1947–1964 189. «Песня моя, песня, сколько в сердце счастья!..» © Перевод В. Бугаевский Песня моя, песня, сколько в сердце счастья! В синеве прозрачной облака легки. Отлетело горе, темнота, ненастье — отразилось небо в зеркале реки. Песня моя, песня, ты даруй мне силу воспевать могучих, смелых, молодых, разметавших тучи, тьму, что нас томила, отогнавших бури от полей родных. Их пути-дороги памятны, как чудо, по кровавым кручам им пришлось шагать. Я строкою каждой, каждым словом буду воспевать их, славить, к сердцу прижимать. Вы врага разбили, отогнали беды, и земля сияет в солнечных лучах. Вас, питомцы славы, вас, сыны Победы, берегу я в сердце. Вам — сиять в веках! 17 января 1947 190. «Мне мечта шепнула… Вслед за зимним сном…» © Перевод К. Алтайский Мне мечта шепнула… Вслед за зимним сном пролетит касатка над моим окном. Пролетит касатка. Счастье нам суля, журавли крылами осенят поля, и забьется сладко сердце у меня, как родник, что плещет, серебром звеня. На полях не станет пятен снеговых, расцветут фиалки вновь в глазах твоих. Пусть с весной сольются все мечты мои, и в душе о счастье грянут соловьи, и вернется радость, свет вокруг струя, как моя Украйна, радуга моя! 29 января 1947 191. «Твори, всегда твори, — пускай летят мгновенья…» © Перевод Б. Турганов Твори, всегда твори, — пускай летят мгновенья, пускай, как шумный лес, рокочут города. Во имя Родины, во имя возрожденья твори, твори всегда! Развеяна навек штыками туча злая, и золотом весны одета наша высь! Ты — молотом звеня, а ты — стихи слагая, трудись, всегда трудись! В земных пластах шахтер, ученый в кабинете, приблизьте к нам приход сверкающей зари! И в сумраке ночей, и в ярком полдня свете — твори, всегда твори! 1 февраля 1947 192. ДУБ © Перевод В. Россельс Качая вершиной косматой, задумался дуб на заре. Не зажил след пули проклятой в сухой, заскорузлой коре. Припомнил он осень, туманы и запахи мокрой земли, когда палачи партизана сюда на расстрел привели. Потрескались губы от муки, и чуб завился на ветру. Затекшие, потные руки ласкали сухую кору. И выстрела жаркое пламя прошло через голову в ствол… И ветками дуб, как руками, по лбу молодому провел. Задумался, смотрит косматый… Но хлынули соки со дна, не приняли пули проклятой — и пала, как желудь, она. И пала на борозды пашен. А в небе — летят облака… Вовеки на родине нашей не даст этот желудь ростка! И ветви у дуба от муки вздымаются в синь и в жару, как будто затекшие руки ласкают сухую кору. 1 июня 1947 193. «И вот пришел наш день победный…»
© Перевод М. Комиссарова И вот пришел наш день победный, но и сегодня помнишь ты, как горек был тот час рассветный, как выли бомбы с высоты. Какое горе мы узнали, как были наши дни темны, когда наш Киев покидали, на запад отступая, мы. Но к счастью вновь открыты двери, прошла страда лихих невзгод… Не побеждают — без потери. Без горя радость не живет. 2 июня 1947 194. «Мой шаг — он в шагах миллионов звучит…» © Перевод А. Островский Мой шаг — он в шагах миллионов звучит, и в хоре согласном мой голос летит, мой молот средь тысячи молотов бьет, в дыханье народа — дыханье мое. И мне, как другим, ароматы цветов, и светлое солнце, и дали веков. Я слит с моим домом — народом родным — любовью горячей, дыханьем моим. 8 июня 1947 195. «Мне любо золотое лето…» © Перевод М. Замаховская Мне любо золотое лето, и даль, и зорек синева, когда, колдуя до рассвета, мне о любви шумит листва; когда простерта ночь над нами, и счастье с горем скрыты мглой, и бродит месяц над домами, как в древних латах часовой; когда спадает пыль дневная, и воздух пьется, как вино, и входит вечность заревая в мое раскрытое окно. 1947 196. «Над шахтами небо в клубящемся дыме…» © Перевод В. Цвелёв Над шахтами небо в клубящемся дыме, в зарницах огрей заводских. Давно о тебе я, Донец мой любимый, стихов не слагал голубых. Открыли зари золотые ворота мы в битве за счастье свое, и вот из пожарищ моя Третья Рота в труде величавом встает. Всё так же гудок свою песню заводит, как нашим победам салют, всё те же друзья, направляясь к заводу, по улице Красной идут. В махорочном дыме я вижу, я чую весны драгоценной разбег: я вижу конторку свою проходную, следами утоптанный снег, родными следами… И след тот остался — к чугунке, с горы, на пустырь, где я малышом на салазках катался сквозь снега колючую стынь. И станция та, и вагоны, вагоны, и стук неустанный колес; и ясный мой взгляд словно в мареве тонет, — там жил, там любил я, там рос. 1947 |
