Бринн слышала доносившиеся со всех сторон вопли. Она прижалась к стене дома рядом с дверью и, когда та распахнулась, нанесла выскочившему на улицу мужчине сильный удар в грудь, отбросивший его внутрь дома.

Бехренец распростерся на полу. Рядом с ним неясно вырисовывалась фигура второго. Он неуклюжим движением попытался вскинуть боевой топор, но не успел, сраженный точным ударом в грудь.

Тогайранка побежала дальше, стараясь не приближаться к центру поселка, где в ночное небо уже взметнулось пламя, на фоне которого метались черные фигуры поселенцев.

Она двинулась по проулку между двумя длинными строениями, по всей видимости складами. Вскинув меч, девушка заставила его запылать и несколько раз взмахнула им над головой, подав условный сигнал Аграделеусу — там, где она сейчас находилась, не следует ничего поджигать.

Завернув за угол, Бринн увидела трех бехренцев. Уверенная, что те не заметили ее, она юркнула обратно в проулок, сжимая в руке меч и прислушиваясь к их приближающимся шагам.

Неожиданно, словно из-под земли возникнув перед ними, она сделала три молниеносных выпада, оставив всех троих лежать на промерзшей земле, и вновь отступила в тень.

Дракон совершил очередной пролет над поселком, и многие дома в противоположной от Бринн стороне занялись огнем. Поселенцы, отчаянно крича, метались по улицам, не зная, где укрыться от крылатого чудовища. Многие выбегали в степь и исчезали в темноте холодной ночи через проломы, появившиеся после того, как по укреплениям прогулялся драконий хвост.

Все закончилось очень быстро. Деревня опустела, большинство домов было охвачено пламенем. Тогайранка не стала преследовать убегающих: она хотела, чтобы остались те, кому будет что рассказать об этом неожиданном и опустошительном нападении. Боясь, что Аграделеус бросится вдогонку за уцелевшими, она поделилась с ним своими соображениями, и, к удивлению девушки, тот не стал спорить и поднялся в воздух только ради того, чтобы принести меха и сети.

Когда они снова взмыли в ночное небо, то заметили, что в ближайшем к разрушенному поселению отряде бехренцев поднялась страшная суматоха: солдаты готовились к выступлению.

Дракон взял курс на юго-запад.

Перед самым рассветом Бринн вновь появилась в лагере тогайру и подвела нескольких командиров подразделений к принесенной драконом горе продовольствия и других припасов.

Бехренцы ищут вас, да и меня тоже, и могут передвигаться достаточно быстро. Держитесь все время на расстоянии дня пути от них. Я сама буду находить вас и доставлять провиант, — пообещала она.

С этими словами девушка скрылась в предрассветной мгле, добавив еще один славный эпизод к легенде о Тогайском Драконе.

На протяжении следующих недель Аграделеус и Бринн разоряли поселение за поселением, каждый раз выбирая отстоящие далеко друг от друга, тем самым лишая бехренцев какой бы то ни было возможности попытаться устроить им ловушку. Все добытые при этом припасы доставлялись в лагерь тогайру. Таким образом, силы последних существенно восполнялись, в то время как бехренцы, гоняясь за призраками, гибли сотнями. И, что немаловажно, по Тогаю и Бехрену прокатился слух, что Тогайский Дракон и ее войско вернулись в родные степи.

В западном Бехрене эта новость была встречена с чувством не только тревоги, но и облегчения, причем последнее преобладало. В Авру Изе ятолу Бардоху эти известия дали повод похваляться тем, что это он со своими солдатами прогнал Тогайского Дракона. Он произносил по этому поводу длинные напыщенные речи, пересыпанные обещаниями, что весной он выйдет в поход и покончит с ненавистным Тогайским Драконом раз и навсегда.

Тогайранские рабы в Авру Изе тоже слышали эти разглагольствования и шепотом пересказывали их собратьям за пределами города. Так о хвастливых речах Гайсана Бардоха стало известно и в полях около Огненных гор, где тогайское войско в безопасности пережидало зиму и набиралось сил.

— В его распоряжении огромная армия, — напомнил тогайранке Астамир. — Ятол Бардох похваляется, потому что чувствует себя в безопасности.

Далеко на севере зимние снега уже начали таять, а здесь, неподалеку от Огненных гор, дни стали почти жаркими.

Бринн оглядела войско, насчитывающее более шести тысяч всадников. Все они рвались в бой, помышляя только о том, как бы побыстрее выступить в поход и напасть на очередной бехренский город, который конечно же падет перед ними. Сама девушка, хотя на протяжении зимы ей пришлось принять участие не в одном сражении, тоже жаждала большой битвы.

— Как думаешь, этот пес Бардох выступит против нас, как грозится? — спросила она. Мистик неопределенно пожал плечами. — По-твоему, нам удастся выманить его из города?

Астамир снова пожал плечами.

— Даже если и удастся, выступать против его армии неразумно. Сейчас это самый сильный боевой кулак, какой имеется в Бехрене. И ятол Гайсан Бардох… — Он на мгновение смолк. — Этот человек имеет репутацию опытного, закаленного в битвах военачальника.

— Он убийца, и ничего более, — отозвалась тогайранка. — И так или иначе я получу его голову.

Мистик посмотрел на нее с удивлением.

— Ты готова рискнуть всем, выступив против него?

По выражению глаз девушки понять ответ было трудно, и несколько долгих мгновений Астамир искренне опасался, что она ответит утвердительно.

— Я заставлю его выйти из Авру Изы, — заявила наконец Бринн. — Не слишком далеко. Хочу, чтобы он собственными глазами увидел, как горит его город.

Никогда прежде мистик не слышал в ее голосе такой решительности.

Не сказав больше ни слова, тогайранка покинула лагерь и через высокий перевал добралась до того места, где ожидал ее Аграделеус. Проведя всего несколько часов в войсках, Бринн уже снова была в воздухе, направляясь на север.

Они мчались вдоль края плато; план предстоящих действий уже начал формироваться в голове девушки, и теперь она внимательно изучала местность.

Да, она выманит ятола Гайсан Бардоха из его «логова», а потом он будет беспомощно сидеть на плато, глядя, как горит город.

Таналак Кренк с людьми уже ожидал ее. Воин удивился, получив приказ Бринн разделить отряд на три части. Две из них, состоящие из самых сильных воинов, должны были продвигаться соответственно на юг и восток, а третья вместе с теми, кто не мог сражаться, — отступить к югу.

— Теперь вы дождались своего часа, — сказала она тем, кому предстояло отправиться в поход вместе с ней. Послышались возгласы, как радостные, так и обеспокоенные. Тогайранцы прекрасно понимали, насколько силен собранный против них мощный «кулак» бехренцев. — Мы нанесем удар и исчезнем, выманив противника к самому краю плато.

— А потом что? — спросил кто-то.

— Разделаемся с ними именно там, где, по их мнению, мы окажемся в ловушке, у края плато. — Бринн, уверенная в правильности решения, улыбнулась.

Так начался этот весенний поход. Две тысячи отборных бойцов напали на деревню поселенцев в опасной близости от бехренской армии, как будто дразня врага. Спустя неделю было совершено нападение на другую деревню, находящуюся довольно далеко на юго-востоке от первой.

Проводя со спины Аграделеуса разведку в ночь после второго нападения, тогайранка заметила, что бехренская армия разворачивается на юг. И еще она заметила порученцев, скачущих на восток. Вывод напрашивался сам собой: противник знал, где она находится, и неплохо изучил местность. Именно на этом Бринн и строила тактику.

Все это время девушке удавалось удерживать Аграделеуса от непосредственного участия в сражениях. В ее планы не входило, чтобы враг узнал о драконе больше, чем следовало, поскольку в конечном счете успех всей кампании зависел именно от него. Они еще раз слетали к Огненным горам, и Бринн велела воинам во главе с Астамиром двигаться к Авру Изе.

Два дня спустя был разгромлен большой бехренский караван с припасами. Распространился слух, что Тогайский Дракон пробивается обратно в Бехрен, в область, лежащую на западе от Авру Изы.