— Вам удалось схватить кого-нибудь из сбежавших?

Карвин Пестль съежился.

— Нет, Глас Бога. Поселенцы из ополчения завязали в одном месте бой против Тогайского Дракона, но были разбиты.

— Дракон? — переспросил Дуан. — Так с поселенцами сражался настоящий дракон?

— В полученных донесениях сообщается, что в ту ночь, когда тогайру ушли в степь, по небу летал огромный дракон, но в боевых действиях он не участвовал. Ятола Гриаша очень огорчает мысль, что ему приходится отнимать у тебя драгоценное время, Глас Бога, но он опасается, что этот противник гораздо опаснее Ашвараву.

Эаким Дуан еле заметно улыбнулся; он знал, что последнее замечание предназначено исключительно для того, чтобы напомнить о блестящей победе у ворот Дариана, одержанной Гриашем над этим безмозглым главарем мятежников. То была последняя хорошая новость, которую услышал Дуан!

— Он, наверное, и в самом деле так считает, раз послал сюда помощника, — заметил Чезру. — Ятол Гриаш, без сомнения, заслуживает моего доверия и уважения. Ты просишь два двадцатирядных каре? Я дам тебе три, причем верховых. — Глаза его собеседника округлились от изумления. — Но при условии, что вы используете их не только для защиты Дариана, — продолжал Эаким Дуан. — Сомневаюсь, что после разгрома Ашвараву у этой новой предводительницы смутьянов хватит глупости сунуться в Дариан. Я выделю ятолу Гриашу лучших солдат Хасинты. Но он, в свою очередь, должен пообещать, что отправит их прочесывать степь, уничтожит всех бунтовщиков и накажет тогайру так жестоко, чтобы они в дальнейшем даже думать боялись о неповиновении!

— Я все передам ятолу, Глас Бога!

— Ты уверен, что хорошо меня понял? — Чезру выбрался из кресла и остановился перед Пестлем, — Скажи своему ятолу, что он должен очистить от скверны как тогайские степи, так и головы тогайру. Я не желаю, чтобы во время Возрождения эта угроза продолжала висеть над нами, — На лице Карвина Пестля возникло недоуменное выражение. — Очистить от скверны, — повторил Эаким Дуан. — Уничтожить всех бунтовщиков. Ты слышишь: всех! Я рассчитываю в самом скором времени услышать из Дариана о том, что тогайру должным образом наказаны.

Карвин Пестль склонил голову в поклоне и, повинуясь жесту Чезру, удалился.

— Что тебя беспокоит? — спросил Дуан Мервана Ма, взглянув на расстроенное лицо юноши.

— Глас Бога, мне не к лицу задавать вопросы…

— Но в данном случае такова моя воля, — сказал Эаким Дуан, — Тебя смущают распоряжения, которые я передал через Пестля?

— Очищение от скверны…

На лице Чезру возникла зловещая улыбка.

— Эти упрямцы тогайру страшно мне надоели. Не желаю больше иметь из-за них никакого беспокойства. Они сами накликали на себя беду — вот пусть и пожинают теперь плоды своей наглости и неповиновения! Тысяча двести солдат, друг мой, и во главе каждого каре воин чежу-лей… нет, два чежу-лея! Мы завоюем Тогай снова, и на этот раз — окончательно. А потом я смогу уйти на покой, Мерван Ма. Мое терпение и силы на исходе.

Все это было сказано таким холодным тоном, что молодой человек не поверил своим ушам и, не осмеливаясь задать еще какие-либо вопросы, поклонился и оставил своего господина в одиночестве.

Эаким Дуан долго стоял, обдумывая собственное решение. Три двадцатирядных верховых каре! Но он понимал, что стоит на кону, а после поражения в Огненных горах ставки поднялись еще выше. Гриаш, имея под рукой такие силы, должен разметать по степи мятежников и вырвать с корнем новую вредную легенду об этом их Тогайском Драконе.

Успокаивал, по крайней мере, тот факт, что, согласно последним донесениям, Джеста Ту действительно сидят у себя на горе, не проявляя никаких признаков желания присоединиться к взбунтовавшимся кочевникам.

— Три двадцатирядных каре, — сообщил Астамир Бринн десятого баффэя, третьего месяца года. — Тысяча двести всадников.

— Тем чувствительнее будет удар, — отозвалась тогайранка.

Мистик хотел было ей возразить, но раздумал, пристально глядя на девушку. Они потратили зимние месяцы, собирая всех, кто хотел присоединиться к Бринн Дариель. Войско образовалось внушительное, гораздо более многочисленное, чем можно было рассчитывать после гибели Ашвараву. Все дело было в том, что весть о победоносном сражении в Огненных горах распространилась по степи со сверхъестественной быстротой. Если этот Тогайский Дракон оказалась в состоянии уничтожить крупный отряд чежу-леев и обратить в бегство солдат Хасинты, то кто сможет одержать над ней верх? Все вставшие под знамена Бринн Дариель тогайранцы горели желанием сражаться и с радостью последовали за предводительницей в пустыню к югу от Дариана.

— У нас около шести тысяч воинов, — напомнила Бринн охваченному сомнениями мистику.

— На самом деле в нашем распоряжении всего четыре тысячи, — возразил Астамир. — Остальные, как ты приказала, помогают войску. К тому же, обращая взор на восток, ты забываешь о множестве надежно укрепленных деревень, которые останутся у нас в тылу.

— Ты что, не согласен со мной? — с простодушным видом поинтересовалась тогайранка.

Мистик растерянно усмехнулся.

— Я ищу брешь в твоих планах, — ответил он. — Ты сама просила меня об этом.

Бринн рассмеялась и обняла за плечи верного друга. Действительно, она просила Астамира выступать в качестве ее совести и здравого смысла, ставить под сомнение все ее решения, приводя любые аргументы, которые он мог найти, и предлагая возможные альтернативные решения. Вот только она и понятия не имела, насколько хорошо он справится с этой задачей!

— Четырех тысяч нам вполне хватит, — решительно произнесла девушка. — Дариан падет.

— Спаленный огнем дракона? — осведомился мистик. — Учти, на вооружении этого города находится множество баллист. Одного прицельного выстрела из такого орудия достаточно, чтобы сбить Аграделеуса, а на земле он попадет под такой град стрел, что даже его бронированная чешуя, может быть, не выдержит.

— Аграделеусу будет отведена не такая значительная роль, а может, я вообще оставлю его в резерве, — отозвалась тогайранка.

Мистик удивленно посмотрел на нее.

— Но…

Бринн заметила, что некоторые командиры, услышав ее последнее замечание, стали более внимательно прислушиваться к их разговору.

— Я сыграю на самоуверенности ятола Гриаша, — объяснила девушка. — Но удар нужно нанести быстро, до того как Бехренские солдаты вернутся в город.

— Ты собираешься атаковать обнесенный стеной, хорошо укрепленный город, который защищают полторы тысячи опытных солдат и примерно столько же призванных на военную службу гражданских лиц всего-навсего с четырьмя тысячами воинов? — спросил Баргис Траудок, один из ее командиров, человек уже в возрасте, пришедший из Телликвика.

— Нет, — возразила Бринн, — Мы будем атаковать укрепленный город с гарнизоном всего в двести солдат, бросив против них около четырех тысяч отважных воинов тогайру.

Все удивленно воззрились на нее, но девушка лишь улыбнулась. Даром, что ли, столько лет тол'алфар учили ее стратегии и тактике, а потом, уже в Обители Облаков, она с пристальным вниманием изучала историю Бехрена? Тогайранка хорошо представляла себе возможную реакцию бехренских командиров, в особенности тех, которые были на службе у ятола Гриаша.

Да, Бринн могла позволить себе улыбаться. Теперь она куда лучше знала врага, понимала, что он непомерно уверен в собственных силах и страстно жаждет повторить громкую победу, одержанную год назад над Ашвараву. Знала, как раздразнить его, поманив возможностью легкой победы, а затем отнять ее буквально из-под носа и разделаться с противником — быстро и жестоко.

— Он чувствует себя незаслуженно обиженным, — сказал Джуравиль, когда в тот же день Бринн пришла повидаться с эльфами и Аграделеусом в их лагерь, который они устроили чуть в стороне от остальных воинов на краю утеса.