— Благодаря Аграделеусу у нас нет проблем с провиантом, а вот у них — есть, — продолжала убеждать друга девушка. — И тогайру всегда смогут скрыться от бехренцев. Сколько времени они будут гнаться за нами? И как скоро мы оторвемся от них настолько, что сможем сровнять с землей еще один город?

— А как скоро Чезру вышлет против нас еще одну тридцатитысячную армию?

Вопрос был не праздный; Бринн понимала, что Дуан и впрямь может сделать это.

Однако какой смысл обсуждать эту проблему сейчас?

— Ты все понял? И как тебе действовать, и расчет времени?

— Мы будем на месте вовремя, — заверил ее мистик.

Аграделеус с восседавшей на его спине тогайранкой летел на север. Бринн не стала снова нападать на солдат Шаунтиля, понимая, что они могут без промедления нанести ответный удар. Зато мимо армии ятола Бардоха девушка просто так пролететь не могла; дракон ринулся с высоты на последних покидающих плато солдат и раскидал их во все стороны: спешащий на помощь родному городу Бардох даже не удосужился обеспечить им прикрытие. И уж тут Аграделеус отвел душу. Число убитых этой ночью в армии Гайсана Бардоха увеличилось по крайней мере вдвое. Однако самое большое удовлетворение для Бринн доставило наблюдать за солдатами, бросившими оружие и бегущими не на восток, а совсем в других направлениях — проще говоря, в разные стороны, куда глаза глядят.

Бринн стояла на западной стороне городской стены Авру Изы, глядя на вздымающееся вдали облако пыли, снова и снова взвешивая решение остаться здесь и попытаться нанести еще один удар, прежде чем раствориться в открытой пустыне. Может, ненависть к ятолу Бардоху, желание отомстить за смерть родителей притупляют другие чувства? И если это так, не слишком ли велик риск, на который она идет, чтобы не упустить эту возможность?

Тогайранка черпала мужество в надежде на то, что Астамир прибудет вовремя, как они и рассчитывали. С учетом этого ее замысел не казался таким уж отчаянным, если, конечно, она не ошиблась в предположениях относительно реакции ятола Бардоха на потерю Авру Изы.

Девушка все еще была погружена в раздумья, когда неожиданно обнаружила, что к ней кто-то приближается. Повернувшись, она вздрогнула, поскольку уже давно не видела Аграделеуса в его человекоподобном обличье. Бринн заметила, что дракон слегка прихрамывает.

— Стрела все-таки достала тебя, — заметила она.

— Стрелами меня не сбить, — заверил ее дракон.

— Наши враги. — Тогайранка снова устремила взгляд в сторону пустыни.

— Наши?

Бринн внимательно посмотрела на дракона, удивленная этим вопросом. Впрочем, что тут странного? Аграделеуса, казалось, не особенно волновало, кого именно он уничтожает.

— Вскоре мне придется просить тебя вытерпеть новый град стрел, — сказала она. — Я должна создать у ятола Бардоха впечатление, что мы попытаемся удрать на восток, — Дракона, по-видимому, это сообщение мало обеспокоило. — Я хочу, чтобы он расставил людей вокруг города… — Девушка замолчала, осознав, что тот ее не слушает. — Тебе все это безразлично? — спросила она. Аграделеус приблизился, прищурив глаза с вертикальными, как у кошки, зрачками. — Для тебя нет разницы между бехренцами и тогайру? — Дракон несколько раз моргнул, однако больше никакой реакции не последовало. — И если бы на тебя в твоем подземелье наткнулся союзник бехренцев, ты сражался бы за них, как сейчас сражаешься за нас. Верно? — Дракон снова моргнул. — Или, может, ты вовсе и не сражаешься за нас? Ты сражаешься за Аграделеуса, и ничего больше. Я предложила сделку, которая устроила тебя, и поэтому ты огнем испепеляешь бехренских солдат. — Бринн помолчала, не сводя с дракона пристального взгляда. — Ты хоть понимаешь, почему я развязала эту войну?

— Я вообще не понимаю смысла войн между людьми, да и не желаю в это вникать, — ответил наконец Аграделеус. — Вы сражаетесь за свободу. — Он пожал плечами. — Для меня во всем этом мало смысла. В особенности в том, что одни люди порабощают других. Вы любопытная раса, но, судя по всему тому, что я наблюдаю, — низшая, — Теперь настала очередь тогайранки зловеще прищурить глаза. — Ты считаешь, что я создан для бессмысленного разрушения, и в определенной степени это на самом деле так. Мне совершенно безразличны жалкие создания, которые вспыхивают, как чучела из соломы, от моего дыхания, но сам процесс доставляет мне, должен признаться, огромное удовольствие. Мне безразличны люди. — Бринн почудилось, что последняя фраза прозвучала не слишком убедительно. — Бехренцы, тогайру… Все они одинаковы. Тогда как ни одному дракону никогда и в голову не придет попытаться поработить другого дракона.

— Так значит, если бы ты встретил кого-то из бехренцев, то сейчас сражался бы против нас?

Аграделеус снова пожал плечами.

— По-моему, тебе стоит не задаваться бессмысленными вопросами, а поблагодарить небо, что оказалась такой везучей, — заявил он. — Или, если тебе так спокойнее, назови это проявлением справедливости судьбы, благословляющей вашу борьбу за освобождение.

Девушка отвернулась.

— Существует разница, — произнесла она сквозь стиснутые зубы. — Разница между тем, что они сделали с нами, и тем, чего мы сейчас добиваемся.

— Ты так считаешь?

— Тогайру никогда не пытались завоевать Бехрен, — не обращая внимания на его иронию, продолжала Бринн.

— Потому что никогда не имели такой возможности, — тут же парировал дракон. — Имей вы достаточно сил, можно было бы судить хотя бы об относительной нравственности твоего народа.

Тогайранке страстно хотелось возразить, найти слова, которые опровергли бы аргументацию Аграделеуса. Но у нее их не было. Кто знает, как действовали бы ее соплеменники, окажись они завоевателями? Во всяком случае, в захваченном Дариане они вели себя не намного лучше бехренцев. Понадобилось ее вмешательство, чтобы добиться хотя бы относительной справедливости в отношении побежденных.

Девушка напомнила себе, что она тут ведет бесполезные дискуссии с Аграделеусом, а между тем к городу приближается армия ятола Бардоха, и на ней, Бринн, лежит ответственность за подчиняющихся ей воинов.

— Ты весьма наблюдателен для того, кого якобы мало интересуют люди, — язвительно заметила она.

Аграделеус издал рокочущий смешок.

— Со стороны виднее.

Тогайранка в упор посмотрела на него.

— Ты готов напасть на лучников?

Дракон осклабился в зловещей усмешке.

— Ты не представляешь, с каким удовольствием!

Бехренские всадники, размахивая кривыми мечами, с ходу атаковали западные ворота Авру Изы. Однако у самых ворот нападающие разделились на две части, обтекая стены города. С дисциплинированностью прекрасно обученной армии бехренские солдаты окружили Авру Изу, занимая заранее намеченные позиции. Ближе к вечеру тогайранка с отрядом оказались в кольце, которое затягивалось на городе, словно петля палача, а вдали уже показались огромные боевые машины.

Обстрел начался с наступлением сумерек. Горящие, начиненные смолой шары разбивались о стены и стекали огнем.

Воины Бринн не тушили пожары, не имея ни малейшего желания спасать от ятола Бардоха его собственный город.

Чуть позже началось первое наступление пехоты, сразу со всех сторон, щит к щиту.

Девушка понимала, что Гайсан Бардох пытается выманить ее людей на стены Авру Изы, чтобы лучше представить себе, какими силами располагает противник. Ну что же, она его не разочарует; вдоль стен, в особенности восточной, выстроились ряды лучников, осыпая нападающих градом стрел.

И потом появилась она сама верхом на Аграделеусе. Быстро промчалась на юг, раскидывая испуганных бехренцев, развернула дракона и, не обращая внимания на стрелы, которыми осыпал ее противник, полетела над ошеломленными бехренскими пехотинцами и над стоящими в резерве всадниками, изо всех сил старающимися сдержать обезумевших от ужаса лошадей.