«Овощ» замер на полуслове, замерла и его рука. Остолбенел, превратился в статую. Ведьма с внезапно подступившим к горлу тугим комком ужаса увидела, как страшно вздулись жилы на его лбу, по лицу заструился пот. Хотя здесь отнюдь не жарко… Губы его судорожно кривились и вздрагивали, а из уголка рта потекла, серебристо блеснув, тонкая струйка слюны. И вторым своим зрением видела Ведьма, как застыл в неподвижности, превращаясь в концептуальное, но мертвое полотно художника-авангардиста красно-зеленый ментал.

«Что это?» – успела подумать она, прежде чем все изменилось – снова замелькали в монотонном чередовании красные и зеленые полосы, а соперники, мгновенно преодолев разделявшее их расстояние, бросились друг на друга.

Никогда, ни в жизни, ни в Виртуале Лиз не видела такой драки. Она даже не успела понять, что это именно драка. И прежде чем Ведьма сообразила, что она попросту не замечает ударов, «овощ» взмыл в воздух, отлетел на несколько шагов, въехал спиной в розовый куст и остался лежать неподвижно.

Кирк поднял руку, лениво пошевелил пальцами, разглядывая костяшки, потом повернулся – Ведьма увидела его скучающе-неподвижное лицо – и двинулся в ее сторону. Заметил? Нет, подпрыгнул, сорвал с уцелевшей ветки иголку, небрежно сунул между зубов. Пожевал. Огляделся. Что еще? Выбрал среди разбросанного мусора увесистый, блеснувший металлом прут. Взвесил в руке. И, небрежно помахивая, двинулся к лежащему без сознания «овощу».

Что он делает? Хочет добить? Убить? В груди у Ведьмы что-то взорвалось, кровь застучала в висках, она уже открыла рот, чтобы крикнуть, приподнялась, чтобы бежать, напряглась, чтобы ударить «черной молнией»… Механтроп там он или нет, не сейчас выяснять! Сейчас есть лишь беспомощно лежащий мужчина… нет, жертва! И неторопливо приближающийся к ней палач.

Но она вновь не успела. В этом сражении ей явно отведена роль наблюдателя, и даже не весталки. Потому что не в силах она крикнуть кому бы то ни было: добей! И опустить большой палец вниз. Да и к тому же на арене явились новые персонажи. Столь странные, что Лиз позабыла весь свой ужас.

Неведомо откуда с глухим гиканьем возникли две мощные фигуры… в скафандрах? Да это же наверняка давешние мечевики! Это их доспех, она видела как-то подобные соревнования, и даже головы закрыты глухими шлемами. Один шлем рогатый, второй – с высоким таким острым навершием, а вместо лица – отливающая серебром маска. Да, и мечи при них.

Мечевики шутить не собирались. Кирк едва успел отскочить, уклоняясь от меча рогатого, нырнул под руку острошлемному и неуловимо оказался за их спинами, шагах в десяти. Бойцы синхронно развернулись, но вместо того, чтобы повторить атаку, принялись осыпать яростными ударами… друг дружку. А Виг-то уже, оказывается, на ногах. Стоит и задумчиво ощупывает бровь.

Сзади раздался шум. Не успела Ведьма отшатнуться, как чуть ли не в двух шагах от нее в ограду вломился орг-камнедробильщик. Клешни его были высоко подняты, а на панцире неожиданно весело играли блики высоко уже поднявшегося солнца. С перепугу Ведьме показалось, что фотофоры механорга отсвечивают кровавым блеском. На спину камнедробильщику запрыгнул крот и с ходу вцепился мощными челюстями в его клешню. Интересно, как это ему удалось так сигануть, при эдакой-то комплекции да неуклюжести? Ах да, малая тяжесть… Несколько мгновений Лиз наблюдала очередную невиданную дуэль. Крот выдрал противнику клешню, выдрал и вторую, но не остановил – тот медленно, но неумолимо полз вперед. А когда перевела взгляд с оргов на людей, то расстановка на поле боя изменилась. Наездника теснили с трех сторон. И совсем было прижали к закопченной стене особняка, но тут произошло последнее, доконавшее Ведьму невероятное событие.

Прямо на этой черной, обгорелой стене радужным переливом вспыхнул портал нуль-поля. Портал под открытым небом Ведьма видела впервые, и это было, с ее точки зрения, решительно невозможно.

Кирк, продолжая пятиться, попал в кольцо нуль-Т и исчез. Один за другим следом бросились мечевики. Виг, правда, не успел. Почти уже достиг портала, и тот схлопнулся. Прямо перед его курносым носом.

Некоторое время он стоял и раздумчиво чесал в затылке. А потом как ни в чем не бывало брякнул:

– Цирк уехал, но некоторые клоуны остались. И некоторые зрители тоже. Лиз, ты это… вылезай, что ли.

Но она не вылезла. Я несколько раз провел ладонью по лицу, стряхивая заливший глаза пот, потерзал шрам над бровью и повернулся к застывшему посреди двора оргу-камнедробильщику. Крот уже уполз обратно, уже трудился, а этот все еще торчал, поблескивая фотофорами. Вот оно что – манипуляторы оторваны. Я приблизился к изувеченному оргу, положил руку на корпус и тотчас же отдернул: меня ударило такой волной тоски и отчаяния, что пот с прежней силой проступил на лбу.

Странно, что только сейчас я подумал об этом. Как бы поточнее… О страдании механоргов. Ведь, черт побери, кто, как не я, знает, что они способны чувствовать. А что ощущает орг, которого отбраковали в утиль? Или вышел срок работы? Или вот как этот, моею же волей искалеченный?

Впервые в жизни я не стал вызывать Ирму пальцем, контактом с точкой чуть выше переносицы. Я просто позвал по М-связи:

«Ирма!»

А ведь М-связь уже, кроме «глазной щекотки», ничего такого во мне не переворачивает. Да и щекотка тоже сделалась так себе. Терпимо.

«Слушаю тебя, Хлодвиг».

«Здесь поврежденный орг-каменотес. Не следует его дезактивировать».

«Хорошо, Хлодвиг».

Я кивнул и повернулся к засаде, где по-прежнему укрывалась Ведьма.

Лиз сидела, опершись о забор, с низко опущенной головой, так что черные ее волосы падали на лицо, но готов поклясться, что из-под этой завесы меня сверлил пристальный взгляд. Я протянул руку, чтобы помочь ей встать, и ее ладонь оказалась в моей! Такая узкая и холодная…

Лиз откинула волосы со лба, несколько мгновений вглядывалась в мое лицо, словно пыталась что-то такое, ей одной известное на нем прочесть, а потом уткнулась мне в плечо и всхлипнула.

– Виг… что это… было?

Если честно, я почувствовал себя полнейшим болваном. На плече у меня рыдает очаровательная девушка, которая, признаюсь, не совсем мне безразлична. Она жаждет объяснений, а что я могу объяснить? Я и сам толком еще не разобрался – что это было.

Прежде чем я открыл рот, чтобы изречь очередную глупость, она оттолкнула меня и принялась вытирать слезы.

«Одна маленькая, но гордая птичка…» – подумалось мне. Это еще откуда? А-а, Шур рассказывал какую-то древнюю историю.

И то правда, не пора ли нам объясниться? Обстановка располагает.

– Послушай меня, Лиз, – осторожно начал я. – Почему вы, трикстеры, такие… надменные? Разве вы особые? – Ну да, еще бы! – В чем-то превосходите других людей на планете? Разве я заслужил такое отношение? Или мои друзья – вы их видите впервые в жизни, а при этом…

Чертова девчонка не дала мне договорить.

– Послушай меня, Виг, – отчеканила, явно передразнивая. – Разве ты не видишь, что люди – это рабы Ирмы! Все вы – тупое стадо, а ваша виртуальная мамочка… И как вы не поймете, что все уже заканчивается! – Она почти кричала. – Ничего ведь нет, ни науки, ни творчества, одни тупые спектакли в мульти-TV, где тупые болваны сочиняют для двух-трех таких же идиотов! И игры! Сплошные игры и спорт! В Виртуале или как эти! – Она махнула рукой на разрушенные дома и оборвала тираду так же внезапно, как начала.

Я понял, что чешу в затылке.

– Лиз, ты ничего не понимаешь. Мульти-TV – это тоже способ творчества. Пусть не всегда фильм или спектакль становится известен многим. Но если два или три твоих друга получили удовольствие, это ведь тоже уже немало, ведь правда? И потом, в древние времена, не то что до спинтроники – до электроники и TV, ну, хотя бы в России, были такие домашние театры. Там читали, ставили пьесы – и все это только для друзей, для родных. И еще, если ты создал что-нибудь в самом деле выдающееся, это обязательно станет – для многих, для всех.