«Несси, подержи его минутку… – Что ты Лизонька, я боюсь… вдруг что-нибудь сломаю…»

Гулкие звуки речи сейчас, в воспоминании, обрели смысл. Да, вот тебе и на руках носила. А запах у тёти Несси – тот же. Как бы поточнее… полынной лунной ночи… Тьфу, пропасть!

– И напрасно! – ничего не подозревая о моих ментальных мучениях, продолжала поучать меня она. – Сокурсницы тебе не простят, если ты не напишешь о новейших тенденциях в мире современной моды со слов самой Майлз!

– Вы все шутите, тетя Несси, а я и вправду жалею, что взялся за это… Уж лучше бы я собирал ксенофольклор…

– Это что еще за штуковина?

– Народное творчество обитателей внеземных поселений.

– И такое существует на самом деле?

– Конечно! Разве вы не знаете, что большая часть марсианских колоний освоена ролевиками? Ну теми, что играют в различных мифических существ: эльфов, гномов, фавнов, маниту и так далее… Так вот, колонисты порой на полном серьезе отождествляют себя с этими представителями нечеловеческой расы, отсюда их творчество и называется ксенофольклором.

– Боже, как интересно… А ты не мог бы продемонстрировать мне образчик такого фольклора? – попросила тетя Несси.

Ну разве могу я ей отказать!

– Пожалуйста! Вот это, например… Исполняется с завыванием…

– Потрясно!

– Не то слово! – горделиво ответствовал я, словно сам сочинил эти трехвековой давности строки.

Откровенно говоря, это был почти единственный, известный мне образчик ксенофольклора, собирать который я вовсе не рвался. Хватит с меня и общения со знаменитостями. Кстати, неплохо бы уже взяться за дело. Тетя Несси, конечно, приятный собеседник, и даже, в свете новых обстоятельств – очень приятный, но!… Нет никаких оснований считать ее агентом новоявленных ультралуддитов, а значит, и тратить на нее времени более, чем требует простая вежливость, не след. Или всё же?…

– Пойду все-таки пособираю автографы, – сказал я с неподдельным сожалением.

– Иди-иди, инкогнито! – улыбнулась тетя Несси. – Счастливой охоты, Маугли!

– Счастливой охоты всем нам! – тут же ответил я, и, отойдя от столика, начал выбирать жертву.

Разумеется, об участниках полета я знал все, что хранится в открытом доступе. Большинство из них были знаменитостями местного масштаба: победителями конкурсов на звание всего и вся, разные там мисс Алеутских островов, лучшие куроводы Ацидалийской равнины и герои-победители Аквитанских игрищ. Были, впрочем, в составе «команды пассажиров» и настоящие звезды, вроде абсолютного чемпиона по метанию молота Дитера Мартелла, любопытной дизайнерши или тивидивы Стюарт. Последнюю я засёк еще на Тихоокеанском Узле в сопровождении то ли поклонницы, копирующей свою кумиршу, то ли сестры-близняшки. Вот к этой актрисульке присмотреться бы не мешало, уж больно странный М-фон у нее… Или не у нее, а, наоборот, у сестры? В любом случае, разобраться следовало, но пока здесь, на «Селентиуме» я ее не встречал. Оставалось выбирать из имеющихся. К Мартеллу не пробиться, он плотно стиснут фанатками из числа туристок. Общение с миссис Майлз отложим на самый крайний случай, хотя она и любознательна чрезмерно. С кого же начать?…

И тут я увидел ее!

И забыл обо всем на свете!…

И удивился собственной слепоте…

Нет, она совсем не похожа на свои голограммы. Ничего общего. На них она, как говаривал Шур, заразивший меня дурной привычкой цитировать разную древнюю мутотень, комсомолка, спортсменка и просто красавица. Вот именно, – просто. Но разве можно описать этими и любыми другими словами Живую ртуть, Темное пламя, Симфонию огня – эту стремительную стихию, которая в жизни зовется именем Анна?! Нет, целым веером дивных имен: Аня, Анюта, Нюша, Энн!

Но-но, сказал я себе, сейчас перед тобой лишь мадемуазель Рыжова, двухкратная чемпионка Земли по Боевому Троеборью, участница туристического рейса к Меркурию, а следовательно, одна из подозреваемых. А посему будешь ты с ней приторно вежлив, но не более…

Сказано – еще не сделано. Анна с бокалом в руке и соломинкой в алых губках сидела на высоком табурете у барной стойки, и задумчиво смотрела в окно. Как только весь из себя элегантный «Вестник богов» прилунился, «Селентиум» начал потихоньку подползать к космодрому, опровергая древнюю арабскую поговорку, насчет горы и Магомета. Самого «Вестника» разглядеть отсюда было невозможно – космодром лежал в тени центральной горки кратера. Но вид на окрестности был выше всяких похвал, и, похоже, моя автографиня намерена любоваться им до упора.

Упор, однако, оказался ближе, чем я думал. Музыка, терзавшая мой слух с того самого момента, когда я заявился в бар, смолкла и приторно-сладкий голос диспетчерского искина проворковал:

«Прошу членов команды пассажиров космического лайнера “Вестник богов” явиться в центральную шлюзовую! Повторяю…»

Видимо, этого объявления ждали с нетерпением, ибо в многолюдном злачном заведении возник легкий переполох. Оставляя коктейли недопитыми, обрывая разговоры, суетясь и толкаясь «члены команды пассажиров» устремились к выходу. Анна, разумеется, тоже, причем, одна из первых. Только ее и видели…

Чувствуя себя полным идиотом, я лихорадочно принялся было искать выход из положения, как ощутил легкое прикосновение к руке. Тетя Несси. Кто ж ещё?

– А ты что не идешь? – спросила она.

– Меня забыли записать в члены этой команды, – пробурчал я.

– Эх ты, репортер-инкогнито! – вздохнула тетя Несси. – Так ты не сможешь выполнить учебного задания. Идем, я проведу.

– Но как?

– Нет ничего проще, – беззаботно ответила тетя Несси. – По списку на борт корабля могут подняться тридцать пассажиров. Хо в отъезде, следовательно одного пассажира не хватает. Зачем сбивать с толку охранные системы: Хо заменишь ты! И все дела, как любил говорить твой папаша…

Зря она упомянула моего «папашу»… Настроения мне это не улучшило, но выполнять задание Шура было необходимо, и потому я не стал упираться. Замыкая нестройную колонну туристов, мы с тетей Несси устремились к центральной шлюзовой. В большой круглой зале нас обрядили в пустолазные костюмы – легкие скафандры для экскурсий, а после пятерками стали выводить в шлюз и усаживать на спины причудливых ваккумных механоргов, напоминавших огромных белых медведей, только шестилапых.

Мишки были идеальным средством передвижения по лунной поверхности. Их длиная и густая псевдошерсть, образующая на загривке что-то вроде негерметичной пассажирской кабины, аккумулировала тепло, которое при пересечении теневых участков отдавала седокам; на солнце же шерсть, наоборот, – излучала прохладу. Кроме того, она защищала от радиации, космических лучей и даже микрометеоритов! Не удивительно, что лунные туристы обожали кататься на мишках.

Как только из шлюзовой камеры откачали воздух, псевдошерсть механорга, на широком хребте которого мы с тетей Несси и еще тремя попутчиками вполне комфортно разместились, встала дыбом, создав вокруг нас уютный кокон, притом совершенно прозрачный. Разошлись створы. Мишка перемахнул с выдвижного пандуса на ближайший валун и замер, позволяя вдоволь налюбоваться открывшимся видом.

Громада «Селентиума» закрывала нас от кинжальных лучей Солнца, но лежащая впереди впадина Коперника озарялась полумесяцем Земли, свет которого размывался бьющими то там, то сям, газовыми фонтанами. Этот аттракцион придумали сравнительно недавно и, надо признать, задумка реализована блестяще. Ведь Луна вовсе не мертвый мир, как думали когда-то, недра ее еще полны вулканической силы, которая, к счастью, редко вырывается наружу.

Так вот, по решению Совета «Селентиума», клан вакуумных кротов, обычно использовавшихся для прокладки тоннелей и добычи полезных ископаемых, пробил в лунной коре специальные скважины, сквозь которые на поверхность стали просачиваться вулканические газы. И Коперник превратился в своеобразную долину гейзеров. Красиво, черт побери!