Подумав, что придется служить кому-то еще, Вульфгар приуныл. Однако в свое время он поклялся беспрекословно повиноваться Бренору в течение пяти лет и одного дня и твердо знал, что никогда не обесчестит себя, преступив клятву. Поэтому варвар лишь согласно кивнул.

– В ближайшее время я нечасто буду видеть тебя, – продолжал Бренор. – Поэтому мне хотелось бы, чтобы ты дал мне клятву, что никогда больше не поднимешь оружие против жителей Десяти Городов. Вульфгар напрягся.

– Это невозможно, – твердо сказал он. – Когда я выполню условия, которые ты поставил передо мной без малого пять лет назад, я уйду отсюда, не связанный никакими обязательствами!

– Хорошо сказано, – заключил Бренор. Гордость Вульфгара не переставала восхищать его. Дворф немного помолчал, чувствуя, что безмерно рад тому, как сказывается на характере юноши его воспитание.

– Тогда ты, помнится, обломал о мою голову свою дурацкую палку, – взволнованно начал Бренор и закашлялся. Его нисколько не радовало то, как развивался разговор, дворф понятия не имел, как вести себя дальше, чтобы не показаться старым сентиментальным глупцом. – Когда твоя служба закончится, зима будет уже на носу, и я не имею права отпускать тебя в тундру безоружным, – с этими словами Бренор торопливо выскочил в коридор и тут же вернулся с боевым молотом.

– Клык Защитника, – объявил он, вручая Вульфгару наделенное волшебной силой оружие. – Я не буду пытаться связать тебя обязательствами. Поэтому сейчас ты сам, по собственной воле дашь мне слово, что никогда не обратишь это оружие против людей Десяти Городов!

Как только рукоять легла в его руки, Вульфгар тотчас ощутил магическую силу созданного дворфом оружия. Пламя кузнечного горна отразилось на украшенных бриллиантовой пылью рунах, и по сводам пещеры заметались тысячи разноцветных бликов. Воины его племени гордились своим оружием, качество отделки которого считалось одним из достоинств истинного бойца. Однако Вульфгар еще никогда не видел ничего, даже отдаленно похожего на этот молот. Оружие так легко легло ему в руки, так подошло ему по весу и размеру! Юноше вдруг показалось, что он рожден для обладания этим молотом. Вульфгар тут же пообещал себе, что проведет не одну ночь, воздавая хвалу богам за столь щедрый дар. Что и говорить, в этом случае боги по праву заслуживали благодарности.

Как, впрочем, и Бренор.

– Клянусь, – выпалил Вульфгар, настолько пораженный чудесным даром, что слова не сразу пришли ему на ум. Юноша гордо приосанился и, набрав полную грудь воздуха, приготовился высказать дворфу слова благодарности. Но к моменту, когда он наконец оторвал взгляд от сверкающей головы молота, Бренор уже исчез.

А тем временем дворф, последними словами ругая себя за мягкосердечие, размашисто шагал по тоннелям, направляясь в свое жилище и мечтая лишь о том, чтобы никто из сородичей случайно не заметил его в эти мгновения душевной слабости. Внимательно глядя по сторонам, он то и дело смахивал с седых ресниц соленые капли так некстати выступившей влаги.

– Собирай своих воинов, Весельчак, и выступай, – сказал чародей стоявшему перед ним в тронном зале Кришал-Тири огромному ледяному исполину. – Помни, что вы представляете войско Акара Кесселла. Я доверяю вам первыми выйти на равнину. И знай, что судьба нашей победы всецело зависит от того, насколько скрытно вы будете действовать! Я буду следить за каждым вашим шагом. Не подведи меня!

– Мы не подведем тебя, о повелитель! – взревел исполин. – И мы подготовим пещеру к твоему приходу!

– Я верю в вас! – вскричал Кесселл. – А теперь исчезни!

Ледяной исполин взмахнул зеркалом, которое вручил ему Кесселл, отвесил хозяину глубокий поклон и опрометью выбежал из зала.

– Не надо было тебе их посылать, – прошипел стоявший позади трона Эррту. – На земле людей и дворфов вербиигов и их командира быстро раскусят.

– Весельчак – мудрый вождь, – ответил Кесселл, раздраженный дерзостью демона. – У него хватит ума передвигаться скрытно!

– И все-таки люди подошли бы для этого лучше. Ведь Креншинибон говорил тебе об этом.

– Командую здесь я! – возвысил голос Кесселл. Выхватив из кармана кристалл, он угрожающе взмахнул им перед самым носом Эррту и даже несколько подался вперед, чтобы усилить впечатление. – Креншинибон советует, но решаю я! Помни свое место, могучий демон. Не забывай, что я обладатель камня и не потерплю твоих сомнений в каждом моем шаге.

Налитые кровью глаза Эррту опасно сузились, и Кесселл откинулся на троне, внезапно передумав запугивать демона. Однако Эррту быстро совладал с собой и, вспомнив, ради чего он присоединился к чародею, решил не обращать внимания на его дурацкую вспыльчивость.

– Креншинибон существует почти с самого момента основания мира, – пробормотал демон, пуская в ход последний аргумент. – И уже провел тысячи кампаний, и гораздо более впечатляющих, нежели та, которую ты собираешься предпринять. Тебе стоило бы повнимательнее прислушиваться к его советам.

Кесселл нервно поежился. Камень действительно советовал послать в первый набег на долину именно людей, тех самых, кем ему предстоит править в будущем. Ему пришлось придумать дюжину отговорок, чтобы оправдать свой выбор. Впрочем, он послал Весельчака и его воинов лишь для того, чтобы лишний раз продемонстрировать свою власть камню, этому невыносимому демону да и самому себе, а вовсе не из-за каких-то особых тактических соображений.

– Я последую любому совету Креншинибона, если сочту его подходящим, – сказал наконец чародей и достал из кармана еще один кристалл, точную копию Креншинибона. – Найди подходящее место и займись ритуалом строительства новой башни, – скомандовал он демону. – Когда все будет готово, я приду к тебе через зеркальную дверь.

– Ты хочешь построить вторую Кришал-Тири, когда нам вполне хватает одной? – заартачился Эррту. – Но это отнимет у камня столько сил!

– Молчать! – закричал Кесселл, дрожа всем телом. – Иди и делай, что я говорю.

Эррту взял вторую копию кристалла, низко поклонился и, не проронив ни слова, покинул зал. Он понимал, что Кесселл крайне недальновидно расходует энергию камня в ущерб будущим военным успехам. Этот чародей не обладает ни умом, ни опытом – и все-таки камень поддерживает его.

Эррту уже обращался к камню за разрешением убрать Кесселла и самому стать его владельцем, однако Креншинибон отказался. Камень предпочел продолжать поддерживать Кесселла, вместо того чтобы вступить в борьбу с могучим демоном за власть над самим собой.

Король шел, высоко держа голову. Жалких троллей из охраны горной башни он миновал легко, просто рявкнув на них. Это колдовское место внушало ему искреннее отвращение, и поначалу, завидев на горизонте одинокий силуэт башни, он решил не откликаться на загадочный зов. Но в конце концов могучий варвар не смог устоять перед призывом властелина Кришал-Тири.

Хифстааг всей душой ненавидел чародея. По меркам варваров Акар Кесселл был на редкость хилым и тщедушным человечком, подло использовавшим колдовские фокусы для своих низких целей. Но наибольшее отвращение у короля вызывало то, что он сам не был способен противостоять силе, которая подчинялась чародею.

Король варваров отбросил в сторону унизанный кольцами и бусами полог входа в приемный зал Кесселла на втором этаже башни и увидел, что чародей, откинувшись на спину и нетерпеливо постукивая длинными накрашенными ногтями, возлежит на огромной атласной подушке. Несколько обнаженных девушек-рабынь, которых кристалл лишил разума, внимательно следили за чародеем, стараясь предугадать малейшее желание повелителя.

Когда Хифстааг увидел женщин, столь бесконечно преданных этому ничтожеству, ему стало не по себе. В который уже раз он представил, как его огромный топор входит в череп чародея. Однако в комнате было полным-полно хитроумно расставленных ширм и колонн, и варвар, нисколько не сомневаясь, что запросто разделался бы с колдуном, все же догадался, что ручной демон чародея наверняка где-то рядом.