Элбрайн продолжал улыбаться.

— Не так-то легко, как тебе могло показаться, — сказал он и взглянул на Джуравиля: — «Призрачный прыжок», — пояснил он.

— Верно, — ответил эльф.

Джуравиль припомнил, как однажды во время учебного состязания эльф по имени Талларейш Иссиншайн победил Элбрайна, применив этот маневр.

— В двух случаях из трех этот маневр срабатывает, — сказал он, обращаясь к Роджеру. — По крайней мере в двух попытках из трех он не приводит к абсолютному краху.

Джуравиль вновь обернулся к Элбрайну.

— Моему старому сердцу тяжко видеть, как ты, Полуночник, которого эльфы обучили вершинам своего боевого мастерства, был вынужден прибегнуть к столь отчаянному средству, чтобы не оказаться побежденным молодым парнем, почти еще ребенком! — недовольным тоном произнес он.

Затем Элбрайн и эльф оба взглянули на Роджера, полагая, что их уловка удалась и теперь вопросы о походе на города и о том, кто из двоих главнее, окончательно разрешились.

Роджер сверкнул на них сердитыми глазами, затем плюнул под ноги Элбрайну и поспешил прочь.

Элбрайн тяжело вздохнул.

— Роджер не из тех, кого легко убедить, — сказал он.

— Наверное, он, как и я, быстро разгадал твой обман, — сделал вывод эльф.

— Какой обман?

— Ведь ты бы мог одолеть его в любой момент и любым способом, — резко ответил Джуравиль.

— В двух случаях из трех, — поправил его Элбрайн.

— Возможно, если бы ты сражался с таким бойцом, как Талларейш, — быстро возразил Джуравиль. — Кстати, тогда Талларейш пошел на этот маневр из чистого отчаяния, ибо ты явно одерживал над ним верх.

— А сейчас?

— Сейчас ты применил «призрачный прыжок», чтобы Роджер сумел сохранить хотя бы часть своего достоинства.

— Не уверен, что это даст хорошие результаты.

— Как же так? — подумал Элбрайн. Разве не об этом предупреждал его эльф перед началом сражения? Так почему теперь Джуравиль сомневается в результатах?

— Смотри, как бы твой «урок» не породил в Роджере ложное чувство всемогущества, — предупредил Джуравиль. — Если он вступит в поединок с поври, то вряд ли выйдет оттуда живым.

Элбрайн согласился. Он посмотрел в том направлении, в котором скрылся Роджер. Что там поври! Хуже, что позиция Роджера не изменилась и, учитывая это, будет нелегко убедить беженцев двинуться в обход городов.

— Пойди и верни Пони ее меч, — сказал ему Джуравиль.

Элбрайн был слишком занят мыслями о том, как же все-таки повлиять на Роджера, поэтому он не ответил, а просто вложил в ножны Ураган, взял меч Пони и зашагал в темноту ночи.

— А я тем временем пойду и потолкую с Роджером, — негромко произнес Джуравиль, после того как Элбрайн скрылся из виду.

Вскоре эльф обнаружил Роджера на опушке, под тяжелыми ветвями раскидистого вяза.

— Правила поединка и простая вежливость требуют, чтобы ты поблагодарил победителя, — сказал Джуравиль, взобравшись на ветку над головой Роджера.

— Убирайся прочь, эльф, — огрызнулся парень.

Джуравиль спрыгнул на землю и оказался лицом к лицу с Роджером.

— Убираться прочь? — изумленно переспросил он.

— Да, и побыстрее!

— Попридержи свои угрозы, Роджер Не-Запрешь, — спокойно ответил эльф. — Я видел, как ты сражаешься, и я отнюдь не восхищен увиденным.

— Я почти прижал распрекрасного Полуночника, — заявил Роджер.

— Он в любое время мог бы одолеть тебя, — перебил парня эльф. — И ты это знаешь.

Роджер вытянулся во весь рост. Невысокий по человеческим меркам, он все же был выше эльфа.

— Полуночник обладает редкостной среди людей силой, — продолжал эльф. — Народ тол'алфар научил его в совершенстве владеть мечом. Он — настоящий воин, и если бы он захотел, то легко бы смог обратить любой твой выпад против тебя же самого. Или просто схватить тебя за руку и сломать ее своей железной хваткой.

— Что еще можно услышать от эльфа-прислужника! — выкрикнул Роджер.

Джуравиль даже опешил от бессмысленности подобных слов.

— Ты уже позабыл свою первую атаку?

Роджер с любопытством сощурился на эльфа.

— Ну-ка вспомни, что произошло, когда ты бросился на Элбрайна с кинжалом? — спросил Джуравиль. — Тебе довольно доказательств?

И тут Роджер бросился на Джуравиля. Эльф вышел навстречу удару, поймал парня за запястье, заломил ему руку за спину, а другой рукой схватил его за волосы. Двойной захват заставил Роджера повернуться, и Джуравиль быстро ударил его лицом о ствол дерева.

— Учти, я — не Полуночник, — предупредил Джуравиль. — Я не принадлежу к племени людей и не питаю сострадания к глупцам!

С этими словами Джуравиль вновь ударил Роджера лицом о ствол вяза, затем повернул его к себе и боковым ударом усадил на землю.

— Ты знаешь, кто на самом деле прав, Роджер Не-Запрешь, — отчеканил эльф. — Ты знаешь, что Полуночник намного опытнее и разумнее тебя в подобных вещах, и ему решать дальнейшую судьбу беженцев. Но ты настолько ослеплен своей дурацкой гордыней, что ради нее готов погубить своих соплеменников!

— Гордыней? — крикнул в ответ Роджер. — А разве не я отправился в Кертинеллу, чтобы спасти…

— А зачем ты отправился в Кертинеллу? — перебил его Джуравиль. — Только ли для того, чтобы спасти несчастных пленников? Или ты боялся, что иначе все почести достанутся Элбрайну и он станет новым героем?

Роджер начал что-то бормотать в ответ, но Джуравиль даже не слушал.

— Он мог бы одолеть тебя в любое время и любым способом, — вновь сказал эльф.

Потом он повернулся и ушел, оставив побитого и униженного Роджера сидеть под вязом.

— Беспокойство настоятеля Добриниона начинает переходить всякие границы, — заявил Маркворту брат Фрэнсис.

Молодой монах был не на шутку возбужден; каждое слово давалось ему с трудом. Он как будто был охвачен и страхом, и ужасом. Фрэнсис понимал: еще бы отцу Добриниону не беспокоиться, когда пришельцы из Санта-Мир-Абель превратили подземелье его святой обители в застенок, где истязают его же прихожан!

— Возможно, не мое дело говорить об этом, — продолжал Фрэнсис, постоянно умолкая и пытаясь предугадать, что скрывается за бесстрастием Маркворта, — но я боюсь…

— Что Сент-Прешес — неподходящее место для нашего дела, — договорил за него отец-настоятель.

— Простите меня, — смиренно произнес брат Фрэнсис.

— Простить? — удивленно повторил Маркворт. — Простить твою наблюдательность? Твою настороженность? Мы же на войне, мой юный глупец. Неужели ты до сих пор не уразумел этого?

— Конечно, отец-настоятель, — склоняя голову, ответил Фрэнсис. — Поври и гоблины…

— Забудь о них! — перебил его Маркворт. — Забудь про великанов и даже про демона-дракона. Война становится намного опаснее любых угроз, которые представляют эти чудища.

Брат Фрэнсис поднял голову и долго не отрываясь, смотрел на своего наставника.

— Это война за сердце Абеликанской церкви, — продолжал Маркворт. — Я без конца твержу тебе об этом, а ты все никак не можешь понять. Это война между традициями, насчитывающими тысячи лет, и еретическими идеями, жалкими новомодными верованиями, и она затрагивает самую суть природы добра и зла.

— Но разве добро и зло не являются вневременными категориями? — решился спросить весьма сконфуженный брат Фрэнсис.

— Естественно, являются, — обезоруживающе усмехнувшись, ответил Маркворт. — Но, похоже, что кое-кто в нашем ордене, например магистр Джоджонах, уверен, будто он способен переиначить эти понятия на потребу собственным воззрениям.

— А настоятель Добринион?

— О нем мне расскажешь ты, — объявил Маркворт.

Брат Фрэнсис молчал, обдумывая возможные последствия своих слов. Он не знал наверняка, как в свете только что сказанного отец-настоятель относится к Добриниону. В Санта-Мир-Абель Маркворт часто спорил с магистром Де'Уннеро, и иногда их споры бывали ожесточенными. Но при всех различиях во взглядах Де'Уннеро оставался его ближайшим советником, как и сам Фрэнсис.