— Детёныши?.. — кое-как смог выдавить я в ответ, ожесточённо мотая головой.

— Именно так. Когда-то, когда Виллентретенмерт ещё был молод — нас, стариков, было больше. Но все они либо покинули этот мир, либо погибли от старости — подобно мне. Невиданно это было тогда. Мы считали, что живём вечно. Что пока не оборвёшь нашу жизнь насильно… — огромная голова великого дракона слегка склонилась ко мне, едва не заставив отпрянуть. — Мы не умрём. Я считал также. Ведь я был самым большим. Самым могущественным — моё пламя плавило горы и могло выжигать целые тропические леса, превращая их на веки веков в пустыню. Ту пустыню, что нас окружает. Но потом мои крылья становились тяжелее. Подниматься в воздух было сложнее. Сражаться с порождениями моей собственной магии оказалось сложнее — да, ты всё правильно понимаешь, мой молодой собрат — все обитатели этой пустыни родились из моей драконьей эссенции — как ты её назвал… Мои раны становились всё больше и больше — я уничтожил почти всю угрозу тем двуногим, что взял с собой за горы. Я уставал. Год за годом. Метаморфизм более не помогал, предела своего достиг. Возможно, только возможно — я бы смог прожить ещё до этих лет, но в конце-концов исчез бы без следа… Отчего я решил пожертвовать остатками своей жизни, своих сил — и сконцентрировал всю свою мощь в едином предмете, в которое заключил своё сознание, которое сохранило связь с остатками моей силы в месте, где я проводил сотни битв и сотни лет.

— Это… Безусловно впечатляет… — слёгка дёрнул я крыльями, рефлекторно прижимая их сильнее к телу. — Но…

— Ах да. Ваша проблема… Хм-м… Вот оно что. Вижу, и поражён. Скажем так — ты не первый кто проделывает подобный фокус — когда-то мы наделяли двуногих частью своей силы в попытках создать оружие в Старой Войне… — внезапно шея дракона резко дёрнулась и его огромная пасть, бывшая в размерах больше меня самого и способная одним лишь зубом пробить насквозь, оказалась в считанных метрах от меня.

Тут не стыдно признаться в том, что я банально обомлел от страха.

— И… — с абсолютно сухой пастью, но всё-таки выдавил из себя я следом.

— Но ты совершил одну и ту же ошибку, полезя в те вещи, в которых не смыслишь, детёныш. Ты даровал Концепцию существу, что изначально не должно было им обладать. Создал химеру из дракона… — слегка прикрыл глаза огромными веками мёртвый дракон, или его душа. Ну, коли она вообще существует. — И человека. Хм-м… Удивительно. Хоть ты пожертвовал тем, что пожертвовали и прочие экспериментаторы из нашего рода до тебя, но тебе удалось сделать то, что хотели сделать они. В будущем из этой маленькой двуногой вырастет существо, что станет прекрасным орудием для защиты драконьего рода… Коли в силу войдёт — потрудиться тебе самому стоит, чтобы оно не обогнало тебя в мощи своей, Меринелтератсин.

— Тогда неудивительно, что Моргана им так заинтересовалась… — стараясь как можно меньше смотреть на Зеррикантермента, дабы драконьи коленки банально не затряслись — нет таких смельчаков, которые бы без страха смотрели, например, на человека размером с небоскрёб, будучи человеком самым обычным.

— Завесы Королева, [Великая Фея]… Знаком был при жизни я. Осторожнее будь с ней — суть её существования для драконов необычна такожде. Но разговор этот не о ней, а об ответе на интересующий вас вопрос — слишком мало собеседников у меня после тела смерти, дабы лишать себя радости этой. — огромный дракон вновь поднял свою голову высоко-высоко. — Даровав человеческому созданию драконью концепцию, породив человека с [Концепцией Дракона] ты лишил самого себя даровать эту концепцию новой жизни. Ты сможешь создать тело — но без концепции это лишь живой мертвец. Отчего наш механизм размножения противится — зачем делать нечто настолько отвратительное? Ты можешь попытаться вновь — и у тебя выйдет. Но результат тебе не понравится.

— И… Ничего нельзя исправить? — наконец-то подала голос и Нимуэ, пока её отец просто молча и недвижимо наблюдал за нашим диалогом.

Что же до моей драконицы… Казалось даже, что она хотела исправить возникшую проблему как бы не больше меня.

— Исправить? Вижу. Долг ты желаешь на себе носить, долг продолжения рода золотых… Беспокоиться о сем тебе не стоит. Там, за Великим Морем, есть ещё мои собратья. Не вымрёт на вас род мой, чуя я это всем своим нутром, маленькая Нитарамулинэс. — слегка оскалился основатель Зеррикании, и если бы я мог побледнеть в настоящем драконьем теле, несомненно бы побледнел.

Ибо все мои драконьи инстинкты буквально били набатом, что прямо сейчас я на фоне этой махины слаб примерно во столько же раз, во сколько и меньше.

— И всё же? — продолжала настаивать на своём Нимуэ, заставив меня удивлённо на неё покоситься.

Это что ж выходит, у неё смелости оказалось больше чем у меня? Или это драконий материнский инстикт настолько сильно выбивает мозги, что заставляет спорить даже с буквально величайшим драконом всех времён, ежели он сам не врёт об этом?..

Повисло молчание.

Зеррикантермент слегка наклонил свою исполинскую голову набок, рассматривая такую мелкую на его фоне драконицу.

— Допустим, вариант есть. Но даже драконье дитя не стоит того, чтобы им заниматься. — спустя несколько долгих минут молчания, всё-таки заговорил он. — И так как по взгляду вижу — услышать ты его желаешь, поведаю. Дитя, созданное из генетического материала той, кому твой дракон даровал концепцию… Можно использовать его, дабы из него сотворить дракона. Это еретический путь — но мы, золотые, всегда отличались от иных драконов. Мы мутанты, что можем иметь потомство. Но мутанты сильные — оттого и не презираемые, а уважаемые. Разительное отличие от обществ двуногих, презирающих даже сильных. Глупцы, не понимающие истинного порядка дел в мире. — ого, это что, социал-дарвинизм сейчас был?.. — Таким образом, при использовании высшей степени метаморфизма, можно воссоздать дракона наоборот — не дракон станет похож на двуногого, как это делаете вы сейчас, детёныши. Нет… Человек с драконьей концепцией просто-напросто обретёт драконье тело, и таким образом — от настоящего ничем отличаться не будет. Единственный вариант это, более не можно изменить сложившееся положение дел.

— Поняла. — лаконично кивнула Нимуэ, и глянула на меня таким взглядом, что было сразу понятно — Мерлин, готовься отдуваться за собственные эксперименты.

Но тут надо признать, я сам, мягко говоря, лоханулся и поступил как ребёнок, сунувший пальцы в розетку — надо исправляться.

— На этом диалог наш… Пожалуй, не закончим. Желаю я, чтобы вы узнали кое-что — быть может это вам поможет. Ведь касается это того, что враг Пламени нашего естественный. — вновь пророкотал голос гигантского дракона, что своим метаморфизмом увеличил свои размеры в десятки раз. Ибо с поколения древних драконов прошло не так много времени, чтобы мы основательно деградировали. — В далёкой-далёкой эпохе, на далёком-далёком континенте, жил был единый драконий род…

Не успел я даже осознать тот факт, что рассказ начинается подобно сказке, как меня словно ударили под дых, вновь заставив оказаться в другом месте.

Месте, в котором видимые моими глазами события сопровождались с голосом далёкого рассказчика, чей тон подозрительно напоминал самого Зеррикантермента.

В давние времена, когда в мире были всего два вида разумных существ — драконы и враны, первые безраздельно властвовали над единым Континентом, действительно имевшим право называться таковым.

Нынешнее название было лишь наследием тех времён, когда Континент был один, и искать иных, отличающихся названий для разных кусков суши не требовалось.

Драконы занимались теми вещами, которые были им по душе — ели, спали, летали, да сражались друг с другом за территории и наиболее сильных самок, как и самки за сильных самцов, ведь дети таковых были бы более сильными и усиляли своего родителя.