— И взамен я должен уступить тебе женщину, которую люблю?

Молодой король пожал плечами. Де'Уннеро понял, что в данный момент он не готов к схватке. Это было всего лишь прощупыванием почвы.

— В конце концов, она сама вправе выбирать путь, по которому идти, — уронил Эйдриан.

— Она уже сделала выбор, — ответил монах и снова повернулся к двери.

— И что за жизнь ты можешь предложить ей в Санта-Мер-Абель? — спросил Эйдриан, скорее всего, просто чтобы лишний раз причинить боль Де'Уннеро.

Потому что, в самом деле, что за жизнь ожидает Садью, запертую в мрачных стенах аббатства?

Ответа на этот вопрос монах не знал. Он уже вышел из комнаты, однако голос Эйдриана догнал его и за дверью.

— А я предложу ей весь мир, — дерзко крикнул вслед Де'Уннеро молодой король. — Весь мир!

Тропа петляла по северному склону горы, и сильный холодный ветер дул в лицо Белли'мару Джуравилю. Склон уходил вниз, к плотному слою густого серого тумана, затянувшего широкую долину.

Ах, как хорошо Джуравиль знал эти тропы вокруг родной долины! Как хорошо он знал Эндур'Блоу Иннинес с ее городом-деревом Кер'алфар, домом тол'алфар, крылатых эльфов! Он ушел отсюда почти пять лет назад, да и вообще за последние два десятилетия чаще бывал за пределами родного дома, чем в нем.

Приятно вернуться домой, хотя при мысли об Эйдриане, занявшем престол Хонсе-Бира Эйдриане, улыбка Джуравиля увяла.

Он оглянулся и посмотрел на спутников, эльфов док'алфар, которые держались чуть поодаль.

— Что ты натворил? — раздался резкий голос из-за деревьев.

Несмотря на необычную резкость тона, Джуравиль узнал голос То'эль Даллии. Вглядываясь в деревья, он попытался разглядеть ее среди переплетения ветвей.

— Это наши давным-давно потерянные собратья, — торжественно ответил эльф.

Оказавшись почти рядом с Джуравилем, То'эль Даллия пристально разглядывала его. На ее лице явственно проступило смешанное выражение радости и беспокойства.

— Сейчас не время приводить чужаков в Эндур'Блоу Иннинес, — уронила эльфийка. — Скажи им, чтобы они убирались отсюда, да побыстрее!

Джуравиль едва не рассмеялся, но вовремя остановил себя: именно абсурдность этого предложения свидетельствовала о том, в каком сильном расстройстве пребывает его соплеменница. Потому что не существовало «подходящего» времени для того, чтобы приводить чужаков в Эндур'Блоу Иннинес! Очень немногим посторонним позволялось увидеть зачарованную эльфийскую долину, и это были либо будущие рейнджеры, либо люди, которым предоставляли убежище во времена какого-нибудь ужасного бедствия. Именно так много лет назад поступила госпожа Дасслеронд по отношению к людям, бежавшим от напавшего на них демона-дракона. Это привело к тому, что вместе с беженцами в долине эльфов оказался сам Бестесбулзибар, и оставленное им гнилое пятно оскверняло прекрасную землю, увеличиваясь в размерах, что могло привести…

К тому, к чему привело. Только много позже Джуравиль осознал все последствия столь нехарактерного для Дасслеронд великодушия. Именно из-за того, что демон попал в эльфийскую долину, именно из-за оставленного им гниющего пятна госпожа Дасслеронд послала Бринн на юг освобождать из-под ига Бехрена тогайские степи, считая, что тем самым обеспечивает эльфам потенциальную возможность бегства, если увеличивающееся в размерах пятно в конце концов выживет их из долины. Именно из-за этого Джуравиль отправился на юг вместе с Бринн, хотя обычно рейнджеры покидали долину в одиночку. И хорошо, что он оказался рядом; именно его присутствие спасло девушку от безжалостных — по человеческим меркам — док'алфар.

Именно из-за этого повелительница эльфов похитила сына Джилсепони и вырастила его, рассчитывая использовать как орудие против следов тлетворного воздействия демона.

И все это стало результатом одного-единственного, великодушного, но недальновидного поступка.

Пожав плечами, Джуравиль подумал, что если то, что рассказывают об Эйдриане, правда, то перечень последствий того давнего события еще далеко не исчерпан.

Он снова посмотрел на кипящую возмущением То'эль Даллию.

— Как ты мог сотворить такое? — повторила она.

— Я привел в долину эльфов наших собратьев, — ответил Джуравиль и махнул рукой в сторону приближающихся спутников. — Среди них Каззира, моя супруга, и сам король Элтирааз, владыка док'алфар Тимвивенна.

Эти имена и названия, конечно, ни о чем не говорили То'эль Даллии, за исключением, пожалуй, одного.

— Док'алфар? — повторила она, едва справившись с собой от волнения.

Потрясенная, она даже пропустила мимо ушей, что Джуравиль только что назвал одну из представленных своей женой.

Каждый шаг капитана Альюмета сопровождали любопытные, иногда настороженные взгляды.

Он и сам с интересом посматривал по сторонам, на палатки из оленьих шкур и людей со светлыми волосами. Какие, однако, они все высокие! Альюмет и сам был отнюдь не коротышка, но рядом с жителями южного Альпинадора ощущал себя именно таковым. Наконец-то славный капитан понял, на чем основана репутация альпинадорских варваров. У любого здешнего деревенского жителя руки выглядели массивнее, чем бедра сопровождавших Альюмета «медведей», как обычно называли за пределами Хонсе-Бира его жителей.

На капитана это зрелище производило немалое впечатление, а вот принц Мидалис явно не первый раз был в этой деревне, и многие варвары узнавали его. Мидалис держался с истинно королевским величием. Ему уже перевалило за тридцать, но он обладал телосложением и энергией юноши. Принц был очень похож на брата, короля Дануба, хотя тот по сравнению с ним казался грузным. Оба унаследовали от предков густые черные волосы и проницательные голубые глаза, пристальный взгляд которых заставлял большинство людей невольно съеживаться. Коротко подстриженная борода Мидалиса не скрывала сильной линии челюсти.

Рядом с ним аббат Хейни выглядел довольно хрупким. Настоятель Сент-Бельфура рано облысел, отчего лоб его казался неестественно высоким, и один его глаз видел хуже другого. Несмотря на то что в последние годы его здоровье оставляло желать лучшего, Хейни держался с достоинством и самообладанием.

Внезапно у смуглокожего Альюмета мелькнула мысль: какое, наверное, странное впечатление производит на обитателей здешних мест их троица.

К ним приблизился человек, крупный даже по меркам Альпинадора. В его длинные, густые волосы с одной стороны были воткнуты орлиные перья; грудь едва прикрывала безрукавка из оленьей кожи, а стягивающий правое предплечье ремень подчеркивал могучие мускулы варвара.

Суровое, с резкими чертами лицо великана при виде гостей расплылось в улыбке.

— Брунхельд! — окликнул его принц Мидалис. — Давненько же мы не виделись!

Они обменялись рукопожатием, но варвару, видимо, этого показалось мало, потому что он заключил Мидалиса в крепкие объятия. Тем не менее его взгляд остановился на Альюмете: надо полагать, появление бехренца в Альпинадоре удивило его не меньше, чем других деревенских жителей.

— Ты, как я погляжу, без труда нашел нас? — спросил Брунхельд на ломаном языке «медведей». — Наверное, нужно лучше заметать следы, если какой-то южанин смог нас выследить!

— Только потому, что этого южанина обучал твой соотечественник Андаканавар, — ответил принц Мидалис, и улыбка великана стала еще шире. — А где сейчас наш друг?

— Путешествует по северным просторам, — коротко объяснил варвар и сделал приглашающий жест в сторону палатки. — Заходите. Подкрепимся и выпьем меду.

Мидалис кивнул, принимая его приглашение, и сделал знак спутникам не отставать от него. Хотя Брунхельд и был главой всех южных племен Альпинадора, в его палатке отсутствовали какие-либо признаки роскоши, за исключением, может быть, устилавших пол меховых шкур.

— С аббатом Хейни ты знаком, — сказал принц; Брунхельд кивнул и бросил на аббата дружелюбный взгляд. — Позволь представить тебе Альюмета, капитана прекрасного торгового судна «Сауди Хасинта», из города Палмарис.