391. «Вся в терриконах даль…» Вся в терриконах даль, а небеса ясны… Осенняя печаль донецкой стороны. Как журавли весной, ты вновь приснилась мне. Навеки ты со мной, с тобой я в каждом дне. Заводы. Гул руды. И синяя вода. И верба у воды. И белых гор гряда. Железные мосты, копры в голубизне… И всё, и всё, что — ты, во мне, во мне, во мне!.. 30 августа 1961 Киев 392. «Здесь рельсы, виадуки…» Здесь рельсы, виадуки, а воздух как хрусталь. Подъемных кранов руки, протянутые вдаль. Под стать борцам-титанам столбов железных крепь. Кварталы неустанно теснят всё дальше степь. Они в красе и силе живут в картине той! Так расправляет крылья мой Киев золотой. И песней соловьиной, бессмертна, молода, мне в сердце льется ныне симфония труда. 30 августа 1961 Киев 393. «О чем в росе задумалась земля?..» О чем в росе задумалась земля?.. Здесь для меня всё, всё навеки свято. И обелиск стоит, как бы храня могилу Неизвестного солдата. В огне крошилась у врагов броня, когда он шел на смерть в немые дали… Перед бессмертьем Вечного огня моя Отчизна замерла в печали. В слезах зари задумалась земля… Здесь для меня всё, всё навеки свято. И обелиск стоит, как бы храня могилу Неизвестного солдата. 30 августа 1961 Киев 394. «Ветер. Небо. В небе — тучи…» Ветер. Небо. В небе — тучи… Снова в поле я и ты. Затянув напев могучий, над Днепром гудят мосты. Даль от счастья замирает, вечер колосом поник. Синь просторов разрывает электрички дальний крик. Мы слились вдвоем с тобою так давно, давным-давно, ведь едины мы душою, да и сердце в нас одно. 30 августа 1961 Киев 395. «Среди паутин серебристых…» Среди паутин серебристых смолкает гудок заводской. И ветер, запутавшись в листьях, танцует свой вальс золотой. Поет он о солнечном лете, что в тихие долы ушло, качая под музыку ветви, он астру целует тепло. И клонится астра в печали, и шепчет ему: «О, постой!» А ветер уносится в дали, танцуя свой вальс золотой. 1 сентября 1961 Киев 396. «Где вход в метро, где отлитая медь…»
Где вход в метро, где отлитая медь от тысяч рук на солнце засияла, я так люблю на памятник смотреть, поставленный героям «Арсенала». Как в знак того, что вечны эти люди, что с нами в битвах и в труде они, здесь с пьедестала вдаль глядит орудье — в минувшие и будущие дни. Так, будто в вечность как пальнет зарядом, и в небе синем радость загремит… А люди всё проходят ряд за рядом, и Киев мой машинами шумит. 1 сентября 1961 Киев 397. «Летят часы моих раздумий…» Летят часы моих раздумий, как тучи в дальние края… Вновь вспомнил я в осеннем шуме тебя, Башкирия моя. Под грохот ночи воробьиной, под орудийный гул и гам к тебе пришли мы с Украины по окровавленным степям. Тогда снегами даль белела и с ног метель сбивала нас, — как мать своих детей, пригрела ты украинцев в трудный час. И хоть давно уже затишье и я в родной вернулся край — всё вижу степь твою, всё слышу, как грустно в ней поет курай. А здесь рокочет бор сосновый, ветвями ловит солнца свет… И я с любовью шлю сыновний тебе, Башкирия, привет. 1 сентября 1961 Киев 398. «Как сердцу радостно, когда завеса ночи…» Как сердцу радостно, когда завеса ночи и тает, и редеет, как туман, когда зари на землю глянут очи и засияет неба океан. И я стою, захваченный простором, как будто только-только жить начав. Я сам встречаю солнце птичьим хором и трепетом ветвей, листвы и трав. Я до небес протягиваю руки, блаженная частица всей земли,— так после ночи длительной разлуки нам солнце улыбается вдали. 1 сентября 1961 Киев |
