7. «Куда я ни пойду, мне снова травы снятся…» © Перевод М. Светлов Куда я ни пойду, мне снова травы снятся, деревьев стройный шум рыдает за Донцом; где улицы пьянит, дурманит дух акаций, лицо заплаканное вижу за окном. И темные глаза мне снятся, не мигая, что вянут и молчат, отцветшие давно, и ветер щеки вновь мои ласкает, и запах чебреца несет в мое окно. Ну, как теперь живет Горошиха-вдовица, чей Федька — сын ее — застрелен был в ночи? Мы с ним не раз вдвоем ходили по кислицы, где шелестел бурьян и плакали сычи… О Холоденко, друг! Тебя уже давно нет, далекий, милый брат, зарубленный в бою, и мать твоя несчастная не склонит на срубленном плече головушку свою. Куда я ни пойду, мне снова травы снятся, деревьев стройный шум рыдает за Донцом; где улицы пьянит, дурманит дух акаций, лицо заплаканное вижу за окном… 1922 8. «Не возле стенки я, и кровь моя не льется…» © Перевод М. Светлов Не возле стенки я, и кровь моя не льется, и ветер грозовой не рвет мою шинель, — под громом и дождем бригада не сдается, и бьют броневики, и падает шрапнель. Гремят броневики!.. И рвет сердца железо… Горячим звоном бьет… и пыль и кровь в упор… С разбитым боком смерть по рельсам тяжко лезет. И кровью алою исходит семафор… И мнится вновь: далекий полустанок, и от снаряда дым над спелой рожью лег… Так кто ж сказал, что мы в бою устанем и не настал еще свободу нашей срок?! Где пыль легла в бурьян, под небом Перекопа от крови, как зарей, зарделся небосклон… Я слышу, как гудит в дыму земли утроба, где падали бойцы под орудийный стон… Куда я ни пойду — далекий полустанок, и от снаряда дым над спелой рожью лег… Так кто ж сказал, что мы в бою устанем и не настал еще свободы нашей срок?! 1922 9. «Заря идет, золоторога…» © Перевод А. Прокофьев Заря идет, золоторога, там, где полынью зацвело, и вновь на огненных дорогах ее широкое крыло. Не облака над лебедями и не цветы под синей мглой, лишь бездна в самой звонкой яви раскинулась над всей землей. И снова осень сыплет в нивы свое червонное литье… Вдали коней железных гривы и трав холодное житье… 1922 10. ГОРОД
© Перевод Н. Полякова От трамваев город синий-синий, золотится снег от фонарей. Кто же гениальный четкость линий положил вдоль улиц, площадей? Кто наметил эти повороты, проводом пронзил небесный плат, чтобы плыл трамвай до Третьей Роты и потом, грустя, пошел назад? Город взял и в ромбы, и в квадраты все порывы и мечты мои. Для чего же плакать виновато мне в его заснеженной груди?.. Для чего же мне ребенком малым промышлять в асфальтовых котлах да об стены головой усталой биться, чтоб разбить печаль и страх? На сугробах в парке тени веток, там проводят ночи пацаны. Только ветер знает их секреты, ветер и простуженные сны… Я не знаю, кто кого морочит, но, сдается, что-то здесь не то, я стрелял бы в нэпманские очи, в нэпманские шляпки и манто… Только — нет! Иначе с ними надо. Синий снег метели намели. Город взял и в ромбы, и в квадраты все порывы и мечты мои. <1923> 11. «Часовой. Белый мрамор колонны…» © Перевод И. Поступальский Часовой. Белый мрамор колонны. Вышли призраки башен на смотр. А вверху золотым медальоном теплый месяц над морем плывет. Положила любовно ладони мне на смуглый, обветренный лоб. Мир в малиновом мареве тонет, льется сладкое в жилы тепло. Теплый ветер целует колено и украдкой щекочет плечо. Вал у берега кроется пеной и назад одиноко течет. Но и крики и залпы тревожней, и в зеленых потьмах — корабли… Кто там крикнул: «О боже мой, боже!..» — и склонился бессильно в пыли? Мчится бешено конница снова, только сухо копыта звенят… Тяжело повернулся дредноут, и скала захлебнулась в огнях… Рядом ты. Белый мрамор колонны, и спокойный «максим» — пулемет. А вверху золотым медальоном теплый месяц над морем плывет. <1923> 12. «Томящий сладкий олеандр…» © Перевод М. Шехтер Томящий сладкий олеандр, магнолии лимонный запах… Гранаты огненные в небе, и мысли звездами цветут… О, моря гул! О, моря гул!.. И шорох волн морских на пляже… А там асфальт еще в снегу, дыхание мороза даже. Мы волны любим. Мы ведь сами когда-то родились из них. Прижмись вишневыми губами, коснись волос моих густых! Минуты бой, минуты бой… Я слышу, как бегут секунды, как звезды вижу пред собой в твоих глазах — зарницы бунта. Томящий сладкий олеандр, магнолии лимонный запах… Гранаты огненные в небе, и мысли звездами цветут… 1923 |
