Николоз Бараташвили 606. Сумерки на Мтацминде Моя Мтацминда, гора святая! О, как прекрасны, Как нелюдимы и полны думы твои откосы, Когда их тихо оденет небо в живые росы И дышат негой летучий ветер и вечер ясный! Какая тайна тогда объемлет и дол окрестный и небосвод! Какие дали тогда чаруют того, кто смотрит с твоих высот! Ковер долины повит цветами, как драгоценный престольный плат, И фимиамом благодаренья к тебе клубится их аромат. Я помню время, былое время, когда, унылый, Я пробирался среди утесов, над сонным лугом, И тихий вечер со мной был ласков и был мне другом, Как я, печальный, как я, безмолвный и сердцу милый. Как вся природа в минуты эти была устала и хороша! О небо, небо, твой образ вечный запечатленным хранит душа; Чуть я увижу кусок лазури, к тебе мгновенно летят мечты, Но погибают в пути воздушном, не достигая до высоты. Я забываю темницу мира, к тебе взирая. К тебе стремлюсь я из этой жизни, для сердца тесной… Расстаться с прахом, взнестись высоко, в обитель рая… Но непостижен тому, кто смертен, закон небесный. Я над стремниной стоял, задумчив, любуясь небом, там, надо мной. Был вечер мая, кругом — ущелья дышали тенью и тишиной. И лишь порою чуть слышный ветер отрадно веял в небес тиши. Вечерний воздух свое безмолвье сливал с печалью моей души. Гора живая, то в блеске смеха, то в ризе слезной, Какую радость и утешенье ты даришь взгляду! Усталым душам, в часы печали, ты шлешь отраду, Друг вековечный сердец замкнутых, немой и грозный! Всё было тихо. Сгущался сумрак. Лучи померкли и синева. Вслед за луною, томясь влюбленно, звезда спешила, лишь ей жива. Как тихо светит душа младая, молитвой жаркой утомлена, Так в темном небе туманным диском, струя сиянье, плыла луна. И этот вечер, мтацминдский вечер, был мой когда-то! О край заветный, я помню, помню, какие думы Ты мне навеял, как озарил ты мой дух угрюмый! Великим счастьем, тобою данным, душа богата. О тихий вечер, о вечер чудный, ты вечно светел в моей судьбе! Когда нет силы бороться с горем, я, беззащитный, зову к тебе, И ты спасаешь, ты шлешь надежду томленью сердца, тоске ума, Что встанет солнце, что будет утро, что озарится ночная тьма. 1937 607. Мерани Мчит, несет меня без пути-следа мой Мерани. Вслед доносится злое карканье, окрик враний. Мчись, Мерани мой, несдержим твой скач и упрям, Размечи мою думу черную всем ветрам! Рассекай вихри, разрезай волны, над горной кручей смелее лети. Скачи быстрее, чтоб легче были нетерпеливому дни пути. Не ведай страха, мой конь крылатый, презирай бури, презирай зной, Лети, не станет просить пощады самозабвенный наездник твой. Печали мало, если я брошу мою отчизну, моих друзей, Если забуду семью и кровных, и нежный голос милой моей, — Где ночь настигнет, где свет застанет — пусть там и будет родимый дом. О, лишь бы верным поведать звездам, чтó в темном сердце горит моем! Вверить сердца стон, вверить прах любви волнам шумным И крылам твоим восхитительным и безумным! Мчись, Мерани мой, несдержим твой скач и упрям, Размечи мою думу черную всем ветрам! Пусть не усну я в земле отчизны среди старинных могильных плит, Пусть дорогая мои останки слезой печальной не окропит; Мне черный ворон выроет яму в краю безвестном, в пустых полях, И вихрь бездомный с плачем и воем песком засыплет мой бедный прах. Не слезы милой — дожди и росы мне в час прощальный омоют грудь, Не вздохи близких — орлиный клекот меня проводит в последний путь. Несись, Мерани, мой конь крылатый, умчимся вместе за грань судьбы! Твой всадник не был пленником рока и с ним, как прежде, жаждет борьбы! Пусть погибну я, роком проклятый, им сраженный, — Меч о меч, как враг, буду биться с ним, непреклонный. Мчись, Мерани мой, несдержим твой скач и упрям, Размечи мою думу черную всем ветрам! Нет, не исчезнет душевный трепет того, кто ведал, что обречен, И в диких высях твой след, Мерани, пребудет вечно для всех времен: Твоей дорогой мой брат грядущий проскачет, смелый, быстрей меня И, поравнявшись с судьбиной черной, смеясь обгонит ее коня. Мчит, несет меня без пути-следа мой Мерани. Вслед доносится злое карканье, окрик враний. Мчись, Мерани мой, несдержим твой скач и упрям, Размечи мою думу черную всем ветрам! 1937 Фридрих Шиллер 608. К Радости Радость, чудный отблеск рая, Дочерь милая богам, Мы вступаем, неземная, Огнехмельные, в твой храм. Власть твоя связует свято Всё, что в мире врозь живет: Каждый в каждом видит брата Там, где веет твой полет. Хор Обнимитесь, миллионы! В поцелуе слейся, свет! Братья, над шатром планет Есть отец, к сынам склоненный. Кто изведал жребий ясный С другом встретиться как друг, Кто подругой горд прекрасной, Влейся весело в наш круг! Кто своей, в земных просторах, Душу назвал хоть одну! Кто не мог, — с тоской во взорах Пусть отыдет в тишину! Хор Всё, что дышит в бездне зримой, Будь союзом дружных сил! Это — путь к огням светил, Где царит Непостижимый. Радость все уста земные Из грудей Природы пьют; К ней и добрые, и злые Легким следом притекут. В ней — и гроздья, и лобзанья, Друг, в беде неколебим; Утоляет червь алканья, Бога видит херувим. Хор Вы простерлись, миллионы? Ты творца провидишь, свет? Там он, над шатром планет, Миру ставящий законы. Радость, двигатель всесущий Нескончаемых веков, Радость, маятник, ведущий Ход космических часов, Из семян, из мглы небесной Манит солнца и цветы, Мчит миры среди безвестной Звездочетам пустоты. Хор Как миры, за нею следом, Мчатся огненным дождем, Бодро, братья, в путь идем, Как герой идет к победам! В ярком зеркале познанья Нас ее улыбка ждет. Путь ее на холм венчанья Страстотерпца приведет. В лучезарных высях веры Водружая знамена, Светит в смертные пещеры В сонме ангелов она. Хор Претерпите, миллионы! Уготован лучший свет! Где-то над шатром планет Властный бог воздаст за стоны. Не нужна богам отплата; Счастлив, кто подобен им. Опечаленного брата К ликованью приобщим. Месть и ненависть отложим, Смертный недруг будь прощен, Сожаленьем не тревожим И слезой не отягчен. Хор Должникам своим забудем! Примирен да будет свет! Братья, над шатром планет Судит бог, как здесь мы судим. Брызжут радостью бокалы: В пене гроздьев золотой Черплют кротость каннибалы, Храбрость — падшие душой. Братья, встаньте, лейте брагу Круговую до краев! Выше искристую влагу: Этот ковш — отцу миров! Хор Вторя гимнам сил бесплотных, Хорам звездных голосов, Этот ковш — отцу миров Над шатром планет несчетных! Непреклонность в тяжкой муке, Помощь скорбному в нужде, Верность клятвенной поруке, Правда в дружбе и вражде, Гордость мужа перед троном И бестрепетность сердец, Смерть неправедным законам, Делу правому венец! Хор Станьте в круг кольцом железным И клянитесь, братья, в том Этим золотым вином, Судией клянитесь звездным! 1937 |
