Стефан Малларме 524. Лебедь Бессмертный, девственный, властитель красоты, Ликующим крылом ты разобьешь ли ныне Былое озеро, где спит, окован в иней, Полетов ясный лед, не знавших высоты! О лебедь прошлых дней, ты помнишь: это ты! Но тщетно, царственный, ты борешься с пустыней: Уже блестит зима безжизненных уныний, А стран, где жить тебе, не создали мечты. Белеющую смерть твоя колеблет шея, Пространство властное ты отрицаешь, но В их ужасы крыло зажато, всё слабея. О призрак, в этой мгле мерцающий давно! Ты облекаешься презренья сном холодным В своем изгнании — ненужном и бесплодном! <1913> Анри де Ренье 525. На отмели Прилечь на отмели, двумя руками взять (Чтоб за песчинкою песчинку высыпать) Горсть белого песка, что золотит закат, И, раньше чем глаза закроешь, бросить взгляд На море стройное и в глубину небес; Потом, почувствовав, что весь песок исчез Из облегченных рук, что нет в них и крупицы, Подумать, прежде чем опять раскрыть ресницы, О всем, что наша жизнь берет у нас, мешая Летучий свой песок на отмели без края. <1913> Аршак Чобонян 526. Марина Над гладью моря вздохи ветерка Лазурный шелк сгибают непривычно И, в складки ровные согнув слегка, Кладут запутанно, но симметрично. И кажется: прозрачное шитье Голубизной сияет углубленной, Но зелень трав подводных сквозь нее Просвечивает неопределенно. <1916> Аветик Исаакян 527. Твоих бровей два сумрачных луча Изогнуты, как меч у палача. Всё в мире — призрак, ложь и суета, Но будь дано испить твои уста, Их алое вино, — Я с радостью приму удар меча: Твоих бровей два сумрачных луча Изогнуты, как меч у палача. <1916> Степаннос 528. Песня любви Нежная! милая! злая! скажи, Черные очи, яр! черные очи! Что, хоть бы раз, не придешь ты ко мне В сумраке ночи, яр! в сумраке ночи! Много тоски я и слез перенес, Полон любови, яр! полон любови! Лоб у тебя белоснежен, дугой Черные брови, яр! черные брови! Взоры твои — словно море! а я — Кормщик несчастный, яр! кормщик несчастный! Вот я в тревоге путей не найду К пристани ясной, яр! к пристани ясной! Ночью и днем утомленных очей Я не смыкаю, яр! я не смыкаю. Выслушай, злая! тебя, как твой раб, Я умоляю, яр! я умоляю! Все говорят, ты — целитель души… Вылечи раны, яр! вылечи раны! Больше не в силах я этот сносить Пламень багряный, яр! пламень багряный! Ночью и днем от любви, всё — к тебе, В горести слез я, яр! в горести слез я! Злая, подумай: не камень же я! Что перенес я, яр! что перенес я! Сна не найти мне, напрасно хочу Сном позабыться, яр! сном позабыться! Плача брожу и назад прихожу — Снова томиться, яр! снова томиться! Ночью и днем от тоски по тебе Горько вздыхаю, яр! горько вздыхаю, Имя твое порываюсь назвать — И замолкаю, яр! и замолкаю! Более скрытно я жить не могу, Произнесу я, яр! произнесу я! Злая, подумай: не камень же я! Гибну, тоскуя, яр! гибну, тоскуя! Ах, Степаннос! думал ты, что умен, — Всё же другим занялся ты, как видно! Бога оставил и девой пленен… Будет на Страшном суде тебе стыдно! <1916> Дживани 529. Как дни зимы, дни неудач недолго тут: придут — уйдут. Всему есть свой конец, не плачь! — Что бег минут: придут — уйдут. Тоска потерь пусть мучит нас, но верь, что беды лишь на час: Как сонм гостей, за рядом ряд, они снуют: придут — уйдут. Обман, гонение, борьба и притеснение племен, Как караваны, что под звон в степи идут: придут — уйдут. Мир — сад, и люди в нем цветы! но много в нем увидишь ты Фиалок, бальзаминов, роз, что день цветут: придут — уйдут. Итак, ты, сильный, не гордись! итак, ты, слабый, не грусти! События должны идти, творя свой суд, — придут — уйдут! Смотри: для солнца страха нет скрыть в тучах свой палящий свет, И тучи, на восток спеша, плывут, бегут: придут — уйдут. Земля ласкает, словно мать, ученого, добра, нежна; Но диких бродят племена, они живут: придут — уйдут… Весь мир — гостиница Дживан! а люди — зыбкий караван! И всё идет своей чредой: любовь и труд, — придут — уйдут! <1916> Вяч. Иванов Шарль Бодлер 530. Предсуществование |
