310. «Снова веет даль весною…» Снова веет даль весною, журавлями кличет высь… Помнишь, как порой ночною под ветлою мы сошлись? Но навек меня покоя ты лишил, мой дорогой: под знакомою ветлою счастье пьешь теперь с другой. Ясен день. Весна в полете… Журавли, мила вам даль… Людям радость вы несете, ну а мне — одну печаль. 28 апреля 1960 Конча-Заспа 311. УЧИСЬ Учись ты, мой мальчик, отличником будь, люби и поля и дубровы! И где бы ты ни был, ни жил, не забудь свою украинскую мову. Не раз нашу землю тяжелой стопой топтали захватчиков орды… …Идя к коммунизму, в тот век золотой, ты будь непреклонным и гордым и знай: твои предки, как в бурю дубы, не гнулись вовек под грозою… Люби Украину, Россию люби, их небо цветет над тобою… Одна им заря разливает вино, где в сини стальные машины… Как небо над ними сияет одно, их помыслы так же едины. Учись ты, мой мальчик, работать и жить, чтоб стала земля еще краше! Любить Украину — равно, что любить всю землю Советскую нашу. 12 мая 1960 312. «Дней минувших сердцу жалко…» Дней минувших сердцу жалко, счастье — в каждом дне… Очи, синие фиалки, как забыть вас мне? Как забыть вас? Я не знаю. (С вишен льется цвет…) О тебе пою, родная, ровно тридцать лет. Как забыть мне? Что мне сделать? Остывает кровь… Ты с поэтом поседела, первая любовь. 2 июня 1960 313. АКАЦИИ Иду на станцию. Легко мне. Мои мечты цветут, как сад… Мне ширь донецкую напомнил акаций белых аромат. Шум листьев здесь, в родной сторонке, и мост, и рельсы над Донцом, дорожка, что вела к девчонке с таким задумчивым лицом. И угля запахи… И грозы… Родная хата за селом, где клал Надсона вирши-слезы я под подушку перед сном. Там клонит вербы ветер пьяный, петух горланит в тишь полей… Люблю я Киева каштаны, но мне акация милей! 4 июня 1960 314. «Ячмень колосится… Молчат соловьи…» Ячмень колосится… Молчат соловьи, и песен девичьих не стало, что вихрили жаркие думы мои… Багряные розы, как губы твои, в глаза мои смотрят устало. А сам утопаю я в сини очей, что кажутся морем глубоким, ничто им и долгие сроки… Ответьте мне, розы, где ваш соловей? Молчат… Лишь пылают их щеки, и, падая, тонут в потоке багряные блестки, как слезы очей. 11 июня 1960 315. «А розы вянут так, как в день осенний…» А розы вянут так, как в день осенний, и астры вянут под напев ветров. Я вижу, как трепещет, словно тени, багряное семейство лепестков. Ведь лето, им бы жить и жить на свете, но золотые сочтены их дни. И лепестки как неживые дети, — без жалоб на земле лежат они. Их скоро ветер яростный поднимет, как дым из дальних труб, и бросит вдаль. Ты ласково склоняешься над ними, в глазах твоих, как и в моих, печаль. Заходит солнце… И своей рукою я чувствую тепло твоей руки… Как эти розы мы теперь с тобою… О время, ты не рви дней наших лепестки! 23 июня 1960 316. «Жизнь порождает новь. И вот…» Жизнь порождает новь. И вот она горит и не сгорает. Я так люблю всё, что живет, душа весь мир наш обнимает! Он весь — во мне, я — в нем, я — с ним, мы вместе мчимся дни и ночи, чтоб быть мне вечно молодым, как чувства, что во мне клокочут. 26 июня 1960 317. «Трубы над рельсами, дым над заставой…» Трубы над рельсами, дым над заставой. Шаг одинокий бойца, где отразились ракиты и травы в водах зеленых Донца. Вербы ведут о минувшем рассказы, думы в душе как моря… Ходит и ходит боец кареглазый, а на фуражке — заря. Ходит на страже. И пламя рассвета блещет на синем штыке. Видит боец за туманами где-то хату свою вдалеке. Смотрят глаза его, даль отражая, небо стальной синевы. Песня из сердца летит молодая в шуме тревожном листвы. Как там сестричка и мать и два брата? Сумрачно в хате родной… А за Донцом всё грознее раскаты, близится, близится бой, бой самый первый!.. Замечутся пули, с тиснет винтовку рука… Дуло орудья, врага карауля, целится с броневика. 2 июля 1960 |
