Людвиг Тик 466. Ночь Безмолвна ночь; погас восток. По смолкнувшим полям Проходит путник, одинок, И плачется к звездам: «На сердце грусть — болеть ему! Я одинок брожу; Откуда я, куда, к чему По миру прохожу? Вы, звезды-огонечки На лоне темной ночки, Вверяюсь сердцем вам, Ночных небес звездам!» И вдруг кругом него звучит — Зашевелилась ночь, К нему звездами говорит И гонит горе прочь: «О человек, ты близок нам! И ты не одинок! Будь тверд. Поверь, твоим очам Засветит вновь восток! А до зари, до света С улыбкою привета Приилежно будем мы Светить тебе из тьмы». <1877> П. А. Козлов Альфред Мюссе 467. Песня Фортунио Названье милой вы хотите, Друзья, узнать, — Не в силах я, хоть трон сулите, Ее назвать. Мы можем петь, что я ревниво Отдался ей, Что не светлее летом нива Ее кудрей. Мое блаженство и отрада Лишь ей внимать, И я готов, коль это надо, Ей жизнь отдать. Увы, любовью безнадежной Душа полна; Ее сгубил огонь мятежный, Болит она. Немая смерть под сень могилы Меня зовет; Пускай умру — названье милой Со мной умрет. Джордж Гордон Байрон 468. Дон Жуан. Из песни IX Герой моей поэмы (ваш он тоже, Надеюсь я) отправлен в Петроград, Что создал Петр Великий, силы множа, Чтоб тьмою не был край его объят. Хвалить Россию в моде, но за что же? Мне жаль, что сам Вольтер кадить ей рад; Но в этом брать пример с него не стану И деспотизм карать не перестану. Я выступать всегда готов бойцом, Не только на словах, но и на деле, За мысль и за свободу. С тяжким злом, Что рабство создает, мириться мне ли? Борьбу я увенчаю ль торжеством — Не ведаю, — навряд достигну цели; Но всё, что человечество гнетет, Всегда во мне противника найдет. Я вовсе не намерен льстить народу; Найдутся демагоги без меня, Готовые всегда, ему в угоду, Всё разрушать, толпу к себе маня, Чтоб властвовать над ней. Зову свободу, Но к демагогам не пристану я; Чтоб равные права имели все мы, Веду борьбу. (Увы, теперь все немы!) Я всяких партий враг, и оттого Все партии озлоблю, без сомненья; Но непритворны мнения того, Кто держится противного теченья. Ничем не связан я, и никого Я не боюсь. Пусть, полны озлобленья, Шакалы рабства поднимают вой, — В их хоре не раздастся голос мой. С шакалами, что близ руин Эфеса Стадами мне встречались, я сравнил Противников свободы и прогресса, Которым голос лести только мил (Они без власти не имеют веса); Но я шакалов этим оскорбил: Шакалы кормят льва, тогда как эти Для пауков лишь расставляют сети. Народ, очнись от сна! Не дай себя Опутать их зловещей паутиной; Иди вперед, тарантулов губя! Бояться их не будет уж причины; Борись со злом, свои права любя! Когда ж протест раздастся хоть единый? Теперь одно жужжанье тешит слух Пчел Аттики и злобных шпанских мух. <1888> И. Ф. и А. А. Тхоржевские Пьер-Жан Беранже 469. Бегство музы 8 декабря 1821 г. Брось на время, Муза, лиру И прочти со мной указ: В преступленьях — на смех миру — Обвиняют нынче нас. Наступает час расправы, И должны мы дать ответ. Больше песен нет для славы! Для любви их больше нет! Муза! в суд! Нас зовут, Нас обоих судьи ждут. Мы идем. Лежит дорога Мимо Луврского дворца: Там в дни Фронды воли много И на оклик часового: «Кто идет?» — припев звучал: «Это Франция!» Без слова Сторож песню пропускал. Муза! в суд! Нас зовут, Нас обоих судьи ждут. На другой конец столицы Через мост изволь идти. Буало лежит гробница, Между прочим, на пути. Из обители покоя Что б воскреснуть вдруг ему?! Верно, автора «Налоя» Засадили бы в тюрьму! Муза! в суд Нас зовут, Нас обоих судьи ждут. Над Жан-Жаком суд свершился — И «Эмиль» сожжен был им; Но, как феникс, возродился Он из пепла невредим. Наши песни — невелички; Но ведь, Муза, враг хитер: Он и в них отыщет спички, Чтоб разжечь опять костер. Муза! в суд Нас зовут, Нас обоих судьи ждут. Вот и зала заседаний… Что ж ты, Муза? как, бежать От напудренных созданий? Ты же любишь их щелкать… Возвратись: взгляни, вострушка, Сколько смелости в глупцах, Взявших весить погремушку На Фемидиных весах. Муза! в суд Нас зовут, Нас обоих судьи ждут. Но бежит моя буянка… Я один являюсь в суд. Угадайте ж, где беглянка Отыскать могла приют? С председательской гризеткой, Смело к столику подсев, За вином и за котлеткой Повторяет нараспев: Муза! в суд Нас зовут, Нас обоих судьи ждут. <1893> вернуться В эпоху Фронды куплетисты Бло и Мариньи не подвергались никаким преследованиям. |
