Он бежал всю ночь и весь следующий день, время от времени останавливаясь для того, чтобы влить еще немного целительной энергии в смертельно раненного пастыря.

Наступила следующая ночь, но Астамир продолжал бег и остановился, лишь услышав приказ об этом, произнесенный знакомым мелодичным голосом.

Только тогда мистик понял, до какой степени выбился из сил, и, опустив тело Мервана Ма рядом с собой на землю, провалился в глубокий сон.

— Прекрасный подарок, — произнес Белли'мар Джуравиль, когда спустя некоторое время Астамир открыл глаза.

Приподняв голову, он увидел у небольшого костерка завернутого в одеяло Мервана Ма, Каззиру рядом с ним, а чуть позади — Аграделеуса.

— Надеюсь, — только и смог пробормотать мистик, уронил голову и снова погрузился в сон, зная, что ему понадобится много сил, если он хочет попытаться сохранить юноше жизнь.

В следующий раз он пробудился далеко за полдень. Рядом с Мерваном Ма стояла на страже Каззира.

— Джуравиль и Аграделеус улетели перед рассветом, чтобы продолжать вести наблюдение за Дариаллом, — объяснила она.

— Он уже снова Дариан, — пробормотал Астамир и подошел к раненому.

— Поешь сначала, — предложила ему эльфийка, кивнув на стоящий в стороне горшок, над которым поднимался ароматный пар. — Джуравиль считает, что бехренцы скоро выступят в поход.

— Очень скоро, — отозвался мистик. — Будут гоняться за Тогайским Драконом и ее армией.

Каззира засмеялась.

— Кто это? — спустя некоторое время спросила она, глядя на раненого.

— Его зовут Мерван Ма, — объяснил Астамир. — Помощник Чезру, назначенный правителем Дариана и чудом избежавший смерти, — Эльфийка с любопытством посмотрела на него. — Его пытался зарезать чежу-лей.

— Они что-то не поделили?

Мистик покачал головой.

— Воины чежу-лей беззаветно преданы Чезру. Никогда ни один из них не сделал бы ничего подобного по собственной инициативе, тем более — в отношении его доверенного помощника.

— Тогда почему?

— Вот это я и надеюсь выяснить, — ответил Астамир.

Он съел еще кусок мяса и, присев рядом с Мерваном Ма, продолжил излечение, применив процедуру, называемую дойан дукад рейчи, или «тепло исцеляющих рук».

Ночью вернулись Белли'мар Джуравиль и Аграделеус, принеся с собой весть о том, что большая часть бехренской армии двинулась на запад.

— Чего я только не делал, чтобы отговорить Аграделеуса от нападения на них, — признался эльф, когда дракон принял человекоподобный облик и покинул лагерь, отправившись поохотиться. — Жажда крови растет внутри его с каждым днем. Не знаю, как долго еще мы сможем ей противостоять.

— Неужели он так сильно ненавидит бехренцев? — спросила Каззира.

— Нет, просто такова природа драконов, — вмешался в разговор Астамир. — Они созданы для разрушения, причем практически всего, что подвернется под руку. Это просто чудо, что вам и Бринн удается так долго сдерживать его инстинкты. Однако, боюсь, скоро этому придет конец и мы станем свидетелями того, каков Аграделеус в гневе.

Джуравиль перевел взгляд во тьму, где бродило в поисках добычи ужасное двуногое сейчас существо, и по спине эльфа пробежала легкая дрожь.

Проваливаясь в мягкий песок, тяжело поводя боками, Крепыш, как и остальные три сотни скачущих бок о бок с ним тогайских пони, тем не менее не сбавлял скорости. Обманный маневр против гарнизона бехренцев в городе Прада сработал прекрасно: потери воинов Бринн составляли всего несколько человек.

Как и следовало ожидать, не успели тогайру отойти далеко от города, как из городских ворот появились несколько сотен солдат гарнизона и местных жителей. Горя желанием расправиться с нападающими, они помчались следом за ними, кто на лошадях, кто на верблюдах, воинственно размахивая разномастным оружием — от прекрасных мечей до вил и других предметов крестьянской утвари.

Бринн привела всадников к подножию огромного бархана, велела всем остановиться и изготовиться к стрельбе из луков.

Как только показались первые преследователи, тогайру пришпорили коней и поскакали дальше. Многие сидели в седлах, развернувшись назад, полностью доверяя пони, и осыпали преследователей ливнем стрел. Первые ряды бехренцев оказались почти полностью выкошены, остальные сочли за лучшее остановиться. Кое-кто стал призывать к отступлению. Оглянувшись и увидев, что их преследователи бегут, Бринн остановила воинов, велела им развернуться и выслала вперед разведчиков, дабы убедиться, что враги действительно спешат укрыться за городскими стенами.

До стен им не добраться, это она знала точно. Пока ее маленький отряд выманивал из города защищавших его солдат, основная часть ее армии окружила Праду со всех сторон.

Догнав отступающих бехренцев, тогайранка и ее воины обнаружили, что те отчаянно пытаются организовать хотя бы некоторое подобие оборонительных порядков. Однако защитникам города противостояли силы, втрое превышающие их количественно, к тому же большая их часть были опытными, закаленными в битвах воинами.

Девушка, собственно говоря, рассчитывала, что все так и произойдет и гарнизон Прады будет уничтожен прямо перед городскими стенами, на глазах у охваченных ужасом его немногочисленных защитников. Сейчас она заметила, что командиры обреченных бехренцев сгрудились, возможно обсуждая, не стоит ли им попросить пощады.

Однако это не входило в ее планы, не здесь и не сейчас.

Не дав противникам возможности даже начать переговоры о сдаче, Бринн, вскинув меч высоко над головой, возвестила этим о начале атаки.

Тогайранцы обрушили на злополучных бехренцев град стрел.

— Их единственное спасение — попытаться прорваться к воротам, — заметила девушка, обращаясь к тем, кто находился рядом. — Трусость будет стоить им жизни.

Что уж говорить о простых горожанах, если даже среди бехренских солдат мало кто смог оказать хоть какое-то сопротивление. Все они были озабочены лишь тем, чтобы найти прореху в строю тогайранцев и прорваться к городу.

Это удалось очень немногим. Из тысячи человек, покинувших Праду в расчете на славную победу, более девяти сотен полегли на поле битвы.

И вот четырехтысячная армия тогайру оказалась перед воротами города, охраняемыми всего горсткой людей.

Мерван Ма заморгал, открыл глаза и вскинул руку, защищаясь от лучей жаркого послеполуденного солнца.

Почти сразу же он услышал какие-то звуки, но природу их понял лишь спустя некоторое время.

Это были крики ужаса.

Закусив губы от боли, ослабевший пастырь приподнялся на локтях. Он не понимал, где находится, но в отдалении разглядел белые стены бехренского города и столбы густого черного дыма, поднимающиеся над ними.

Сердце юноши упало.

— Прада, — послышался голос рядом с ним.

Повернув голову, он увидел мистика Джеста Ту, своего спасителя.

— Прада? — повторил Мерван Ма, еле ворочая языком. — Величайший во всем государстве центр искусства и науки! Что же творят твои сподвижники?

— Сражаются за свободу.

— Прада не военный город!

— Похоже на то, — с кривой улыбкой отозвался Астамир.

— Нельзя разрушать его… — Мерван Ма застонал, тщетно пытаясь сесть, но в результате лишь упал на спину и вскрикнул от боли.

Спустя мгновение он почувствовал прикосновение к телу теплых рук и, хотя они принесли ему облегчение, попытался оттолкнуть их.

— Варвар! — воскликнул он в отчаянии. — Дикарь! Язычник!

— Ну, по крайней мере, я не стал бы убивать того, кто считает меня союзником, — заметил мистик, и пораженный юноша прекратил попытки сопротивления.

— Это очень жестоко, — прошептал он.

— А разве не с такой же жестокостью действуют ятолы Чезру, подчиняя себе народ степных кочевников? — спросил Астамир. Мерван Ма поджал губы. — Вижу, ты не слишком-то веришь моим словам.

— Мой господин — великодушный и мудрый человек. — Юноша старался говорить как можно убежденнее. — Он верховный правитель Бехрена и Глас Бога — он говорит с Богом и от его имени.