— Вестей нынче жди, — торжественно проговорила ведунья, задирая кривой указательный палец к небу.

— Да, я только этим и занимаюсь тут, уже третий день, — пробурчала недовольная царица.

— Сегодня будут. Много и все хорошие.

Райс заинтересованно посмотрела в блёклые глаза Русавы.

— Это то, о чём я думаю? — задала она вопрос, осторожно вглядываясь в мимику ведуньи.

— А мне по чём знать, о чём ты там думаешь, но вести будут концом ожидания, если ты об этом.

Русава хитро улыбнулась, растянув жалкие полоски, что остались от её губ.

— Это хорошо, — резко вставая и сбрасывая при этом шубу на камень, помурлыкала себе под нос Райс, тоже улыбаясь и потягиваясь, разом приходя в хорошее расположение духа.

Первую весть, принесли девы Сойковской орды. Эта Матёрая, шныряла в предгорье, на границе со степью и весть, действительно была замечательной. Агар прислал свои каракули на длинном пергаменте. Его орда в полном составе возвратилась в родные степи и по уговору с царицей, полным ходом, нигде не останавливаясь и на день, пополняя ряды из аборигенов по пути, неслась в указанное место и судя по расчётам Райс, уже на восьмой день от сегодняшнего, Агар должен будет упереться ножками в землю на указанной ему реке, организуя ловушку для зверя.

Сонная ставка Райс, прозябающая от безделья все последние дни, буквально взорвалась эмоциями жизни. Сразу все засуетились, забегали. Кое кто, даже, начал уже собираться, хотя команды на сборы, ещё не поступало. Охотницы бегом кинулись пополнять запасы мяса и птицы, для нового перехода. Закипели котлы.

Боевым девам, как и самой царице, до оскомины надоело тут сидеть и все, как одна, рвались в бой, ну, или хотя бы в боевой поход, да, на худой конец, куда угодно, лишь бы задницу оторвать и двигаться дальше.

Не успело стойбище переварить первую судьбоносную весть, как на голову бухнулась другая, притом свалилась, в буквальном смысле, в виде самого царя Тиграна, собственной персоной, прискакавшего в сопровождении трёх дев орды Золотца, которая, всё же умудрилась найти запрятавшегося горного царька, в одной из глухих межгорных долин, где тот сидел и носа не высовывал вторую седмицу.

— Тахм Райс, любимая, — приветствовал он Матерь, соскочив с коня и чуть ли не бегом приближаясь к ожидающей его царице, размахнув руки в стороны для объятий, как крылья, и радостно скалясь при этом.

— Но, но, — попыталась она остановить ещё на подлёте, этого «горного орла», — давай, как-нибудь, без любви обойдёмся, Уйбар.

Тем не менее, мужчина, добежав, всё же заграбастал её в свои объятия, приживаясь золотой бородой к её щеке и не выпуская свою добычу из цепких рук, блаженно проговорил:

— Ты не представляешь, как я рад тебя видеть.

— За то я, этим похвастаться не могу, — пропыхтела царица, тщетно пытаясь избавиться от столь интимного положения, — да, отпусти, Уйбар, а то ненароком, ещё выдавишь чего из меня.

Тигран разжал объятия, но всё ещё продолжая удерживать за плечи, с нескрываемым обожанием, уставился в голубые глаза царицы.

— Вот, брошу всё и возьму тебя в жёны, — радостно закончил он своё приветствие, — вай, какая красавица.

Не успела Райс, отдуваясь, сообразить, что ответить этому пройдохе, как с боку, её опередила подошедшая Русава:

— Самоубийца, прости его Троица.

Беседа между Райс, её ближнем кругом, что прибывали при царице в советниках и царём Тиграном, продолжалась тяжело и долго, несмотря на полушутливый тон, кажущееся веселье и лёгкость полупьяного общения.

Тигран, несмотря на безвыходность своего положения, продолжал гнуть свою линию «ни вашим, ни нашим», стараясь, как склизкий червяк, ускользнуть от участия в предстоящей битве титанов, мотивируя это тем, что переход в стан орды, негативно скажется на моральном духе воинов и он, вполне предсказуемо ожидает, даже бунт и открытое неповиновение.

Встать на сторону Куруша, ему не позволяет совесть и личная предрасположенность к Райс, поэтому, в его голове, как-то сразу, а может быть и давно уже, созрел план, который позволял ему, с одной стороны, остаться в стороне, а с другой, обмануть, никогда не ошибающегося Царя Царей.

Райс, после долгих раздумий и тайных совещаний со своими штатными ведуньями и предсказательницами, в конечном итоге, согласилась, что вариант развития событий, предложенный Тираном, вполне приемлем и с каждым «обсасыванием» его в мелочах и деталях, он становился всё более перспективным и значительно выгоднее того, что изначально хотела сделать Матерь.

Его план состоял в следующем. По словам Тиграна, а данные Райс это подтверждали, в его главной крепости Эр-буй-ни, находятся сейчас отряд вестника Куруша, который прибыл три дня назад, как и предсказывал урартец, по его душу и вестника, сейчас, обрабатывает Зарине, по его просьбе, чтоб тот оставался, как можно дольше в неведении и не пытался, что-либо предпринять без её воли.

Девам, предлагалось сымитировать нападение на его сатрапию, чтобы это воочию увидели люди Куруша, находящиеся в крепости. Отряд самого Тиграна, еле оторвавшийся от бешеных «мужерезок» и закрывшись в крепости, займёт глухую оборону.

Девы осадят Эр-буй-ни и лишь «по счастливой случайности», вестнику Куруша, потайным ходом, удастся бежать, донеся до Царя Царей вопиющий произвол степных «мужененавистниц». Тигран, предложит, через беглеца, план поимки малочисленных бандиток, доводя до Повелителя Народов, что это лишь три, четыре сотни, совсем молоденьких поляниц, возглавляемых дочерью царицы Тахм-Райс, Золотые Груди, которые, похоже, думая, что армии Владыки Стран находятся в Вавилоне, решили побезобразничать на землях Великой Персидской Империи, так сказать, в учебных походах, для натаскивания подрастающего поколения.

Вестник, а это всё же доверенное лицо Куруша, видя всё собственными глазами, подтвердит слова Тиграна, который предложит Царю Царей, выступить в обход, отрезав тем самым, им отступление к морю и дальнейшее бегство в родные степи. Куруш, вряд ли упустит такую возможность, имея под рукой две ручные армии, большая часть которых, конная, а значит высокомобильная.

Великий Полководец, даже не веря Тиграну и своему вестнику, ничего не теряет, если выступит в поход, так как в случае раскрытия подвоха, у него будет прекрасная возможность вторгнуться в сатрапии Тиграна войсками, как бы идя на помощь, ведь он позовёт его сам. И урартец, не сможет собрать свою армию в кучу, подумает Куруш.

Коли нападение действительно есть, то распущенный корпус, разбросан по всей долине и занял глухую оборону, каждый в своей крепости, а коли никакого нападения нет, то у Царя Царей, достаточно силы, чтобы раздавить смутьяна и предателя.

Только идя в обход, его передовые отряды неожиданно наткнутся на убегающих в степь поляниц, нагруженных награбленным добром, а значит тяжёлых и недостаточно быстрых. И Куруш, увидев это, в эмоциональном порыве, кинется их ловить и в азарте погони, допустит ту роковую ошибку, которой орда, непременно должна воспользоваться.

У него не будет, той объединённой, могучей армии, а будет лишь две, так сказать личных, к тому же конный корпус Тиграна, одна из самых мощных, в военном отношении, армий Куруша, будет продолжать сидеть в крепостях, не принимая в ловле дев, никакого участия.

И если Курушу, даже удастся уйти от возмездия, то Тигран, всегда оправдается. Мол, пока понял, что девы не хитрят, выманивая его из каменных стен Эр-буй-ни, пока, сообразил, что они действительно ушли, пока, собирал свой конный корпус со всех концов страны, кинулся, а уже опоздал.

Райс, как не странно, устраивал, именно такой вариант. Исключить из бойни конницу Тиграна и при любом исходе боя, сохранить на него влияние, вполне соответствовало её дальнейшим планам. Если они разобьют Куруша, то, даже оставшись в живых, он опять будет вынужден приблизить к себе урартца, как единственно оставшуюся силу и на степь не пойдёт. Нечем будет.

Если же Куруша удастся убить, то его сын, воссев на трон, тем более в степь не полезет. По данным разведки Райс, Камбиз, старший сын Асаргада, вообще, представления не имел о степных ордах, считая их, лишь простыми «ворами и бандитами с большой дороги». Он спал и видел себя победителем фараона, и отец, не мало в этом содействовал, направляя его интересы, именно на Египет. А вот саму Райс, жаркие земли Нила, заботили, сейчас, меньше всего.