Только он подумал, как бы не наткнуться на эти острые вершины, и вот они уже остались позади. Это было удивительное ощущение; ему никогда даже в голову не приходило, что возможна такая почти божественная гармония магии взаимодействующих между собой камней. Да, удивительное ощущение — но одновременно выходящее за пределы его понимания и потому пугающее, а ведь он обладал очень обширными знаниями в области магии камней, уступая в этом разве что отцу Маркворту и Эвелину Десбрису.

Перевалив через очередной хребет, он оказался над огромной высокогорной долиной, со всех сторон окруженной горами. Под ним, крошечные, словно муравьи, суетились какие-то фигурки, в таком огромном количестве, что в целом они напоминали… Да, армию, несомненно. Возникло желание спуститься пониже, чтобы как следует разглядеть их, но кристаллы не выпускали его из своей хватки. Он промчался над долиной, направляясь к уединенной, курящейся дымом горе. От нее тянулись вниз два длинных черных хребта, между которым и располагалась многотысячная армия.

Карающий Брат едва не потерял сознание, ошеломленный нахлынувшими на него ощущениями, когда, подлетев к горе, с невероятной скоростью помчался по соединенным между собой узким туннелям. На поворотах его подбрасывало — странное ощущение, если учесть, что путешествие совершалось не в физическом теле. Тем не менее каждый раз, когда он взлетал вверх или нырял вниз, перед глазами все плыло, а в голове мутилось.

Он пролетел сквозь огромные створки бронзовой двери, покрытой множеством рисунков и символов. Они беззвучно приоткрылись ровно настолько, чтобы пропустить его освобожденный от телесной оболочки дух в огромный зал с двумя рядами гигантских каменных колонн, напоминающих скульптурные изображения воинов. Пролетев между ними в дальний конец зала, он увидел помост, а на нем какое-то создание, от которого исходило невероятно мощное излучение злой, враждебной силы.

Полет прекратился; Карающий Брат стоял перед помостом. Он мог видеть свои руки, ноги, как если бы присутствовал тут в физическом теле, чего во время путешествий духа обычно не происходило. Правда, это его «тело» больше напоминало серую полупрозрачную тень, сквозь которую можно было разглядеть камень под ногами.

Но это необычное впечатление тут же растаяло, поскольку все внимание Карающего Брата приковал к себе чудовищный монстр, злобно смотревший на него с высоты. Кто это, спрашивал себя монах, разглядев красновато-коричневую кожу, черные глаза, крылья огромной летучей мыши, рога и когти. Что за исчадие ада явилось в мир?

И вдруг его пробрала жуткая дрожь от мысли столь чудовищной, что разум едва справился с ней. Он понял, кто перед ним! Недаром в аббатстве ему годами вдалбливали, что за демон осмелился бросить вызов Богу.

Карающий Брат узнал его!

Убей этого глупца Доси, прозвучало в сознании монаха, и возьми камни себе. Сразу же вслед за этим он почувствовал, как что-то вторгается в его мозг, что-то столь мощное, что сопротивляться было бессмысленно, и копается в нем, выясняя, кто он такой и каковы его цели. Охватившее Карающего Брата отвращение было столь сильным, что, возможно, именно оно и спасло его, выбросило из этого ужасного места. Он полетел обратно, по прорезающим гору узким туннелям, над плато, над снующей внизу армией зла — теперь он понимал, кому служат эти создания, — над горами, лесами, озерами и дальше, в Палмарис, в кабинет Доси, где сидело его физическое тело. Оно едва не упало, таким резким было возвращение в него.

— Ну, узнал что хотел? — спросил Доси, удивленно распахнув глаза.

Так вот чем было вызвано маниакальное выражение на лице Доси, понял Карающий Брат, — контактом с ужасным созданием, при одном воспоминании о котором его пробирала дрожь. Захотелось встряхнуть этого человека, спросить его, как он впутался в это дело. Однако прежде чем он успел открыть рот, ему уже был ясен ответ — в общих чертах по крайней мере. Скорее всего, глупец перешагнул черту дозволенного и тем самым возбудил любопытство демона.

Руки монаха сами собой взлетели вверх и сомкнулись на горле Доси. Тот вцепился в его запястья, попытался оторвать от себя, позвать кого-нибудь на помощь, но тщетно. Карающий Брат был слишком силен, и исход борьбы не вызывал сомнений. В конце концов руки Доси бессильно упали, сопротивление иссякло.

Сознанием Карающего Брата овладели ярость и страх. Он обошел весь дом, отыскал каждого слугу, каждого члена семьи.

Когда глубокой ночью он ушел оттуда, в кармане у него лежала булавка, а в доме Фоло Досиндьена не осталось ни одной живой души.

— Наконец-то я в мире с самим собой. Замечательное чувство, и такое новое для меня, — произнес наконец Элбрайн через полчаса после того, как уселся в кресло перед едва различимым во мраке зеркалом, — Хотя, дядя Мазер, у меня всего двое друзей, и один из них — дух, который все время молчит! — он чуть смущенно засмеялся. — Мое место здесь, теперь я очень хорошо чувствую это. И совсем не важно, что жители моих деревень — Дундалиса, Сорного Луга, На-Краю-Земли — едва мирятся с моим присутствием. Почему так, а? Ведь я столько лет прожил с тол’алфар, они стали моими друзьями, они заботились обо мне так, как ни один из здешних жителей. И все же только тут я чувствую себя по-настоящему на своем месте… — Элбрайн замолчал, всматриваясь в образ в глубине зеркала, пытаясь найти правильный ответ. — Наверно, это потому, что здесь я выполняю свой долг, стараюсь сделать мир лучше. Ну, по крайней мере мой уголок мира. Защищаю тех, кто нуждается в защите, неважно, понимают они или нет, что нуждаются в ней.

Элбрайн закрыл глаза и мысленно вернулся к тому, что наметил на сегодняшний день. Он знал, что, когда он откроет глаза, образ дяди Мазера уже исчезнет из зеркала. Так случалось всегда, стоило ему переключиться с философских вопросов на чисто прагматические. Теперь он регулярно обращался к Оракулу, по два, а то и три раза в неделю. И всегда успешно — образ дяди Мазера, Защитника, который был взращен эльфами задолго до него, неизменно возникал в глубине зеркала. Элбрайн часто задавался вопросом — а мог бы он вызвать в зеркале образ отца, матери или Пони?

Да, Пони. Ему хотелось бы поговорить с Пони, увидеть ее снова, вспомнить то далекое время, когда патрулирование деревни было для них игрой, а возможность того, что ночные кошмары оживут, казалась совершенно нереальной.

Элбрайн покинул маленькую пещеру под корнями дерева — как всегда, с улыбкой на лице и новыми силами. Сегодня кентавр, после нескольких недель насмешек и поддразнивания, наконец-то обещал посоревноваться с ним в стрельбе из лука. Элбрайн не сомневался, что победит, а в качестве приза рассчитывал добиться позволения Смотрителя верхом на нем объехать лес к западу от деревни На-Краю-Земли.

Ладно, все по порядку, сказал он себе. Взял Крыло Сокола, снял оперенный наконечник, тетиву и отправился на холм, который считал своим, — место, очень похожее на то, где в Облачном Лесу он так часто беседовал со звездами и встречал рассвет.

Раздевшись, Элбрайн взял в руки лук и, действуя им, точно мечом, начал свой каждодневный танец. Покончив с этим, он собрал одежду, побежал к ближайшему пруду и нырнул в холодную воду. Освеженный, вылез оттуда, оделся, позавтракал и отправился на поиски кентавра.

Он довольно быстро нашел Смотрителя, хотя и не совсем там, где они договорились устроить состязание. Но он играл на волынке, и эта мелодия вскоре вывела Элбрайна туда, где среди разбросанных в беспорядке валунов стоял кентавр.

Заметив друга, он перестал играть и широко улыбнулся ему.

— А я думал, ты побоишься прийти! — усмехнулся Смотритель.

— Вот он я, и лук со мной, — Элбрайн показал кентавру Крыло Сокола.

— А, ну да, эльфийский прутик.

С этими словами он продемонстрировал юноше свой собственный лук. Элбрайн видел его впервые и был просто потрясен. Если установить этот лук на платформе, он вполне сошел бы за средних размеров баллисту!