Калиит Тимиг сидел в затемненной комнате наедине со своими мыслями, мучимый ужасным чувством вины. Так он проводил почти все дни со времени страшного поражения у подножия Огненных гор. Он узнал о нем от немногих чежу-леев и солдат гарнизона Хасинты, которым повезло уцелеть во время побоища и последующего перехода по бесплодной палящей пустыне.

Все рассказы сводились к тому, что внезапный поворот в сражении произошел после неожиданного появления дракона, на спине которого восседала женщина-воин с пылающим мечом в руке!

Дракон! Слыханное ли дело? Легенды, конечно, рассказывали о таких созданиях, но даже в них никогда не говорилось ни об одном драконе, принявшем ту или иную сторону в столкновении людей между собой!

Все это было за пределами понимания главы ордена чежу-леев. Немыслимо! Дракон, конечно, всего лишь проявление магии Джеста Ту; ведь известно, что мистики могут обладать такими возможностями. Вернувшиеся чежу-леи все как один утверждали, что никто из участвовавших в бою мистиков не применял магии и не использовал волшебных драгоценных камней, хотя несколько таких камней у проклятых Джеста Ту имеются, это точно.

Может, самые их выдающиеся колдуны остались наверху, рассуждал Калиит Тимиг, и объединенными усилиями создали могущественного зверя или, что вернее, — его иллюзию.

В любом случае, произошло ужасное несчастье, и этого отрицать нельзя. За один день столь восхваляемый всеми орден чежу-леев оказался вырезан наполовину, и множество прекрасно обученных воинов, лучших во всем Бехрене, а может, и во всем мире, остались лежать в далекой бесплодной земле. Эта ноша так тяжко давила на плечи старого воина, что временами казалось — он не выдержит. Какой ужасный промах он совершил, какое бедствие принесло его правление древнему ордену!

Калиит Тимиг не прервал горестных размышлений, даже когда услышал звяканье дверного колокольчика. Дверь отворилась, но он продолжал сидеть со смеженными веками, не замечая просочившегося в комнату света.

Однако голос, который его окликнул, он проигнорировать не мог, сколь бы велико ни было желание старика остаться наедине с самим собой. Тимиг медленно открыл глаза, повернул голову и увидел в дверном проеме знакомый силуэт.

— Глас Бога…

— Сколько времени ты уже сидишь здесь, Калиит? — осведомился Чезру Дуан, — Прячась от всех, пока твой орден пытается найти способ оправиться от постигшей его беды?

— Она не имеет себе равных, — ответил Тимиг. — Я не знаю, как нужно поступать дальше, и размышляю в надежде найти выход.

— Ты просто забился в темную нору, — обвиняющим тоном произнес Чезру, и за его спиной взволнованно задышал Мерван Ма, помощник Дуана, так вовремя покинувший войска.

— Я уже сказал, что ищу достойный выход из создавшейся ситуации, и ничего более, — объяснил старик, постаравшись, чтобы его голос прозвучал как можно увереннее.

Эаким Дуан рассмеялся.

— Ты погубил бы весь орден, если бы я не вмешался и не заставил тебя оставить часть воинов здесь. Что было бы сейчас с чежу-леями, если бы все они отправились в этот забытый Богом край? И ради чего, Калиит Тимиг? Чтобы отомстить за смерть одного-единственного воина, убитого в честном бою?

Голова старика снова поникла; вся его решимость дать отпор Гласу Бога испарилась. Это так: вина лежит именно на нем. Словно черные крылья отчаяния, она заслонила от него весь остальной мир. И от этой беды не сбежать, чтобы он ни делал, пытаясь воссоздать утраченное или прячась во мраке, боясь посмотреть правде в глаза.

— Тебе, конечно, известно, что уцелевшие чежу-лей ломают головы над тем, что же произошло, — произнес Чезру Дуан. — А некоторые поклялись отомстить и надеются, что ты снова пошлешь всех оставшихся в Огненные горы.

Услышав это, Тимиг вскинул голову и пристально посмотрел на Эакима Дуаиа. Действительно, может быть, это и есть выход? Отомстить за павших, уничтожив проклятых Джеста Ту!

— Если ты предоставишь в мое распоряжение армию, я могу превратить поражение в великую победу, — решился наконец сказать он.

И снова услышал издевательский смех.

— В победу? Победу над кем? Над Джеста Ту? Но они не враги ни мне, ни Бехрену. Если только мистики не выступили в военный поход против нас, о чем мне пока ничего не известно.

— Один из Джеста Ту был под Дарианом, сражаясь в отряде бунтовщиков, выступивших против ятола Гриаша, — сказал Тимиг. — А потом он вернулся в Обитель Облаков и, по словам тех, кто был там, участвовал в бою. Конечно, это…

— …ничего для меня не означает, закончил за него Эаким Дуан. — Мысль отправить против Джеста Ту чежу-леев могла прийти в голову только полному идиоту. Известно ведь — не трогай лихо, пока оно тихо. Не я разбудил дракона, Калиит Тимиг. Это результат твоих усилий.

Старик сокрушенно опустил взгляд.

— Наверное, и мне не следовало посылать с твоими воинами солдат гарнизона Хасинты, — заметил Чезру, но тут же поправился, поскольку не к лицу тому, кто напрямую разговариваете Богом, совершать подобные промахи. — Но если бы я не сделал этого, то, возможно, никто из твоих чежу-леев не вернулся бы живым, а заменить простого солдата несравненно легче, чем великолепно обученного воина из элитного подразделения… Итак, откуда ни посмотри, Тимиг, кругом виноват ты один. Я позволил тебе совершить глупость, хотя это шло вразрез с моим пониманием истинного положения дел, только потому, что речь шла о чести возглавляемого тобой ордена. Такую просьбу нельзя отвергнуть, чего бы это ни стоило. Хотел бы я знать, каким образом ты теперь собираешься защитить свою честь? Ты не справился с тем, что тебе было поручено! Неужели ты считаешь, что имеешь моральное право и дальше оставаться главой чежу-леев? Или ты слишком труслив, чтобы совершить тот единственный поступок, который действительно сможет защитить твою честь?

Снова из-за его спины послышалось учащенное дыхание — Мерван Ма, как и Калиит Тимиг, был потрясен, услышав эти жестокие слова.

Произнеся их, Чезру Дуан рассмеялся и вышел, прикрыв за собой дверь.

Старик долго сидел, в отчаянии прикрыв глаза, снова и снова обдумывая услышанное. Слова Гласа Бога лишь дали новую пищу ни на миг не прекращавшим терзать его демонам вины, и неудивительно, что взгляд Тимига все чаще обращался к прекрасному мечу с кривым лезвием, лежащему неподалеку на резной подставке.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, старый воин подошел к мечу и пристально посмотрел на него. Даже в тусклом свете лезвие, казалось, излучало силу. Калиит Тимиг протянул руку и коснулся холодного металла, испытанного в бесчисленных боях. Это был древний меч, передававшийся в его роду из поколения в поколение. Чем больше его клинок находился в деле, тем более острым становился.

Взяв меч в руки, Тимиг долго рассматривал замысловатые руны, вырезанные на гладкой поверхности металла.

Потом он бросил взгляд на дверь и снова вспомнил слова Гласа Бога, понимая, что они несут в себе истину.

Старый воин вышел на середину комнаты, установил великолепный меч на полу острием вверх и примерился, чтобы оно находилось точно напротив груди. Он не справился с задачей, отрицать это дальше было невозможно, вина его велика, и нет ей прощения.

И Калиит Тимиг, сделав последний шаг в жизни, упал грудью на клинок меча.

В Чом Дейру стало известно о смерти Калиита Тимига на следующий день. Кто-кто, а Чезру Дуан ничуть этому не удивился. Собственно, его вполне устраивал такой поворот событий, поскольку это самоубийство позволило ему и дальше перекладывать вину за провал похода к Огненным горам на плечи Тимига.

Больше от старика ничего и не требовалось; сейчас у Дуана были другие заботы. Со времени разгрома в Огненных горах уже не один ятол из соседней провинции обращался к нему с просьбой прислать подкрепление на случай появления огнедышащего монстра; повсюду царили явно панические настроения.