Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > "Гомер"Данте Алигьери
Байрон Джордж Гордон
По Эдгар Аллан
Топелиус Сакариас (Захариас)
Верлен Поль-Мари
де Ренье Анри
Гейне Генрих
Теннисон Альфред
"Архилох"
Алкей "Алкей"
Туманян Ованес Тадевосович
Киплинг Редьярд Джозеф
Ростан Эдмон
Барбье Огюст
Беранже Пьер-Жан
Дарио Рубен
Тувим Юлиан
Рильке Райнер Мария
Мицкевич Адам Бернард
Мистраль Габриэла
Жироду Жан
Тик Людвиг
Валери Поль
Катулл Гай Валерий
де Эредиа Жозе Мария
Леонидзе Георгий
"Сапфо"
Чавчавадзе Александр Гарсеванович
Петефи Шандор
Каладзе Карло Ражденович
Потье Эжен
Бялик Хаим Нахман
Кучак Наапет
Бехер Иоганнес Роберт
Вильдрак Шарль
Шенье Андре
Броневский Владислав
Багряна Элисавета
Мейер Конрад
Саядян Арутюн "Саят-Нова"
Гейбель Эмануэль
Боденштедт Фридрих
Мюллер Вильгельм
Мильвуа Шарль-Юбер
Чобанян Аршак
Степаннос
Дживани
Полициано Анджело
Деборд-Вальмор Марселина
Словацкий Юлиуш Райнер
Якшич Джура
Чон Чхоль
Тао Юаньмин
Дю Белле Жоашен
 > Мастера русского стихотворного перевода. Том 2 > Стр.60
Содержание  
Сохранить
Шрифт
Размер шрифта   


Цвет фона

Цвет шрифта
Очистить
Настройки  
A
A
1
2
3
...
59
60
61
...
99

Юлиан Тувим

703. Темная ночь
Человек, согбенный ношей,
Сядь со мною.
Помолчим в ночи, объятой
Тишиною.
Скинь с плеча
Сундук дубовый,
Сядем рядом,
Глянем в ночь по-человечьи —
Долгим взглядом.
Груз тяжел. И хлеб что камень.
Дышим трудно.
Помолчим вдвоем. Два камня
В тьме безлюдной.
<1965>
704. Счастье
Мне стали безразличны
Большие города:
Они не больше скажут,
Чем эта лебеда.
Мне безразличны люди
С их тысячью наук:
Годится первый встречный,
Чтоб с ним делить досуг.
Мне безразличны книги —
Хоть смейтесь надо мной, —
Я и без книг дознался,
Что значит путь земной.
В тенистой тихой чаще
Я понял счастье жить.
О боже, как за это
Тебя благодарить!
<1965>

Элисавета Багряна

705. Вечная
Бесплотная уже, и как бескровна, безмолвна,
неподвижна, бездыханна.
Так вот она как вытянулась ровно,
Мария это, или это Анна?
Теперь молитесь, плачьте до денницы,
не дрогнут больше, не взлетят ресницы,
и рот, что крепко сжат, не шевельнется —
последний стон к покойной не вернется.
И гладкое кольцо как бы готово
скользнуть на грудь ей с пальца воскового.
Но слышите ль вы голосок ребенка,
который в колыбельке плачет звонко?..
Где мать? В могилу опустили тело,
душа усопшей в вечность улетела.
Минуют дни, столетия минуют,
вновь губы милого восторжествуют
и вновь шепнут «Мария» или «Анна»
в безмолвьи полночи благоуханной,
и внучка оживит неотвратимо
глаза и губы той, что нам незрима.
<1959>

Александр Геров

706. День
Тобою полон день, твоею сутью,
и этот день так долог, так велик,
что время всё с его бескрайней жутью
теперь ничтожно для меня, как миг.
Сверкающие звезды в отдаленье
на небе вышивают плащ ночной.
Благодарю, о вечное мгновенье,
за день, когда она была со мной.
<1965>

Тудор Аргези

707. Потерянные листья
Уж полстолетья ты тревожишь неустанно
Чернила и слова; перо томишь в руках,
И всё ж, как и тогда, победы нет желанной:
Они всегда с тобой — сомнение и страх.
И для тебя опять как тягостная мука
Страница белая и вид строки твоей,
И первого в душе опять боишься звука,
И буквы для тебя опять всего страшней.
Когда же вновь листки исписаны тобою,
Они уже летят поверх озерных вод,
Летят из сада прочь, как листья под грозою,
Так что и персик сам их проглядел уход.
И в каждом слове ты вновь чуешь содроганье,
Сомненье горькое чернит твои мечты,
Живешь ты, как во сне, в своих воспоминаньях.
Кто диктовал тебе — уже не знаешь ты.
<1964>

Из сербского эпоса

708. Хасанагиница
Что белеет средь зеленой чащи?
Снег ли это, лебедей ли стая?
Был бы снег там, он давно бы стаял,
Лебеди бы в небо улетели;
Нет, не снег там, не лебяжья стая:
Хасан-ага там лежит в палатке.
Там страдает он от ран жестоких;
Навещают мать его с сестрою,
А любимой стыдно показалось.
Затянулись раны и закрылись,
И тогда он передал любимой:
«В белом доме ждать меня не нужно,
Ты в семье моей не оставайся».
Услыхала люба речь такую,
Горьких мыслей отогнать не может.
Топот конский слышен возле дома;
Побежала женщина на башню,
И прильнула там она к окошку;
Вслед за нею бросились две дочки:
«Что ты, наша матушка родная,
Не отец наш на коне приехал,
А приехал дядя Пинторович».
Воротилась женщина на землю,
Крепко брата обняла и плачет:
«Ой, мой братец, срамота какая!
Прогоняют от пяти малюток!»
Бег спокоен, не сказал ни слова,
Лишь в кармане шелковом пошарил
И дает ей запись о разводе,
Чтобы всё свое взяла с собою,
Чтоб немедля к матери вернулась.
Прочитала женщина посланье,
Двух сыночков в лоб поцеловала,
А двух дочек в розовые щеки,
Но с меньшим сынком, что в колыбельке,
Слишком трудно было расставаться.
За руки ее взял брат суровый
И едва лишь оттащил от сына,
Посадил он на коня сестрицу
И поехал в белое подворье.
Долго дома жить не удалось ей,
Лишь неделю пробыла спокойно.
Род хороший, женщина красива,
А такую сразу едут сватать.
Всех упорней был имоский кадий.
Просит брата женщина, тоскует:
«Милый братец, пожалей сестрицу,
Новой свадьбы мне совсем не надо,
Чтобы сердце с горя не разбилось
От разлуки с детками моими».
Бег спокоен, ничему не внемлет,
Принимает кадиевых сватов.
Просит брата женщина вторично,
Чтоб послал он белое посланье,
Написал бы просьбу от невесты:
«Поздравленье шлет тебе невеста,
Только просьбу выполни такую:
Как поедешь к ней ты на подворье
С господами сватами своими,
Привези ей длинную накидку,
Чтоб она свои закрыла очи,
Не видала бедных сиротинок».
Кадий принял белое посланье,
Собирает он нарядных сватов,
Едет с ними за своей невестой.
Сваты ладно встретили невесту
И счастливо возвращались с нею,
Проезжали мимо башни аги,
Увидали девочек в оконце,
А два сына вышли им навстречу
И сказали матери с поклоном:
«Дорогая матушка, зайди к нам,
Вместе с нами нынче пообедай».
Услыхала Хасанагиница,
Обратилась к старшему из сватов:
«Старший сват, прошу я, ради бога,
Возле дома сделай остановку,
Чтоб могла я одарить сироток».
Кони стали у подворья аги,
Матушка одаривает деток:
Двум сыночкам — с золотом кинжалы,
Милым дочкам — дорогие сукна,
А дитяти малому послала
Одеяльце — колыбель закутать.
Это видит храбрый Хасан-ага,
И зовет он сыновей обратно:
«Возвратитесь, милые сиротки!
Злая мать не сжалится над вами,
Сердце у нее подобно камню».
Услыхала Хасанагиница,
Белой грудью на землю упала
И рассталась со своей душою
От печали по своим сиротам.
<1963>
60
Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница
{"b":"836608","o":1}