— Как по-твоему, что предпримет герцог Брезерфорд, если Бринн выйдет из Дариан-Дариалла и поведет армию на Хасинту против аббата Олина? — спросила Пони принца после того, как Джуравиль рассказал собравшимся об осаде Дариан-Дариалла ятолом Де Хамманом и планах Тогайского Дракона.

— Будет сражаться на стороне аббата Олина, — ответил Мидалис, и, судя по выражению лица эльфа, тот придерживался такой же точки зрения. — Какие бы чувства герцог ни испытывал к нынешнему королю, интересы Хонсе-Бира для него превыше всего.

В глазах Пони вспыхнули лукавые огоньки.

— Если только мы не дадим ему повод поступить иначе.

— Что это ты задумала, девочка? — спросил Смотритель.

— Будет ли герцог Брезерфорд поддерживать аббата Олина, если в сражении против него к Бринн присоединится принц Мидалис?

— Ты советуешь нам погрузиться на захваченные корабли и взять курс на Хасинту? — спросил явно озадаченный принц.

— Разумеется, это крайне рискованно, — призналась она. — Но зато какое впечатление произведет на Эйдриана наше появление в Хасинте одновременно с Бринн Дариель, когда мы возьмем аббата Олина в тиски! И что подумает Эйдриан — и, гораздо важнее, что подумают его сторонники, — если герцог Брезерфорд перейдет на сторону принца Мидалиса?

— Это стало бы серьезной победой, — согласился Мидалис. — Более значимой даже, чем у Пирет Данкард.

— Но стоит ли идти на подобный риск, особенно учитывая, что он сопряжен с необходимостью далекого похода? — вмешался в разговор Лиам О'Блайт. — В конце концов, ведь зима еще не закончилась.

Все посмотрели на принца Мидалиса, интересуясь его мнением по этому вопросу. Принц откинулся в кресле, закрыл глаза и надолго задумался.

— Если мы останемся здесь, дожидаясь Эйдриана, мы сможем дать ему отпор, в особенности если Брунхельд и его воины поддержат нас, в чем я не сомневаюсь, — заговорил он наконец. — Да, мы сможем отразить нападение Эйдриана или же, в крайнем случае, убедим его в том, что за Вангард ему придется заплатить чрезвычайно дорогую цену. Но что потом? Вряд ли мы будем в состоянии нанести серьезный контрудар.

— Если же мы, переправив армию, навяжем ему бой в южном Хонсе-Бире, соотношение сил будет далеко не в нашу пользу, — продолжал Мидалис. — Чтобы иметь хотя бы малый шанс выстоять против войска, которое собирает герцог Калас, нужно, чтобы на нашу сторону перешли многие солдаты и даже гвардейцы Бригады Непобедимых. Учитывая все это, а также то, что сообщил наш друг Джуравиль, не кажется ли вам, что попытка заручиться поддержкой герцога Брезерфорда на самом деле слишком рискованное предприятие?

— Нужно тянуть за все свободные ниточки того покрова, которым Эйдриан пытается окутать страну. — Пони пожала плечами и подмигнула. — Кроме того, мне всегда хотелось увидеть Хасинту.

— Если мы сумеем убедить герцога Брезерфорда перейти на нашу сторону или даже если просто вместе с Бринн нанесем аббату Олину поражение у Хасинты, польза для нас окажется весьма значительной, — стоял на своем Джуравиль. — Если герцог станет нашим союзником или мы разобьем его флот, контролировать положение на море станешь ты, принц Мидалис, и Эйдриану будет гораздо труднее следить за твоими перемещениями.

— Тогда он, скорее всего, предпримет поход на Вангард, — сказал принц.

— А ты сможешь морем перебросить солдат и высадиться у него за спиной, где-нибудь на побережье Хонсе-Бира, — возразил эльф.

— Конечно, обретя неоспоримое преимущество на море, мы станем более опасными для Эйдриана, — согласилась с ним Пони.

Принц Мидалис посмотрел на нее, безмолвно прося совета. Однажды, много лет назад, на горе Аида, он доверился ей и сейчас снова страстно желал поверить этой отважной женщине. Пони улыбнулась ему и кивнула с самым решительным видом.

— В таком случае, мы выходим в Мирианик, — заявил принц. — Скажите капитану Альюмету, чтобы начал подготовку к походу.

Чуть позже Пони вместе с Мидалисом пришли к Брунхельду в его шатер в лагере альпинадорцев к северу от Пирет Вангард. И очень удивились — так же, впрочем, как и присутствующий здесь Андаканавар, — когда тот объявил, что вместе со своими воинами примет участие в походе принца на юг.

— Ты недаром посеял семена доверия и дружбы, — сказала Пони принцу, когда они возвращались в Пирет Вангард.

— И урожай оказался куда богаче, чем можно было предположить, — ответил Мидалис.

— Потому что ты сеял эти семена от всей души, не преследуя никакой тайной цели. Брунхельд знает, что ты пришел к нему как искренний друг, озабоченный судьбой обоих ваших народов. В свое время он принял твое предложение дружбы, последовал за тобой на гору Аида и убедился, что сделал правильный выбор. Поэтому и сейчас альпинадорец остается с тобой.

— Вплоть до того, что готов отправиться со мной в Бехрен, — со странным смешком проговорил Мидалис.

— Вплоть до того, что готов отправиться с тобой в Бехрен, — словно эхо повторила Пони.

— Мы до конца не представляли себе, сколь многого достигли, пока наконец не добрались до этого города, — с победоносным видом заявил Эйдриан Де'Уннеро, Садье и герцогу Каласу, когда они оказались в Энтеле.

Переход через весь Хонсе-Бир можно было без особого преувеличения назвать триумфальным, повсюду нового короля встречали толпы ликующих людей. Эйдриан понимал, что такая реакция доказывает влияние и силу герцога Каласа, который надежно закрепил за ним почти все королевство. Исключение составляли лишь Пирет Талме на востоке и Санта-Мер-Абель, куда армия герцога добраться еще не успела.

Они посетили Энтел по настоянию Каласа главным образом с целью проверить, велики ли достижения аббата Олина на юге, и убедиться, что в его отсутствие в огромном городе, более населенном даже, чем Палмарис, поддерживается должный порядок. Абеликанская церковь имела здесь значительное влияние, хотя и была разделена на две группировки. Сент-Бондабрис, один из самых крупных монастырей, беспрекословно подчинялся, разумеется, настоятелю Олину, а вот Сент-Ротельмор, не такое большое, основанное гораздо ранее аббатство, имело довольно тесные связи с Санта-Мер-Абель.

Герцог Калас опасался, что Сент-Ротельмор может воспользоваться отсутствием аббата Олина, чтобы укрепить свои позиции в Энтеле, но то, как в этом городе встречали короля Эйдриана, позволяло отбросить подобные опасения. Тысячи людей — буквально весь город! — высыпали на улицы, размахивая оранжевыми шарфами: именно так теперь было принято встречать молодого короля. И над всеми зданиями, а также над стенами обоих аббатств реяли флаги короля Эйдриана — стоящие на задних лапах медведь и тигр, а под ними стилизованное в виде зеленого треугольника изображение ели, символ церкви Абеля.

— Братья Сент-Ротельмора поступили весьма мудро, — заметил Де'Уннеро, увидев флаг над древним аббатством.

— Еще бы! Герцог Калас полностью отрезал их от Санта-Мер-Абель, — отозвался Эйдриан. — Они, наверное, думают, что тамошние братья о них забыли.

— Не очень-то я верю в их преданность, — нахмурив брови, сказал Калас. — Они всегда были крайне прагматичны и наверняка держат старый флаг Урсала наготове, чтобы поднять его, если только ситуация претерпит изменения.

— Необходимость беспокоиться по этому поводу отпадет, как только мы захватим Санта-Мер-Абель.

Король посмотрел на Де'Уннеро, и тот кивнул в знак согласия, не в силах скрыть плотоядной ухмылки.

— Я уже давно послал сообщение герцогу Брезерфорду, — сказал герцог Калас. — И рассчитываю, что аббат Олин будет встречать нас. Или, по крайней мере, скоро появится в Энтеле.

— Может, и не так уж скоро, если его еще нет здесь, — возразил Де'Уннеро. — У нас за спиной остаются очень опасные враги. Санта-Мер-Абель и принца Мидалиса не следует сбрасывать со счетов. Весна уже на подходе, а с ней, по-видимому, надо ждать и нашего основного противника.

— И Палмарис, и Урсал прекрасно защищены. — Судя по тону Каласа, он воспринял слова монаха едва ли не как оскорбление.