— Интересно. Очень интересно, сынок, — похвалил бригадир и хитро сощурился. — Заодно объясни, пожалуйста, как в такой системе может возникнуть лавинный сбой, который предсказывал Кумурро.

— Понимаю, куда вы клоните, — ничуть не смутился Арч. — Такой компьютер мало чувствителен к неполадкам. Собственно, других преимуществ у него нет. И если я угадал, то именно поэтому до сих пор не случилось лавинного сбоя. А Кумурро вполне мог заблуждаться насчет Подземного Папы, ведь он занимался чистой теорией и доступа к самому компьютеру не имел.

— Да, убедительно… — подтвердил Тормек. — Мы считали, что Подземный Папа — неслыханное изобретение, последнее чудо техники. Никто и не предполагал, что он может быть всего лишь шагом назад, к примитивным, архаичным схемам.

— В том-то и дело. А вот мои расчеты, — Арч протянул бригадиру испещренный формулами блокнот. — Приблизительная оценка мощности, надежности, габаритов. Кажется, все цифры реальны. И парадоксом Кумурро здесь даже не пахнет.

Тормек бегло просмотрел записи, одобрительно хмыкая и покачивая головой.

— Похоже, ты и впрямь разгадал загадку, — сказал он наконец, возвращая блокнот. — Молодчина. Как это тебя осенило?

— Совсем случайно. По дороге в космопорт, еще на Альции. Я подумал, что у автопилотов есть жесткие дублированные цепи с шаговой эхо-связью. Их надежность почти абсолютна… Разработал модель, обсчитал, вроде бы сошлось.

— Молодчина, — повторил Тормек. — Ничего не скажешь. Внеси, пожалуйста, эти заметки в бортовую память. Я на досуге еще раз посмотрю.

Не успел он закончить фразу, как раздалась приглушенная трель. Бригадир повернулся к пульту и нажал одну из бесчисленных клавиш.

— Тормек на связи.

— Бригадир? Здесь Грахкаан, — на центральном мониторе появилось широкоскулое усатое лицо.

С командиром второго подводного поста Грахкааном, жизнерадостным добряком и балагуром, Арч познакомился, когда вызволял Тила с каторги.

— Что стряслось, Грах?

— Стою на перископной глубине. Примерно в ста дилах к восходу вижу надувное плавсредство. На нем трое в каторжных робах. Полагаю, беглецы.

— Так. Что еще?

— Их надувашка просто дрейфует. Грести не могут, видимо, истощены. Кроме них, в квадрате нет никого.

— Понимаю. Хочешь взять их на борт.

— Да, бригадир. Иначе у них нет никаких шансов выжить.

Тормек откинулся на спинку кресла, размышляя над услышанным.

— Бригадир? — позвал Грахкаан, вглядываясь в свой расфокусированный экран.

— Я здесь, — откликнулся тот. — Не торопи.

— Солнце в зените, — добавил подводник хмуро. — Им даже до вечера не дотянуть без питья. Да взгляни сам.

На вспомогательном экране возникло изображение желтой надувной лодчонки. Двое изможденных трупроцев в грязных робах лежали недвижно на днище. Третий перегнулся через корму и вяло, непослушной рукой зачерпывал воду, смачивая ею тряпку, обмотанную вокруг бритой головы. Никто из них не подозревал, что пеструха-рыбоглот, парящая высоко над лодкой на широких перепончатых крыльях, имеет сложную электронную начинку, телекамеру и радар, что за беглецами сейчас пристально наблюдают, и далеко в космосе, в центральной рубке разведывательной базы решается их судьба.

— Вижу, — сказал Тормек, снова подавшись к пульту. — Мне тоже их жаль. Но вмешательство запрещаю.

— Бригадир, — упавшим голосом проговорил Грахкаан. — Они же погибают…

— Сожалею, Грах. Однако придется оставить все, как есть.

— Понял, — угрюмо ответил командир поста. — Конец связи.

— Конец связи, — Тормек ткнул клавишу, и оба экрана превратились в пустые бельма.

Арч не заметил, что во время сеанса связи в рубку кто-то вошел, и вздрогнул, когда раздалось протестующее восклицание:

— Но почему?!

Бригадир развернул кресло спиной к пульту и спокойно переспросил:

— Что почему?

— Почему вы не спасли их?! — звонкий голос девушки дрожал от негодования.

С изумлением Арч узнал в ней Ликку. Розовое платье сменил комбинезон, волосы собраны в узел, под округлую форменную шапочку. На плече золотистая эмблема операторской службы — буквы ОС и восьмиконечная звездочка. Так вот кого привез очередной челнок, покуда Арч отсыпался после акции на ферме…

— Сядь, милочка, — обезоруживающе просто сказал Тормек. — И скажи для начала, почему мы должны были их спасти?

— Как же так… Вы еще спрашиваете. Ведь они умрут.

— Не исключено.

— Значит, вы бросили их. Бросили на гибель. Ведь это… это все равно, что…

— Ну-ну, договаривай.

— Это все равно, что убийство, — выпалила Ликка.

В напряженной тишине стало слышным тихое гудение, потрескивание, пощелкивание населяющих рубку приборов. Ликка продолжала стоять в центре помещения, сжав кулачки так, что побелели костяшки, и не сводила с Тормека сузившихся и словно бы потемневших глаз.

— Хуже всего то, что ты права, — наконец произнес бригадир. — Да, кругом права. Только вот выхода у нас нет.

Он указал рукой через плечо, туда, где во тьме обзорного окна кротко голубела планета.

— Там ежедневно погибают тысячи людей. И все они, по нашим меркам, должны бы еще жить и жить. Но мы не можем их всех вылечить, освободить, спасти…

— Не можем всех — значит, нельзя никого? — перебила его Ликка. — Так выходит, по-вашему?

— Выходит, так. И демаскировать подводный пост нельзя без крайней нужды. И есть много других причин, о которых не хочется распространяться. Тебе не приходилось видеть, как спасенный вместо благодарности вцепляется спасителю в глотку? Тебе не доводилось, милочка, хоронить товарищей, которых их собственное милосердие и благородство поставило под удар? Здесь Колония. Здесь другой, совсем другой мир.

— И Принцип Гуманности здесь тоже другой? — не без сарказма спросила девушка.

— Не берусь судить. Я не теоретик. У меня другие заботы — обеспечить максимум информации при минимальном риске. Надеюсь, тебя это не коробит.

— И совесть вас не будет мучать? Из-за тех троих?

— Будет, — бесхитростно кивнул бригадир. — А если не будет, если это случится когда-нибудь, я сам попрошусь на другую работу, подальше от Разведки.

Ликка разжала кулачки и присела на подлокотник ближайшего кресла.

— Нет, до меня такое никак не доходит, — сказала девушка. — Ни до ума, ни до сердца. А вы? — Обратилась она к Арчу. — Вот вы согласны с бригадиром?

Тогда только Арч сообразил, что Ликка не узнает его. Конечно, ведь теперь у него другое лицо.

— Как бы вам объяснить, — пробормотал он. — Понимаете, Ликка, несогласен я. Однако бригадир прав. Это не слишком туманно?

— Погодите, разве мы знакомы? — удивилась она. — Я что-то не припомню.

— Видите ли, мне пришлось изменить внешность, — объяснил Арч после некоторой заминки. — Я напомню: Альция, озеро Гарж… поездка в космопорт…

Глаза Ликки округлились от удивления, и на щеках проступил густой, как у ребенка, румянец.

— Так это вы?

— Да, — кивнул Арч и неловко развел руками, словно бы извиняясь.

Молчаливое замешательство прервал Тормек, который встал с кресла и направился к двери.

— Ребятки, я буду у себя в каюте, — сказал бригадир, покидая рубку.

— Так это вы… — повторила Ликка. — Но почему… почему у вас совсем не то лицо? Пластическая операция?

— Да. Такова необходимость. Скоро я отправляюсь туда, на планету.

— Скоро? Когда же?

— Совсем скоро. В шесть-ноль по бортовому времени.

Ликка мельком взглянула на хронометр сбоку пульта, снова посмотрела на Арча и, встретившись с его взглядом, опустила глаза.

— До меня с трудом доходит, что вы — это вы, — призналась она.

Арч покосился на свое отражение в одном из погашенных экранов.

— До меня тоже, — невесело усмехнулся он. — Обыкновенное, нормальное лицо, но чужое. А еще я никак не могу опомниться. Я ведь думал, вряд ли мы с вами увидимся когда-нибудь. Какими судьбами вы сюда попали?

— Никаких чудес. В училище мне предложили на выбор три места — на базе геологической экспедиции, на ремонтно-заправочном спутнике и здесь. Конечно же, я выбрала работу в Разведслужбе. А когда прилетела — у меня с самого начала было предчувствие — открыла файл со списком оперативников бригады и увидела ваше имя.