и-вессонами» по бокам и в широкой шляпе. Лицо у господина – он имел животик и приятный загар – располагало завязать дружескую, полную взаимных любезностей беседу: он улыбался приятной улыбкой; тонкий нос с горбинкой украшали большие солнцезащитные очки.

– Доброе утро, – объявил я, появляясь на пороге.

– А! Сэм! Вот и ты, – приветствовал меня Леклер и приглашающе взмахнул рукой. – Садись с нами!

На «столе» уже красовалось блюдо с жареным мясом, стояли стаканы с красным вином, а к ним – свежие газеты.

– Имею честь рекомендовать – Смарк Бакстон, – прогудел Леклер. Обладатель широкополой шляпы привстал и приподнял эту самую шляпу. – Единственный в нашей местности нормальный человек. Коров разводит. При помощи здоровущего быка.

«Что же это должно быть за животное, если даже Леклер называет его здоровущим?» – подумал я.

– А вы, я вижу, Сэмивэл Дэдлиб, – произнес Бакстон мягким, мелодичным голосом. – Приятно, очень приятно с вами познакомиться. Много о вас слышал.

– Откуда? – спросил я, вонзая вилку в мясо.

– Из газет, – отвечал Бакстон.

Леклер задрал голову: в небе показались три вороны. Достойный виноградарь мгновенно выхватил свой «элей» и поразил птиц громоподобными выстрелами. Одна ворона – один патрон. В воздухе закружились перья, и останки того, что еще несколько секунд назад с гордым карканьем пролетало на почтительной высоте, в несколько разрозненном виде упали на песок.

– Табак клюют, гадюки, – пояснил Леклер.

Бакстон понимающе усмехнулся.

– А скажите, господин Дэдлиб, что нового в Тумпстауне? – поинтересовался он, жилистыми, видавшими виды пальцами сооружая себе самокрутку.

– Все по-прежнему. Торговля благоприятна, деловые люди делают свой бизнес. Несколько, правда, мешают рахиминисты. Это огорчает.

– А почему бы вам не покончить с этими, гм-м, рахиминистами? Мы бы вас всячески поддержали. Подъехали, там, на пару дней… Я бы быка взял, он у меня строгий…

– Мы как раз сейчас размышляем над тем, как удобнее положить конец этому безобразию. Демократия, знаете ли. Но не беспокойтесь, мы держим руки на пульсах.

Бакстон удовлетворенно кивнул.

– Ну, а как международная обстановка? Что думают в экономическом совете?

– Благоприятствует. Экономический совет постоянно вынашивает планы. Расширяются связи с Клокардом. Закончено строительство нашей части автобана Тумпстаун-Сарти.

– Как замечательно! – доброжелательным голосом сообщил Бакстон. – А у нас тут всякие безобразия. Жака, вот, задевают.

– Да, я наслышан. В ваших краях не все уважают частную собственность. Нет возможности спокойно делать бизнес.

– А вы к нам как – по делам или на отдых?

– На отдых, – раздался за спиной голос Лиззи. Бакстон вскочил и с неожиданным проворством снял шляпу.

– О! Вы привезли с собой прелестный цветок! Как приятно видеть столь очаровательную женщину в нашей глуши! – Он приблизился к чаровнице и, поражая манерами, припал к руке. – Меня кличут Смарк, Смарк Бакстон. Местный фермер.

– Бакстон – отличный парень и мой друг, – подал наконец голос и Леклер. – У него неподалеку ферма. Более пятидесяти коров машут на его ферме хвостами! В его доме можно залиться молоком. А еще у него есть бык!

– Жак преувеличивает! – улыбнулся Бакстон. – Коров не так уж много. А бык – и вправду неплох.

Лиззи захлопала в ладоши, схватила стакан с вином и высказала пожелание взглянуть на этого замечательного быка сразу же после завтрака. После чего вместе со стаканом ушла к морю купаться.