197. «Зазеленели вновь каштаны…» © Перевод В. Россельс Зазеленели вновь каштаны, и в птичьем щебете кругом звучит мотив зари румяной за голубым моим окном. Душа — как щебет соловьиный. Вот новый дом. Под шум машин, деревьев перегнав вершины, он вырастает из руин. Руины… вся в крови, казалось, земля навеки сожжена. Я часто, сдерживая жалость, глядел из своего окна… Но люди с зорким, смелым взглядом пришли: кирпич за кирпичом кладут, ровняют ряд за рядом, из праха поднимают дом. Я видел жест их четкий, жесткий, и взор их верою сиял, когда их пиджаки в известке луч солнца нежно целовал. Живет их образ неугасный, как песня, вечен и един. Прославим тех, чей труд прекрасный жизнь подымает из руин! 1947 198. ТЕРРИКОНЫ © Перевод Б. Турганов И поля, и мосты, и вагоны, и протяжная песня — слышней… Терриконы мои, терриконы, пирамиды донецких степей! Где земля заждалась возрожденья, где лишь дикие травы цвели, неустанным трудом поколенья вас под самое небо взнесли. В ваших недрах, темнея угрюмо, закипала глухая гроза: здесь шахтерские горькие думы, подневольная, злая слеза. Это — в прошлом… А выше, над кручей, словно знамя летя в небеса, наш порыв, боевой и кипучий, наших вольных людей голоса! Мы ступаем вперед непреклонно, и опять они в песне моей — терриконы мои, терриконы, пирамиды донецких степей. И стоите вы друг возле друга, молчаливая, строгая рать… Малышом собирал я здесь уголь, чтобы — взрослым — напевы сбирать. 1947 199. «День зелен, степь расшита шелком…» © Перевод М. Шехтер День зелен, степь расшита шелком, безбрежны милые края, и птичьих песен в роще столько… Мне юность вспомнилась моя! За горизонт бегут дороги, поет серебряный ковыль… Там и мои босые ноги горячую топтали пыль. Тонули взоры в море красок, закат пылал и рдел вдали, и взгорья синие Донбасса куда-то в мареве текли. Крылом ветряк мне машет смело, и манят соловьи в простор… Там девушка одна робела, когда ее встречал мой взор. Несутся дней лихие кони, гудки над далями полей, и снег виски неслышно тронул… О, время зрелости моей! Кто юность позабыть посмеет? Взгляни: сверкает седина, но только песня не стареет, как прежде — молода она. 1947 200. «Он бросился под крик „вперед!“…»
© Перевод В. Татаринов Он бросился под крик «вперед!» на амбразуру дота смело, и захлебнулся пулемет под молодым и сильным телом. Упал он и погиб, как жил, — победно, искренне и строго. Своим он сердцем дот закрыл, чтоб отворить нам в жизнь дорогу. Последним взглядом он ловил весь мир с бессмертной красотою… И солнце падало в крови, благословляя смерть героя. 1947 201. «В серебро нарядились каштаны…» © Перевод М. Замаховская В серебро нарядились каштаны, шумный день догорает быстрей, и январь через город туманный бродит в мутном огне фонарей. Он под снежными ветками бродит, что таинственно реют над ним, и на стеклах цветы он выводит леденящим дыханьем своим. Это знак, что уже из-за моря в путь-дорогу пустилась весна и в живом, обновленном узоре те цветы нам подарит она. 1947 202. «А дни, как тени, мимо, мимо, мимо!..» © Перевод Я. Шведов А дни, как тени, мимо, мимо, мимо! Ты думою стремись за ними вслед. Пусть жизнь спешит вперед неутомимо, ты вслед за ней не запоздай, поэт. Крыло в крыло. Не отставай в стремленье. Всегда в пути, стремись на яркий свет, чтоб после не было суровых сожалений… Не отставай от времени, поэт. Пускай живет в словах, как звон в металле, бурливый путь прекрасных наших лет. Одной нам жизни, скажем прямо, мало… Не отставай, смотри вперед, поэт. 1947 203. «Сеет и сеет снежок…» © Перевод М. Замаховская Сеет и сеет снежок, лег на просторы дорог. В рощице ветер встает, грустную песню поет. Сеет и сеет снежок. А под снегами зерно. К свету пробьется оно. Счастье заглянет в окно. Спит под снегами зерно. Сеет и сеет снежок… Что я свершил, что не смог?.. Небо в туманном снегу. Что еще сделать смогу? В сердце, что солнца полно, песен бросаю зерно, чтобы, весною созрев, словом взошел мой посев. Снежный туман, высота, солнцем душа залита, словно когда-то, давно… Будет весна-красота, Счастье заглянет в окно!.. 1947 |
