— В Эндур’Блоу Иннинес нет подходящих для девочки лошадей, — возразила она. — Перед ней стоит сложнейшая задача. У нее есть возможность довести то, что мы ей передадим, до предельного совершенства. И потому ей нужна настоящая лошадь.

Джуравиль прищурил глаза, едва веря своим ушам.

— Ты хочешь, чтобы я отправился в Тогай? — с сомнением спросил он.

— Это невозможно, — сразу же ответила госпожа Дасслеронд. — Нет, я имею в виду другое — помощь друга.

— Смотритель, — догадался Джуравиль. А затем спросил: — Уж не думаешь ли ты, что Бринн должна ездить на Даре?

Госпожа Дасслеронд переступила с ноги на ногу, словно застигнутая врасплох. Но ее явно интересовала подобная возможность.

— Ей нельзя начинать с такого коня, — сказал Джуравиль.

Эльф по-прежнему не допускал мысли, что после Элбрайна и Джилсепони на Даре будет ездить кто-то другой.

— Она пока слишком мала, чтобы управлять им, — продолжал Джуравиль. — Она не сможет даже пришпорить Дара. Конь не почувствует, как в его бока упираются ее худенькие ножки.

— Тантан ездила на Даре, — напомнила ему госпожа Дасслеронд. — А ростом она была не выше, чем Бринн.

Действительно, весь путь до Барбакана Тантан проделала верхом на Даре.

— Она была сильнее, — возразил Джуравиль. — У Тантан были сильные, мускулистые ноги.

— Ты просто не хочешь, чтобы Дара отдали Бринн, — сухо заметила госпожа Дасслеронд.

— Я не верю, что Дара вообще можно кому-либо отдать, — ответил Джуравиль. — Полуночник рассказывал мне, что они с Даром в одинаковой мере выбрали друг друга. Смотритель это подтвердил.

— А если Дар признает и примет ее?

Джуравиль не ответил. Он молча глядел на свою госпожу.

— Ты не веришь, что Бринн достойна коня Полуночника, — продолжала госпожа Дасслеронд, легко разгадав причину. — Тантан тоже не верила, что Полуночник достоин меча Мазера.

— Полуночник заставил ее думать по-иному.

— Как и Бринн заставит тебя, — сказала госпожа Дасслеронд. — Ты поедешь на этой неделе, Белли’мар Джуравиль. Разыщешь Смотрителя и узнаешь, что он думает по этому поводу. Полагаю, ты будешь рад повидать старого друга, а заодно и Роджера Не-Запрешь, который, если верить слухам, тоже сейчас в Дундалисе.

Джуравиль не возражал.

— Возвращайся с лошадью для Бринн, — велела госпожа Дасслеронд. — Помни, ей, как когда-то и Полуночнику, предстоит стать Защитником. Ее путь будет ничуть не меньше сопряжен с опасностями. И помни также, что главная сила Бринн Дариель в ее искусстве наездницы. Сделай правильный выбор, — добавила предводительница эльфов.

Тон ее голоса был дружеским, но суровым.

— Смотритель тебе подскажет, подходит ли Дар для Бринн. И, если это так, победи свою ревность.

Джуравиль выпрямился, отчетливо понимая, что его недвусмысленно поставили на место. Госпожа Дасслеронд доверяла ему. Она ведь могла послать к Смотрителю другого, приказав привести сюда Дара. Джуравиль понимал: она хочет испытать его, узнать, не повторит ли он прежних ошибок, допущенных в отношении Элбрайна и Джилсепони. Что ж, если кентавр и Дар согласятся, он приведет коня для Бринн.

— Есть еще одно дело, которое тебе необходимо выяснить, когда ты окажешься у людей, — добавила госпожа Дасслеронд. — Наши разведчики сообщили, что после битвы в Чейзвинд Мэнор так и не удалось найти магические самоцветы Джилсепони.

— Народу тол’алфар нет дела до магических самоцветов, — ответил Джуравиль. — Исключение составляет врученный тебе изумруд. Ты же сама говорила, что камни — это предмет заботы людей.

— А они и предназначены для человека, — перебила его госпожа Дасслеронд. — Ребенок должен вобрать в себя все, чем был его отец, и все, чем когда-то владела его мать. Мы научим его искусству владеть мечом и искусству магии.

Джуравиль вспомнил тот страшный день: первым в зал, где происходила битва, ворвался брат Фрэнсис. Но если бы Фрэнсис обнаружил камни, он незамедлительно вернул бы их церкви, и никто не говорил бы, что они пропали. Правда, до Джуравиля дошли слухи, что в зале побывал еще один человек, чья ловкость рук широко известна.

Джуравиль взглянул на госпожу Дасслеронд. Она с поклоном удалилась. Джуравиль не сомневался: предводительница эльфов уверена, что он сумеет установить местонахождение исчезнувших самоцветов.

Джуравиль знал, кто взял камни.

Ему не терпелось вновь увидеть старых друзей, и потому он тем же вечером отправился в путь.

Когда в кабинет вошли гости — принц Мидалис, Андаканавар и Брунхельд, настоятель Агронгерр буквально затаил дыхание. Настоятель заранее распорядился вынести из кабинета мягкие стулья, заменив их другими — прямыми, с жесткими спинками. Все пять стульев расположили по кругу, чтобы никто из сидящих не занимал «главенствующее» положение. Пятым и последним участником предстоящей встречи был брат Хейни. Его Агронгерр решил усадить подальше от себя. Пусть гости почувствуют, что это встреча друзей и боевых соратников, а не установление границ между Вангардом и Альпинадором или между церковью и туземцами.

Агронгерр внимательно следил за лицами альпинадорцев. Он был рад, когда принц Мидалис быстро уселся справа от брата Хейни, оставив гостям стулья по обе стороны от настоятеля. Брунхельд был несколько возбужден, однако Андаканавар успокоил его, потрепав по плечу и указав на стул слева от Агронгерра. Сам он непринужденно расположился справа.

По мнению Агронгерра, все вполне совпадало с тем, что он узнал от Мидалиса относительно альпинадорских предводителей. Андаканавар, несомненно, был более понимающим и дружелюбным, чем Брунхельд. Тот же, при всех своих союзнических устремлениях, находился во власти предрассудков, свойственных его народу, а потому куда подозрительнее относился к вангардцам и в особенности — к церкви. Представления о Боге монахов церкви Абеля напрочь расходились с альпинадорскими. Впрочем, здесь речь шла уже о богах, поскольку альпинадорский пантеон был весьма многочисленным.

Наконец альпинадорские гости расселись. Воцарилась тягостная тишина. Принц Мидалис собрался что-то сказать, но Агронгерр, будучи хозяином, начал первым.

— Славная победа одержана нынешним утром, — сказал настоятель, кивая в сторону каждого из гостей. — Правда, не обошлось без потерь. Мы скорбим о ваших погибших точно так же, как о своих.

— Теморстад умер мужественно, — запинаясь ответил суровый Брунхельд. Чувствовалось, что он плохо владеет языком Хонсе-Бира. — Надеюсь, я тоже умру, — добавил он.

Агронгерр догадался, что Брунхельд вовсе не спешит умирать. Видимо, он хотел сказать, что, если ему суждено погибнуть, он надеется умереть столь же доблестно, как Теморстад.

— В отличие от вас, мы не слишком скорбим о погибших на поле боя, — попытался объяснить Андаканавар.

— Мы тоже молимся о том, чтобы наша смерть в бою была доблестной, — вставил Мидалис.

— Хотя, конечно же, мы молимся о том, чтобы гибель постигла как можно больше наших врагов, — произнес настоятель Агронгерр.

После этих слов ему стало легче. Он почувствовал, что загладил досадный промах, допущенный им в начале встречи, когда Брунхельд буквально припечатал его своим удивленным и непонимающим взглядом. К счастью, теперь предводитель Тол Хенгора улыбнулся.

Напряжение спало, и Андаканавар заговорил о цели встречи. Он намеревался повести разговор о дальнейших совместных действиях в борьбе с приспешниками демона-дракона. Какое-то время беседа протекала успешно: планы будущих тактических маневров перемежались с воспоминаниями об одержанной сегодня победе. Брунхельд даже заметил, что, по его мнению, Мидалис со своими всадниками сражались храбро и мужественно.

Агронгерр заметил, что альпинадорцы не сказали ни слова о том, как сражались монахи. Мудрый настоятель понял, что именно может оказаться настоящим камнем преткновения столь необычного союза.

— Силой меча и силой магии мы очистим эти земли от гоблинов, — взволнованно произнес брат Хейни.