— Пока сижу здесь, — начал старший, — первый раз за одного человека дают такую сумму. Ты поставил рекорд.

Кьюджин пожал плечами:

— Похер. Зачем звал?

Торговец улыбнулся:

— Вообще ребята уже разбирают места, в какой последовательности будут тебя пытать. Заказ не совсем однозначен, так как заказчиков несколько. Но однозначно одно. Ты проживешь не больше недели. Мучительной недели. А потом сдохнешь. Но, есть определенные правила. Я должен тебя спросить, можешь ли ты перебить ставку?

Коноховец улыбнулся:

— Пока не знаю. Во сколько ты оцениваешь свою жизнь? А?

Торговец погладил лоб:

— Ты меня не понял…

Кьюджин засмеялся, это ему уже говорили. А затем по складу пронеслась волна Ки.

— Это ты не понял, идиота кусок. Сколько за меня предложили? Десяток миллионов? Включи голову и подумай, за кого предлагают такие суммы? Ты действительно думаешь, что пара десятков долбо***в, которых ты взял с собой, хватит, чтобы меня напугать?

Торговец слегка дрожащей рукой погладил шею:

— Хороший трюк. Но не думай меня обмануть.

Кьюджин покачал головой, не глядя на вылезающих из укрытий заключенных, державших в руках обломки труб, заточки, и прочий подручных инвентарь.

— Никакого трюка. Но вам, ребята, даже повезло. Умрете быстро. Некоторые.

— Бейте его!

Первым вперед выскочил молодой заключенный с деревянной палкой в руке. Он успел замахнуться и начать удар. Кьюджин, совершая один разворот вокруг своей оси, сначала схватил палку левой рукой, и затем, продолжая разворот, ударил ногой по голове заключенного. От удара тот перевернулся в воздухе и приземлился на голову, свернув шею. Остальных это не только не остановило, а еще сильнее разозлило.

Коноховец вдел палку между пальцами протеза и зажал их, чтобы держать ее правой рукой. Уклонившись от выпада, нанес удар по шее спереди, остановив деревяшку в контакте с кожей. А затем резко дернул в сторону, будто проводил клинком по шее. Не обструганное дерево с огромным количеством торчащих щепок, разорвало кожу, и во все стороны брызнула кровь. Резко развернувшись, поймал голой ладонью заточку, пропустив лезвие между пальцев, и продолжил движение, вывернув руку заключенному и воткнув лезвие ему в глаз. Уклонился от двух ударов, блокировав палкой удар по спине. Поймал следующий замах и провел голову зека у себя под рукой, чтобы схватить его за шею и подставить под нож другого заключенного. Толкнуть тело вперед, раскидывая толпу, и подогнать ударом ноги. Отбить локтем удар еще одного, положить ладонь на подбородок и резко повести вверх и в сторону, переламывая шею. Уклониться от замаха трубы, затем перехватить ее. Ударить пяткой по ребрам до характерного хруста проминающихся внутрь костей, выхватить трубы, и с разворота нанести удар. Прямо торчащим концом патрубка в рот кричащему идиоту, перемалывая зубы, на всю глубину, чтобы патрубок выскочил с другой стороны. Отбиваясь от ударов отойти к опорной колонне, перехватить за волосы приблизившегося заключенного и со всей силы впечатать мордой в угол колонны, чтобы кости хрустели и брызгала во все стороны кровь, и дать медленно съехать вниз, оставляя кровавый след. Уклониться от удара и ударить палкой в ответ, по лицу, лучше по глазам. Перехватить удар заточки и пнуть в пах, а затем резко коленом в горло. Поймать очередную заточку палкой, но зек оказывается ловким, и вырывает деревяшку из хватки протеза. Поймать левой рукой удар ноги и, резко перехватив, одним движением вывернуть колено. Отбить очередной удар, заломить руку, положить ладонь на затылок и резко направить вниз, вплоть до удара головы о пол. А затем еще добавить ноги, до хруста.

Оставшиеся в живых резко попятились. Разбрызганная кровь и трупы, а заодно и те, кто был еще жив и громко стонал от боли, охладили заключенных. А на Кьюджине не было даже царапины. Коноховец одним ударом ноги добил того, кому только что сломал ногу, обведя живых взглядом:

— Быстро вы сдулись. Но я еще не закончил.

Торговец, поняв, чем пахнет дело, развернулся и, как мог быстро, похромал к выходу. Его подгоняли звуки, удары, хруст костей, стоны, быстро затихающие. Но убежать он так и не успел. Рука легла ему на плечо и резко дернула назад. Торговец выронил трость и упал на спину, а Кьюджин навис над ним, направив спокойный взгляд. Вопреки происходившему только что, следов крови на Коноховце не было.

— Итак, сколько, по-твоему, стоит твоя жизнь?

Торговец сглотнул:

— Что ты хочешь?

Кьюджин на миг задумался:

— Ну, для начала, кто меня заказал? И давай без этих — я не знаю, и все такое. Не заставляй меня тебя пытать.

Торговец кивнул:

— Да, я скажу, что знаю. Крупная сумма пришла из Страны Огня. Очень крупная, почти половина общей суммы. Примерно поровну пришло из Страны Ветра, Страны Воды и Страны Камня. И еще чуть меньше с черного рынка, там не проследить. Это все, что я знаю. Клянусь!

Кьюджин задумался.

— Ну, из Страны Огня, это я могу сам догадаться. Страна Ветра? Хм, могли, но я удивлен, что у них столько лишних денег. Но вот Камень и Вода? Там я, допустим, мог кое-кому дорогу перебежать, но так? Это интересно.

Торговец повторно сглотнул.

— Живи пока, — сжалился Кьюджин, — ты мне еще можешь пригодиться.

Он поднял взгляд на оставленный погром:

— Не завидую тому, кто будет здесь убираться.

Бросив рядом с торговцем его трость, Коноховец удалился.

В какой-то момент в кабинете Муи раздался заливистый хохот Рьюзецу.

— Санджи, пожалуйста! Повтори это еще раз! Прошу!

Капитан стражи хмуро опустил взгляд на свиток.

— Тридцать один труп был найден на месте, один умер через час после попадания в лазарет, еще двое не переживут эту ночь. У нас нет медиков достаточной квалификации.

Сам Муи уже просматривал дело надзирателя, который получил взятку и позволил все это устроить. И шиноби всерьез раздумывал над тем, просто столкнуть этого идиота со стены прямо в воду, или отдать на растерзание заключенным? Три десятка трупов за один день. Давно такого не было, очень давно.

— О! Ради этого стоило выбраться из подземелья, — смахнув несуществующую слезу, сказала Рьюзецу, — Он здесь всего вторую неделю, и уже тридцать пять трупов. Муи, скольких ты позволишь ему убить?

Мастер Муи перевел взгляд на любовницу. Ее вопрос нес в себе важный намек, знача она сама про это или нет. Если парень останется в общем корпусе, то в ближайшее время количество трупов резко возрастет.

— Санджи. Переведи его в карцер… — мысленно Муи надеялся, что сопротивляться Коноховец не станет, — Покорми и обеспечь уют.

— Вы хотите его защитить? — удивился капитан стражи.

— Я заключенных от него хочу защитить, — хмуро бросил шиноби.

Что же предупреждение о том, что они еще сами пожалеют о таком арестанте, начало сбываться…

Дверь карцера с тихим скрипом открылась, пропустив внутрь надзирателя.

— Заключенный Шестьдесят семь-девятнадцать.

Медитировавший Кьюджин открыл глаза и посмотрел на надзирателя. Вынужденное просиживание в карцере заключенного более чем устраивало. Его кормили и его не отвлекали. Идеальные условия. Почти. Но лучше могло быть только за пределами тюрьмы.

— На выход.

Кьюджина сопроводили из камеры до улицы и передали следующему надзирателю, который проводил до столовой его корпуса. Завтрак уже закончился, но заключенные были собраны здесь и негромко что-то обсуждали. Шестьдесят семь-девятнадцать нашел глазами свою шестерку, который со скучающим видом выслушивал какого-то лысого качка. Заметив патрона, Заку сразу оживился, отогнав качка, который был вдвое выше и втрое шире его самого, и пригласил Кьюджина сесть за стол. Через столовую Коноховец шел под старательное игнорирование заключенных. На него не смотрели и внимания к себе старались не привлекать. А жаль. Уменьшить популяцию отморозков еще не пару десятков особей Кьюджин бы не отказался.