Диана стояла в двадцати футах от него, прислонившись к машине. Она заметила блеск этой слезинки и молча закусила нижнюю губу. Ее глаза, зеленые, как и у Гэри, повлажнели от сочувствия. Но она была беспомощна. Совершенно беспомощна. Прошло всего четыре месяца, после того как скончался Энтони, и Диана видела, что за это короткое время ее муж повзрослел больше, чем за семь лет, которые они были вместе.

Но именно такое состояние и вызывает смерть – бессилие. И если его ощущала Диана, глядя на страдающего Гэри, то сам Гэри чувствовал свое бессилие в десять раз сильнее, когда смотрел на простой камень, врытый в землю на кладбище, открытом всем ветрам. И на простые слова, высеченные на нем.

Гэри всегда был фантазером. Если в школе ему доставалось от какого-нибудь задиры, он обычно представлял себя мастером боевых искусств и мысленно жестоко расправлялся с обидчиком. Какие карты ни выбрасывала бы ему жизнь, он мог изменить – их расклад с помощью своего воображения… Вплоть до сегодняшнего дня, до взгляда на это надгробие, под которым лежал его отец.

Для этой реальности не существовало фантастических историй о «побеждающем герое».

Гэри глубоко вздохнул и вновь посмотрел на надгробный камень. Он не ходил на кладбище часто: не видел в этом смысла. Память об отце он носил в себе ежедневно и ежеминутно – так он отдавал дань уважения человеку, которого очень любил.

До 6 июня все у Гэри складывалось хорошо. Они с Дианой были женаты почти два года и уже начали поговаривать о детях. Оба делали карьеру, идя путями, которые общество считало достойными. После свадьбы они поселились в доме родителей Гэри, а когда накопили денег на собственную квартиру, то переехали и стали жить самостоятельно.

А потом умер Энтони.

Пришло его время. Для подобного события это определение, пожалуй, наиболее подходящее среди всех существующих в мире. Отец Гэри всегда был самым ответственным из людей. Тогда, в то утро, он взялся раскапывать огромный сугроб лишь потому, что, сделав это, смог бы выполнять свои привычные обязанности. Таков был образ жизни Энтони. Поэтому когда Гэри, любимец семьи, самый младший из семерых детей, покинул дом, хлопот у Энтони поубавилось: его сыновья и дочери разъехались и сами стали заботиться о себе. Для Энтони наступила пора расслабиться и проводить дни в спокойном уединении.

Но как это делается, Энтони не знал.

Поэтому и пришло его время. Гэри не ощущал какой-либо вины, чего-то вроде «жаль, что я ему этого не сказал, пока он был жив», поскольку его отношения с отцом были действительно прекрасными. И все же в глубине сознания Гэри не мог отделаться от мысли: останься он в родительском доме, Энтони было бы о ком заботиться. Отец был бы жив.

В этот холодный и ветреный день Гэри было особенно тяжело. Более того, он гораздо сильнее переживал свое горе. Ему недоставало отца. Он всей душой желал снова увидеть, как на тренировках по софтболу отец бьет в третью позицию. Гэри не хватало их совместного сидения у телевизора, когда он выслушивал ворчливые отцовские тирады по поводу неизменно мрачных выпусков ежедневных новостей.

Под конец лета Диана вновь заговорила о детях, но Леджеру ее слова казались теперь совершенно пустыми. Пока что он не был готов для такой перспективы – перспективы иметь детей, которых его отец никогда не увидит.

Весь мир был для него полон мрака.

Весь мир за исключением одного ростка надежды, одного воспоминания, которое не могла заслонить никакая трагедия.

Когда горе угрожало окутать его, завладеть им и швырнуть, безразличного ко всему, на покрытую листьями траву, Гэри прибегнул к старому испытанному средству: восстановил в памяти загадочную страну Волшебноземье. Страну лепреконов и эльфов, страну дракона, которого он убил. Он вспомнил злую колдунью, которая вскоре окажется на свободе, а может, уже свободна и теперь прибирает независимых людей этой страны к своим железным рукам.

Гэри побывал там дважды: в первый раз – совершенно неожиданно для себя, а во второй – после того как провел пять лет, мечтая туда вернуться. Пять лет в земном мире были в Волшебноземье лишь пятью неделями, ибо время в двух различных мирах текло с неодинаковой скоростью.

На короткий миг Гэри ухватился за мысль, что можно каким-нибудь образом попасть в Волшебноземье и, используя разницу во времени, снова оказаться дома, пока отец еще жив. Если бы ему удалось вернуться в ту ночь, когда остановилось сердце Энтони, он сумел бы вызвать врачей «неотложной помощи»…

Но Гэри отбросил этот сумасбродный план, прежде чем тот успел полностью сложиться. Он понял: разница во времени не дает возможности перемещаться в прошлое. Энтони ушел, и во всем мире не было ничего, что могло бы это изменить…

И все же молодой человек был не прочь опять побывать в Волшебноземье. Он хотел увидеть лепрекона Микки Мак-Микки, эльфа Кэлси и Джено Молотобоя, угрюмого Джено, – дворфа, который, похоже, никогда не истощит своего запаса плевков. В течение четырех лет, что прошли со времени его последнего путешествия, Гэри иногда хотелось вернуться в волшебный мир, но непреодолимым это желание стало с того момента, когда он увидел отца, лежащего на больничной койке, с того момента, когда он осознал, что не в силах помочь ему.

Возможно, его желание вернуться было просто-напросто желанием убежать от действительности – Гэри это вполне понимал. А может, ему теперь было все равно.

Трое непохожих друг на друга спутников: лепрекон, эльф и дворф – притаились за изгородью, обвитой виноградом, и наблюдали за шеренгами солдат, которые двигались на юг. По их подсчетам, на поле собралось пятитысячное войско и каждый день подходили сотни новых воинов. Пехота, кавалерия, и у всех – шлемы, щиты и грозно торчащее оружие.

– Киннемор опять намерен выступить, – проговорил лепрекон Микки Мак-Микки, рассеянно вертя на пальце свой шотландский берет с помпоном. Будучи ростом всего два фута, он мог и не пригибаться до земли, сидя за кустами. А с волшебным горшочком золота, надежно спрятанным в руке (или в кармане), хитрый коротышка едва ли остерегался погони, которую могли устроить за ним человеческие солдаты. – Все это явно утомляет, – добавил он.

Микки Мак-Микки был одет в щегольской камзол, такой же серый, как его лукавые глаза. Он запустил руку за пазуху и достал трубку с длинным чубуком, которая волшебным образом разгоралась, когда лепрекон подносил ее ко рту. Концом трубки Микки пользовался для расчесывания торчащих в разные стороны волосков своей бороды, поскольку уже более трех недель никак не мог найти время ее подстричь.

– Дурачина Гэри Леджер, – произнес ворчливый здоровяк Джено Молотобой, ударив по кустам и ненароком сломав одну из поставленных крест-накрест жердей забора.

Джено был искуснейшим во всей стране кузнецом. Подобное обстоятельство сразу же поставило его на первое место в давнем странствии, казавшемся бесконечным. Он сопровождал к логовищу дракона группу эльфа Кэлси, направлявшуюся туда, чтобы перековать старинное копье Кедрика Донигартена, но пошел лишь потому, что Кэлси его уговорил, – а в Волшебноземье соглашения соблюдались неукоснительно. Однако, знай тогда Джено, что поход эльфа преследует и другие цели – от освобождения дракона до развязывания еще одной войны, – он бы не сдвинулся с места.

– Дурачина Гэри Леджер, – вновь сердито пробормотал Джено. – Нужно было ему прийти и выпустить эту колдунью из ее дыры.

– Керидвен еще не свободна, – поправил его Кэлси, самый высокий из троих, ростом почти с человека.

Джено взглянул на скрючившегося эльфа, и ему пришлось сощуриться, ибо утреннее солнце ослепляло его, словно отражаясь от длинных блестящих золотистых волос Кэлси. Глаза эльфа также отливали золотом – точечки солнечного света на неизменно красивом худощавом лице.

– Так скоро будет свободна, – возразил Джено слишком громко, о чем он догадался, когда оба его товарища беспокойно зашикали на него. – Потому она и торопит события. Керидвен захватит Дилнамарру, а возможно, и Бремар с Дрохитом еще до того, как уберется со своего дурацкого острова! Кэлси хотел было что-то ответить, но умолк и уставился на дворфа долгим тяжелым взглядом. В отличие от многих мужчин горного племени, Джено не носил бороды, а когда улыбался, открывая недостающий зуб и сияя чистейшими голубыми глазами, то напоминал озорного мальчишку – ну прямо этакий сорванец! Эльф собирался сказать нечто решительное о том, что они будут сражаться вместе и вынудят Киннемора – марионеточного короля Керидвен – вернуться со своей армией в Коннахт, но не мог подыскать нужных слов. Кэлси знал: скорее всего Джено прав. Они убили дракона Роберта – злодея, противостоявшего Керидвен. Теперь, когда Роберт исчез с ее пути, колдунья без промедления окутает все Волшебноземье тьмой. По крайней мере всех людей этой страны. Челюсть Кэлси решительно выпятилась, когда он подумал о Тир-на-н'Ог – своей лесистой родине. Тир-на-н'Ог Керидвен не завоевать!