Будь Джоджонах в своей телесной оболочке, он наверняка не удержался бы от восклицания, увидев изящную маленькую фигурку с острыми чертами лица и прозрачными крыльями!

Эльф! Существо, принадлежащее к таинственному народу тол'алфар! В Санта-Мир-Абель Джоджонах видел статуи и рисунки этих созданий, однако монастырские летописи не давали ясного ответа на вопрос, действительно ли эльфы существуют или же они — не более чем легенда. После встречи с поври и гоблинами и рассказов о фоморийских великанах логика Джоджонаха вполне допускала существование эльфов. И все же, увидев одного из них, магистр был весьма ошеломлен. Он провел немало времени, паря над лагерем и слушая их разговоры. При этом Джоджонах не мог оторвать глаз от Джуравиля.

Они говорили о Санта-Мир-Абель, о пленниках Маркворта и в особенности — о кентавре.

— Этот монах хорошо умеет пользоваться гематитом, — сказала женщина.

— А ты могла бы победить его, если бы вам довелось сражаться с помощью магии? — спросил ее спутник.

Джоджонаху пришлось выдержать удар по самолюбию, когда женщина уверенно кивнула. Однако после ее дальнейших объяснений от гнева магистра не осталось и следа.

— Эвелин хорошо меня научил. Лучше, чем я могла предполагать, — сказала она. Этот монах действительно опытен. Эвелин называл его своим наставником. Единственный человек в Санта-Мир-Абель, кого он любил. Эвелин всегда высоко отзывался о магистре Джоджонахе. Но, если говорить правду, по сравнению с тем, что делал Эвелин, или даже с тем, что делаю я, он не настолько силен.

Женщина не хвасталась, а говорила об этом так, как оно есть. Ее слова больше не задевали Джоджонаха. Вместо этого он задумался об удивительных и далеко идущих последствиях услышанного. Эвелин был учителем этой женщины! И он сумел обучить ее так, что ей, судя по всему, не было еще и тридцати, но по умению и силе она превосходила магистра из Санта-Мир-Абель. Джоджонах верил ее словам, и в нем непрерывно возрастало чувство благодарности к Эвелину.

Магистру хотелось послушать, о чем еще они станут говорить, но времени у него было мало, а ему предстояло до зари пройти изрядное расстояние. Дух Джоджонаха вернулся в тело. Магистр облегченно вздохнул, убедившись, что весь лагерь спокойно спит.

Джоджонах повертел в руках магический камень, обдумывая, что предпринять. Он понимал, что камень может ему понадобиться, но, если он самовольно возьмет гематит, Де'Уннеро, скорее всего, прознает об этом еще до прихода в Сент-Прешес. И потом, с помощью другого гематита его смогут обнаружить точно так же, как он сам сегодня разыскал этих воинов.

Джоджонах все-таки нашел выход. Из недр своей сутаны он извлек чернильницу и кусок пергамента. Он написал короткую записку, сообщив, что возвращается к купеческому каравану и будет сопровождать их в Палмарис. Магистр объяснил, что берет с собой магический камень, потому что купцы намного хуже подготовлены к превратностям дальней дороги, нежели монахи. В особенности когда во главе их процессии находится (здесь Джоджонах тщательно обдумал каждое слово, чтобы не заподозрили подвох) магистр Де'Уннеро — возможно, величайший воин, каких знал монастырь Санта-Мир-Абель. Джоджонах заверял Де'Уннеро, что заставит не только купцов, но также всех их родных и друзей посетить величественную церемонию в Сент-Прешес и поднести настоятелю дорогие подарки.

Записка оканчивалась так: «Совесть не позволяет мне бросать этих людей на произвол судьбы. Церковь обязана помогать находящимся в беде, и эта помощь является нашим добровольным приношением пастве».

Джоджонах надеялся, что сделанный им упор на богатстве и власти успокоит вполне вероятный гнев Де'Уннеро. Но сейчас ему было некогда раздумывать об этом. Сейчас его помощь требовалась тем, чьи идеалы почти совпадали с его собственными. Взяв с собой лишь магический камень и небольшой ножик, магистр Джоджонах со всеми предосторожностями выбрался на дорогу и зашагал на восток. Он шел настолько быстро, насколько позволяло его дряхлое тело.

Промежуточной остановкой на пути стала лощина. Во-первых, Джоджонах хотел определиться с направлением, а во-вторых — им владело искреннее желание еще раз проверить, как обстоят дела в купеческом караване. Оказавшись поблизости, он увидел возможность сделать свою легенду более правдоподобной. Магистр Джоджонах оторвал кусок от своей сутаны. Это оказалось несложно, ибо от многих дней странствия ткань заметно истерлась. Затем он сломал несколько нижних веток и прошелся по ним, создавая видимость схватки. После этого Джоджонах порезал палец и густо вымазал оторванный кусок своей кровью. Он позаботился, чтобы окропить кровью траву и кусты.

Джоджонах быстро залечил порез с помощью гематита и поднялся на вершину холма. Внизу не ощущалось никаких признаков беспокойства. Там горело несколько костров, вокруг которых двигались люди. Магистр еще раз сориентировался и продолжил путь.

До места, где остановились воины и эльф, он добрался уже на рассвете. Джоджонаху не хотелось будить этих людей, а тем более — тревожить их. Однако он понял, что ему надо подойти достаточно близко; тогда женщина сможет его узнать.

Вскоре он уже был в кустах, непосредственно примыкающих к месту ночлега. Неподалеку мигал догорающий костер. Магистр считал, что, подходя, не наделал шуму, и с радостью увидел, что женщина и ее спутник спят.

Чтобы не пугать спящих и не побуждать их к неожиданным действиям, Джоджонах решил дождаться рассвета и дать им возможность проснуться самим. Он начал устраиваться поудобнее. И все же магистра, едва он здесь появился, не оставляло ощущение, что за ним следят.

Джоджонах так и не понял, что же произошло дальше. Как и все монахи Санта-Мир-Абель, он владел боевой выучкой, однако в считанные секунды он оказался лежащим на спине. Спутник женщины придавил его к земле, а у самого своего горла Джоджонах увидел лезвие маленького, точно игрушечного, меча.

Джоджонах не сопротивлялся, и воин, узнав его, несколько ослабил хватку.

— Больше поблизости нет никого, — раздался мелодичный голос.

Эльф, предположил Джоджонах.

— Магистр Джоджонах! — воскликнула женщина.

Она подбежала и положила руку на плечо своего спутника. Они переглянулись. Элбрайн кивнул, встал и подал монаху руку.

Джоджонах взялся за протянутую руку, и его подняли с такой легкостью, что сила этого человека, так же как и удивительное проворство, ошеломила магистра.

— Зачем вы здесь? — спросила женщина.

Джоджонах посмотрел ей в глаза, красота и глубина которых ничуть не изменились в неярком свете раннего утра.

— А вы зачем? — спросил он, и в тоне его голоса ощущалось такое понимание, что Пони и Элбрайн умолкли.

— Брат Талюмус…

Барон Билдеборох старался говорить медленно и спокойно, но не мог скрыть волнения, то и дело прорывавшегося сквозь это хрупкое спокойствие.

— …расскажи мне еще раз, как Коннор приходил сюда… все, что он тут делал… и где что осматривал.

Молодой монах, явно удрученный тем, что барон недоволен его рассказом, начал сначала, но заторопился, стал перескакивать с темы на тему, и в результате его слова превратились в полную бессмыслицу. Барон ласково потрепал монаха по руке, и тот умолк, глубоко дыша и приводя в порядок мысли.

— Поначалу он пошел в покои настоятеля, — медленно произнес Талюмус. — Ему не понравилось, что мы там все прибрали, но что нам оставалось делать?

Здесь голос монаха вновь задрожал от волнения.

— Тело покойного должно быть выставлено для прощания — так велит традиция! Люди шли сюда нескончаемым потоком. Разве мы могли позволить, чтобы в спальне был беспорядок, да еще следы крови?

— Нет. Разумеется, нет, — постоянно повторял барон, пытаясь успокоить брата Талюмуса.

Роджер внимательно наблюдал за своим новым наставником, восхищенный терпением барона и тем, как он пытался помочь этому тараторящему молодому монаху не потерять нить рассказа. Но напряжение не оставляло барона. Они оба понимали, что едва ли сумеют найти в монастыре удовлетворительные ответы. Сент-Прешес, где сейчас не было ни одного магистра, переживал полный разброд. Монахи слонялись без дела и даже во время молитв позволяли себе обсуждать какие-то слухи и сплетни. Впрочем, одна новость была достоверной и она особенно взбудоражила Роджера и старого барона. Вскоре в Сент-Прешес должен прибыть новый настоятель — магистр из Санта-Мир-Абелъ.