Укра́ина степной была,
но дни великие настали,
снаряды, трактора вспахали
ей лоно… И среди невзгод,
в мученьях голода, блокады,
когда пылали баррикады,
сквозь красных зим тревожный ход,
под гул отрядов капитала,
и плач, и смех, и казней стон —
«За власть Советов!» написала
она на пурпуре знамен…
А вы?.. Что делали, где были?..
Кого на муки обрекли,
над кем горюют ковыли,
кого в могилы положили
в последнем яростном бессилье
на дымных, огненных шляхах?..
…Разбой, руины, страх в очах
детей, что вы осиротили
на кровью залитых полях.
А вы готовили штыки,
грозили снова ей расправой,
когда восстало жаркой лавой:
«Быть иль не быть!..» Вы чужаки,
и в злобе сгинете неправой,
и захлебнетесь вы отравой,
что нам сулили… Пробил час!
Железный шаг раздавит вас!
Влюбленный в этот час пиита,
не буду равнодушным я,
и взрывом гневным динамита
пусть на елей иезуита
грохочет отповедь моя!
Ни думы о былом, ни боли
напрасно не терзали нас…
Лишь сердце стиснулось не раз
от прежних бедствий поневоле,
да так, что взор от боли гас!..
Но знали мы на ратном поле:
грядет к нам коммунизма час…
Мы шли вперед, не помня боле
о прошлом, — цель спаяла нас.
И словно стали мы из стали,
ведя суровый, тяжкий бой…
Свое ведь счастье и покой
давно мы под ноги втоптали…
Ах, Украина, Украина!
Да разве нам страшны угрозы,
когда сыны твои сквозь грозы
пройти готовы, воедино
сплотившись в громе и огне,
для дней твоих, для лучших дней?
И плавок ширится прибой,
и трубам нет конца и края…
Была Украина степной,
теперь она уже другая,
и лозунг «Моя хата с краю»
навек проглочен прошлой тьмой.
Вы знаете, что это так
и что мое правдиво слово.
Но вы хотите, чтобы снова
огня и «кары» ураган
обрушил горе на селян?..
Но дни не те! Сломался хлыстик…
Вы не фашист, а лишь фашистик!
Всем вашим сердцем и мечтой
вы с Клемансо и Муссолини…
Лежите трупом желто-синим
вы на промозглой мостовой…
Ваш лепет жалок про Европу —
он недостоин Конотопа.
В Стране Советов наш народ,
мы волю вырвали из крови…
Соединить лишь идиот
способен Маркса с Соловьевым
и возмущаться, в злобе рьян,
тем, что голодный люд всех стран
быть пушечным не хочет мясом, —
сознательным быть хочет классом,
и цели у него ясны.
Когда-то в омуты войны
паны нас ввергли, будто в бездны…
А вы, как поп: «То — гнев небесный…» —
гнусите свой псалом бесчестный
из горестной Галичины́…
Вы на абстракцию, на бога
хотите их свалить вину,
чтоб снова лгать… Мораль убога
и философия бедна —
такой товар не нужен нам:
в убыток… Мы поклепов гать
уже разбили… Маску скиньте.
За стиль такой вы извините,
за все эпитеты, слова, —
ведь учимся мы торговать.
Могу я даже вам для гроба
бесплатно из церабкоопа
сосновых досок переслать —
таких нигде вам не сыскать,
их не подарит вам никто…
А впрочем, нет. Срамить за что
товар народный высшей пробы?
Вы недостойны даже гроба,
он оскорбится. Ваш удел —
сырая яма… Побледнел?..
И подгибаются колени,
трясутся, словно холодец,
безвольно мышцы?.. Успокойтесь…
шучу я… Просто крови мак
застлал мне голову туманом…
Пугать я больше вас не стану —
вы перепуганы и так.
От страха стали вы руиной
уж много, много дней назад,
когда помог нам русский брат
прогнать Петлюру с Украины…
Прогнал наш брат и Смердякова
огнем орудий, бомб и слова,
хоть как тот, бедный, ни юлил…
Но что поделаешь — поплыл
в Константинополь… В добрый час,
найдем и под водою вас!
Живем в готовности высокой
всегда отправиться в поход…
Теперь не с Запада, с Востока
ветров истории полет…
Есть сталь у нас, и есть железо,
есть, господа, чем встретить вас,
чтоб не посмели больше резать народ,
Христом благословись…
Да, это правда, кровь течет,
и мир багряной краской за́лит…
Но не Христос на фоне зарев,
а образ Ленина встает…
Знамена, словно тени, в Риме
висят — победы черной знак…
У нас же Муссолини — имя,
что годно только для собак.
Чем больше гнет его насилья,
тем гнев быстрей сметет тюрьму.
Ему уж нос переломили,
мы ж — перебьем хребет ему.
………………………
А в кабинете кардинал,
залитый золотом и кровью…
Течет неспешно блудословье
из синих уст… Какой скандал!
Туда, где смерть вовсю гуляет,
рабов своих он гнал не раз…
Фигура эта вызывает
лишь омерзение у нас.
Для вас — казна, любовь и вина,
у вас любая ложь — свята…
О, сколько сожжено невинных
обманным именем Христа…
Быстрей танцуйте свой канкан,
вам от штыка спасенья нету!..
Революционному поэту
враждебен чуждый Ватикан.
Колдует музыка в шантанах,
толпа безлика и легка…
…А пригород лежит в туманах,
и цель еще так далека…
Там бледные, худые дети —
цветы, морозом сожжены…
…Здесь — франты, сыты и одеты,
«Войны! — кричат. — Еще войны!..»
У Турции, томимы жаждой,
отнять поля хотят паны…
О, мы покажем вам «войны»,
предательский ваш род и жадный!..
Быстрей танцуйте ваш канкан,
вам от штыка спасенья нету!..
Революционному поэту
враждебен чуждый Ватикан.
