— Твои слова можно было бы счесть кощунством, если бы мы служили другой богине, — сказала Каэр'лик со смешком.

— Но нельзя же верить… — начала Донния.

— Я и не должен верить, — перебил Тос'ун, — Либо Дзирт До'Урден более силен и сообразителен, чем мы можем себе представить, либо он удачлив сверх всякой меры, либо им руководят свыше. В любом случае у меня нет желания с ним связываться.

— Согласна, — поддержала Каэр'лик. Донния с Ад'ноном переглянулись, но лишь пожали плечами.

— Да, прекрасная битва! — обратился Банак к стоявшему рядом Камнепопу. — Только для многих она стала последней.

— Но больше для орков, чем для дворфов, — подчеркнул жрец.

— Слишком много наших, эти твари не стоят такого. Ты только посмотри: ребята бьются так, словно это предначертано им судьбой, рискуют своей жизнью и не жалуются на боль.

— Но они же воины, дворфы. Этим все сказано.

— Конечно.

— Благодаря твоему плану мы обратили орков в бегство, — заметил Камнепоп.

— Это не мой план, — возразил командир. — Его придумал Валуноплечий — я имею в виду, конечно, того, который не сумасшедший, — вместе с Торгаром из Мирабара. По-моему, мы приобрели отличных друзей.

Камнепоп кивнул, не отводя взгляда от развертывавшегося на склоне зрелища: дворфы, сохранявшие строй в виде клина с двумя рядами щитоносцев, гнали перед собой вниз по склону волну орков.

— Через несколько веков, быть может, потомок их народа или нашего придет на этот склон, — проговорил вдруг после долгого молчания Банак. Он больше не следил за ходом битвы, а смотрел на тела, усеявшие землю. — И увидит побелевшие кости тех, кто дрался за этот ничтожный клочок земли. Наверное, сперва он решит, что это камни, но, приглядевшись, поймет, что когда-то здесь шел великий бой. И будет ли знать этот далекий потомок, что мы здесь делали и зачем? Узнает ли он, за что мы сражались и насколько наша цель отличалась от целей захватчиков-орков?

Камнепоп долго, молча, смотрел на Банака. В клане Боевых Топоров его все знали, Банак был особенным, хотя сам избегал излишнего внимания, предпочитая не выделяться, и редко вмешивался в ход баталий, если только Бренор, Дагнаббит или другие военачальники очень настаивали. Среди своего народа он выделялся тем, что иначе воспринимал мир.

На все происходящее он словно бы смотрел из далекого грядущего.

Кто-то пронзительно вскрикнул неподалеку, и оба дворфа повернули головы. Вульфгар и Кэтги-бри уверенно отражали все нападения. Орки бросались на них без всякого порядка и падали один за другим под бесконечным дождем волшебных стрел. Те же, кому удавалось уклониться, получали удар Клыком Защитника, который в свое время создал сам Бренор Боевой Топор. В тот момент, когда Банак с Камнепопом посмотрели в их сторону, могучий варвар так треснул одного из орков по черепу, что его самого обдало брызгами крови и мозгов.

В тот же миг просвистела серебряная стрела — один орк упал, новый взмах Клыка Защитника сбил с ног еще двоих. Кэтти-бри снова выстрелила, а Вульфгар опять нанес смертельный удар молотом.

— Легенды об этой парочке еще долгие века будут передаваться из уст в уста, — заметил жрец.

— Да, конечно, — согласился Банак. — А потом о них забудут.

Камнепоп удивленно посмотрел на него.

— Возвращаясь домой, — продолжал Банак, — король Бренор одолел Разрушенный Перевал.

Камнепоп кивнул — он сам был в том походе.

— Видел там кости? — спросил командующий.

— Без счету.

— И что, подумал ли ты, что кто-то из павших в той давней битве был храбрее или сильнее остальных?

Камнепоп задумался, потом пожал плечами.

— Известны ли тебе их имена? — продолжал спрашивать Банак. — Знаешь ли ты, кем они были и к чему стремились? Знаешь, сколько орков и других тварей они уничтожили в том бою? И сколько их осталось, чтобы до последнего мгновения поддерживать умиравших друзей?

Камнепоп не знал, что сказать. Он глянул вниз, где дворфы продолжали гнать орков по склону.

— Прекратить преследование! — скомандовал Банак.

— Но мы их напугали до безумия, — негромко возразил жрец.

— Они и так безумны, — сказал командир. — Они отвлекли нас от работы. А работа не может задать, пока мы будем носиться по горам вслед за этой бандой. Надо отозвать всех ребят и снова приниматься за дело. Это всего лишь первая стычка. Настоящее сражение — впереди.

И Банак оглянулся через плечо в сторону обрыва, где, как он надеялся, мастера продолжали делать свое дело.

— Только стычка, — тихо повторил он, следя, как дворфы поднимаются вверх по склону, сохраняя строгий боевой порядок.

Он видел, сколько тел валяется среди политых кровью камней. И думал о том, что скоро здесь будет лежать только бесчисленное множество костей.

Он всегда невольно возвращался сюда. Созерцание безжизненных руин города как будто вливало в него новые силы, не давало Охотнику уснуть, не давало иссякнуть его жажде крови и мести. Он подолгу бродил среди развалин, смотрел на рухнувшую башню, но никак не мог решиться пройти мимо поверженного одноглазого идола орочьего божества. За ним находилась южная часть города. Дзирт несколько дней собирался с духом, чтобы осмотреть ее, а когда наконец попал туда, то не нашел ни единого следа, указывавшего на то, что кому-то удалось спастись.

Однако со временем Дзирт стал приходить сюда с определенной целью — обнаружить здесь орков-мародеров. Ему казалось, что было бы правильно убить нескольких мерзавцев на этих разрушенных улицах в память о жителях города.

Похоже, в этот день темному эльфу повезло. Гвенвивар у его ноги напряглась — верный знак того, что эти твари поблизости. Дзирт осторожно пошел в обход по северному краю долины, в которой стоял город, — именно отсюда гиганты обстреливали крепость перед началом штурма. Он присматривался к фигурам, двигавшимся среди руин.

Но вскоре Дзирт понял, что сегодня сражаться ему не придется. В Низинах действительно были орки, но их были тысячи. Несколько племен собрались вместе вокруг разбитого деревянного истукана у разрушенной южной стены города.

Гвенвивар прижала уши к голове и глухо зарычала. Дроу, впервые за очень долгое время, улыбнулся.

— Знаю, знаю, Гвен, — сказал он, почесав ее за ухом. — Потерпи. Наше время еще придет.

Гвенвивар понимающе поглядела на него, жмурясь от удовольствия, слегка наклонила голову и перестала рычать. Дзирт, продолжая улыбаться и гладить ее по голове, смотрел на развалины города и толпу орков. Он снова и снова воскрешал в памяти картины того страшного дня, они проходили перед ним словно наяву: вот Бренор падает вместе с разрушенной башней; вот гиганты кидают громадные валуны на город, где находятся его друзья; вот орды орков захватывают Низины.

Дроу твердо решил, что все они заплатят за это. Заплатят сполна.

— Известно ли царю Обальду об этом подлоге? — выпучив безумные глаза, взвизгнул Аргант Ррык, шаман племени с таким же названием.

Среди десятка шаманов, собравшихся вокруг статуи Груумша, он был самым заметным: голову его венчал убор из разноцветных перьев, а на шее болталось ожерелье из зубов разных зверей, свисавшее ниже пояса. Его пронзительный высокий голос, похожий на птичий крик, был слышнее остальных.

— Известно? Известно? Известно? — повторял он почти без передышки, перескакивая от одного шамана к другому. — Наверное, нет! Нет, нет, потому что он не понимает, насколько ужасно это кощунство! Отмщение важнее, чем все завоевания!

— Если только завоевания не совершаются во имя Груумша, — перебила его шаманка Ахтель Кривопалая, и Аргант внезапно остановился.

Ахтель была не столь колоритной, но одета не менее ярко: она носила цветной дорожный плащ с капюшоном и желтую перевязь, спускавшуюся с плеча на пояс и охватывавшую талию. В руке у нее был посох с навершием в виде черепа; ходили слухи, что он заговоренный, а значит, и сам по себе мог служить грозным оружием. Но эта жрица с грязными темными волосами имела вес и по другой причине: ее племя было одним из самых многочисленных, и сейчас неподалеку расположилось около шестисот воинов, во всем подчинявшихся ей.