— Запомни, Бардох — мой! — воскликнула тогайранка, вскакивая в седло.

Перевалив через гребень бархана, Аграделеус на мгновение завис в воздухе, что позволило Бринн спрыгнуть едва ли не на голову охваченного ужасом Бардоха. Тот воздел вверх руки, показывая, что сдается без боя, но разъяренная женщина словно не заметила этого жеста.

Тогайранка слишком хорошо помнила этого человека, вторгшегося в ее родные степи и поработившего ее народ. Он убил ее родителей и устраивал массовые казни исключительно ради того, чтобы приучить ненавистных ру к дисциплине.

Бринн думала именно об этом, когда ее эльфийский меч рассек шею Гайсана Бардоха и отделил от плеч его голову.

— Да, нынче ты не слишком-то похож на прежнего любителя жареной свинины! — воскликнула Дейнси Не-Запрешь, войдя вместе с Пони в одну из жилых комнат трактира «У доброго друга», названного так в честь трактира в Палмарисе, чьи хозяева приютили когда-то юную Пони, заменив ей отца и мать.

Единственное окно было задернуто занавеской, не пропускающей дневной свет. Комната произвела на женщину впечатление места, куда смертельно раненное существо приползает, чтобы расстаться с жизнью. Выглядевший измученным и совершенно обессиленным, Белстер О'Комели полулежал, прислонившись к подушкам, отчего казался еще массивнее. Рубашка на нем была несвежей; немногие уцелевшие волосы всклокочены, лицо заросло щетиной.

— Что касается свиней, то вскоре они, наверное, сами меня сожрут, — флегматично отозвался старик.

На то, чтобы произнести эти слова, потребовались все его силы, и в результате Белстер натужно раскашлялся.

Доставая из мешочка камень души, Пони подошла к постели.

— Расскажи, где у тебя болит, я попробую тебе помочь.

Тучный хозяин трактира слабо улыбнулся.

— У тебя есть лекарство от старости, Пони? Где у меня болит, спрашиваешь? Ну, насмешила!

Пони поразило, что Белстер говорил с сильным тимберлендским акцентом. Она, однако, не стала задерживаться на этой мысли. Не в силах сопротивляться кривой усмешке на хорошо знакомом лице, она крепко обняла дорогого друга.

— Вот оно, лучшее лекарство, о котором можно только мечтать, — проворчал Белстер О'Комели.

— Трактир полон клиентов, старина, — сказала Пони, слегка отстраняясь. — Почему ты в постели?

Лицо ее собеседника приобрело серьезное выражение.

— Да знаешь ли, ногу повредил, давно еще, так она все хуже и хуже. Теперь уже и не встать.

— Потому что ты слишком растолстел, старый дурак, — проворчала Дейнси, и Белстер рассмеялся.

— Сильно болит? — спросила Пони и протянула руку, чтобы ощупать его колено.

Однако едва она коснулась его, старик подскочил и едва не взвыл: воспаленное колено, видимо, причиняло ему нестерпимую боль. Женщина вспомнила день свадьбы с королем Данубом, когда впервые узнала о том, что у Белстера что-то не в порядке с ногой, и выругала себя за то, что пообещала навестить старого друга, но так и не нашла времени заняться его излечением.

— В одни дни лучше, в другие совсем мочи нет терпеть, — признался он. — Зато я могу точно предсказывать, когда погода испортится!

Пони была рада снова увидеть улыбку на его губах. Белстер был для нее надежным другом и защитником во времена ее борьбы с отцом-настоятелем Марквортом. До этого мгновения она даже не осознавала, как сильно соскучилась по старому другу. Как приятно сидеть вот так рядом с ним в его маленьком трактире в самом сердце Тимберленда! Странно, но она чувствовала себя так, точно вернулась домой. Удивительное ощущение — будто она не виделась с Белстером десятилетия и одновременно будто они расстались только вчера.

— Я могу исцелить твое колено. — Пони показала старику камень души. — Но пузо — это твоя забота, и ты делаешь себе только хуже, валяясь тут на подушках.

Белстер лишь улыбнулся в ответ. Женщина снова потянулась к его ноге, но он схватил ее за руку и повернул лицом к себе.

— Не представляешь, как я рад снова тебя видеть. — Старик провел рукой по ее светлым волосам. — Ах, поистине, золотые денечки настали! Мы отдали Маркворту все, что он мог проглотить, а теперь взгляни на себя: королева Хонсе-Бира!

Внезапно он замолчал, с любопытством глядя на нее: ясное дело, заметил набежавшее на лицо Пони облако.

— Я больше не королева, — сказала она. — Король Дануб мертв, на троне теперь другой.

— Ее мальчик, Эйд… — начала было Дейнси, но оборвала себя на полуслове, заметив, что на лице ее подруги появилось сердитое выражение.

Женщина снова повернулась к Белстеру, лицо ее смягчилось.

— Теперь я опять просто Пони. И мне это по душе.

Однако старику, прожившему на свете немало лет и выслушавшему на своем веку великое множество секретов, заговорить зубы было не так-то просто.

— Что за мальчик? — осведомился он.

— Пусть тебя все это не беспокоит, — сказала Пони. — С Хонсе-Биром будет то, что будет, меня это больше не касается. Я вернулась домой, Белстер. Меня не волнует, что происходит в Урсале и даже в Палмарисе, если не считать того, как это отразится на нашем друге, Браумине Херде. Я пришла в Дундалис в поисках мира в своей душе. Время королевы Джилсепони кончилось, сейчас снова настало время просто Пони. Твоей подруги Пони, которая собирается в самое ближайшее время поставить тебя на ноги.

Женщина снова бережно ощупала болезненное место на его колене. Белстер между тем перевел взгляд куда-то ей за спину. Обернувшись, Пони увидела, что Дейнси беззвучно шевелит губами.

Старик, как это было ему свойственно, вовсе не собирался сдаваться.

— Так чей это сын на троне? — спросил он. — Как его, Эйдр?..

— Эйдриан, — вздохнув, ответила Дейнси. — Эйдриан Виндон, который утверждает, что его родители — Пони и Элбрайн.

Пони повернулась и бросила на нее предостерегающий взгляд, но Дейнси решительно покачала головой.

И она права, в глубине души понимала Пони. С какой стати хранить такой секрет от Белстера О'Комели, всегда бывшего для них обеих верным другом?

Женщина на мгновение закрыла глаза, пытаясь представить себе, с чего лучше начать рассказ об Эйдриане. Как выяснилось, объяснять ей пришлось не так уж много.

— Ну конечно, все это из-за демона-дракона, — пробормотал старик. — Да и госпожа Дасслеронд, небось, приложила к этому руку?

Пони ошеломленно распахнула глаза.

— Откуда тебе известно?

— Разве не эльфы унесли тебя с поля после твоего сражения с Марквортом? — Голос Белстера прозвучал с неожиданной силой, которую трудно было ожидать от человека в его состоянии. — Перед ним у тебя в чреве был ребенок, а вернулась ты без него. И я никогда не верил рассказу эльфов о том, что произошло!

С невероятным усилием старик подтянул тело и принял сидячее положение, сделав Дейнси знак снова задернуть занавеску, после чего воззрился на Пони.

— Ну а теперь рассказывай. И давай выкладывай все без утайки. Не воображай, что сможешь сильно поразить чем-нибудь такого старого жирного борова, как я.

Ему удалось-таки застать Пони врасплох. Однако это ощущение исчезло, как только женщина напомнила себе, что и в хорошие, и в недобрые времена он всегда был рядом, всегда поддерживал, защищал, укрывал ее по мере сил — да что там, просто нянчился с ней! Белстер хотел знать правду, и уж он-то имел право ее знать.

Она рассказала ему все о возвышении Эйдриана и гибели Дануба. И о возвращении Маркало Де'Уннеро тоже, что, похоже, огорчило старика больше остальных ошеломляющих известий.

Когда Пони закончила, в комнате надолго воцарилось молчание. Потом Белстер спросил:

— Ты считаешь, он ненавидит тебя?

— Эйдриан думает, что я подкинула его эльфам, а они были не слишком добры к нему, насколько мне известно. Да, полагаю, он ненавидит меня всей душой. Я вообще удивлена, что он сохранил мне жизнь.

— Отравлен ядом, капающим с языка Маркало Де'Уннеро, тут никаких сомнений, — сказал старик. — Этот негодяй крайне коварен, всегда был таким! Все только выиграли бы, если бы ты тогда в Палмарисе прикончила его.