И видно, как хорошо ему в этой роли. Он прирожденный лидер. Видеть, как он принимает эту власть, как естественно входит в нее — вызывает у меня гордость, которая разрывает грудь изнутри.

И сколько бы кусочков ни разбивалось во мне, сколько бы боли ни чувствовала, зная, что не выживу без него, я все равно отпущу. Потому что люблю.

Я уйду тихо, когда он скажет, что пора.

Не потому, что хочу.

А потому, что по-настоящему люблю.

Я не жду с нетерпением эти мучения, но люблю его достаточно, чтобы принять. Я поставлю его месть на первое место, так же как все это время он ставил на первое место мою.

— Как бы то ни было, я считаю, ты совершаешь ошибку, — говорит Аврора. — И... спасибо, но я не могу это принять. Если тебе не нужны эти деньги, верни их ему.

— Я хочу, чтобы они были у тебя, — твердо отвечаю, сжимая ее руки. — Потрать их, чтобы оставить все это в прошлом. Начни все с нуля, как сама решишь. Если уж совсем не знаешь, как это воспринимать, считай, что это компенсация от Итальянской мафии за то, что тебя похитили во время рабочей смены.

Это заставляет ее рассмеяться с тех пор, как она пропала. Этот звук притягивает меня, и вскоре мы уже обе смеемся до слез.

— Можно, пожалуйста, уже включить какое-нибудь дурацкое шоу и наконец поесть?

— Я думала, ты никогда не попросишь, — улыбается она.

Мы устраиваемся на диване, краем глаза смотрю на нее, отмечая на лице тень улыбки.

Она будет в порядке.

✽✽✽

Утром Аврора все еще спит, когда звонит мой телефон. В животе сразу завязывается тугой узел, на экране имя Тьяго. Предчувствие говорит, что я должна ответить. И что разговор не принесет мне ничего хорошего.

Выхожу из спальни в гостиную, стараясь не разбудить подругу.

— Алло? — шепчу.

— Как мило, что ты наконец-то взяла трубку, — рычит в ответ знакомый голос.

— И тебе доброе утро.

— Сейчас полдень.

— Правда? Я и не заметила.

Мы с Авророй не ложились до шести, смотрели реалити-шоу. Она не говорила, но я знала, ей было страшно засыпать. Только когда усталость окончательно взяла верх, она позволила себе отключиться.

Тьяго тяжело вздыхает.

— Вот почему я принял это решение. Артуро тебя не видел уже несколько месяцев. Как и я, если не считать короткой встречи на вечере у Телье, когда ты сбежала, будто увидела привидение. Ты не отвечаешь на звонки, и на сообщения. Никто не знает, где ты. Так больше нельзя. Я слишком занят, чтобы постоянно беспокоиться о тебе. Теперь это будет забота кого-то другого.

По спине пробегает холод, заставляя выпрямиться.

— Что это значит?

— Это значит, что у меня есть жена, о которой я должен заботиться. Пора, чтобы кто-то другой заботился о тебе, — он делает паузу, — я договорился о…

Холодное предчувствие превращается в ледяную уверенность и оседает тяжелым грузом в желудке.

— Нет.

— ...о твоей помолвке.

— Нет.

— Вален…

— Нет! Тьяго, не делай этого. Прошу тебя, пожалуйста. Я не готова.

В голосе истерика. Я уже не стараюсь говорить тише. Мои протесты громко звучат по всей квартире.

— Я его проверил, Вэл. Он хороший человек. Молодой, богатый…

— Мне плевать. Мне абсолютно насрать, — качаю головой, будто он стоит передо мной. — Я не выйду за него. Кто бы он ни был — нет.

Секунды тянутся, пока он молчит на том конце. Наконец говорит: — Я знал, что ты не обрадуешься, но и такой реакции тоже не ожидал. Раньше ты не сопротивлялась.

Я не сопротивлялась, потому что раньше была пустой оболочкой. Потому что в моем сердце никого не было. Если бы не было Маттео, то это одно. Но быть вынужденной отдать себя другому — совсем другое. При одной мысли, что меня будет касаться кто-то еще, чуть не выворачивает.

— Может, я просто не думала, что ты на самом деле это сделаешь, — срываюсь я. — Может, не верила, что ты продашь свою последнюю оставшуюся сестру незнакомцу. — Он резко вдыхает. Мои слова бьют ниже пояса, я знаю, но не позволяю себе пожалеть об этом. — Я имею право злиться. Имею полное право.

Тьяго в бешенстве, чувствую это по той натянутой тишине, что растягивается в трубке.

— Есть причина, по которой ты вдруг передумала? — вкрадчиво спрашивает он. — Может, кто-то повлиял на твое решение?

Я мгновенно узнаю этот тон.

Не просто так моего брата зовут Диабло, не потому что он добр. Этот голос появляется перед тем, как он превращает чью-то жизнь в ад.

Я не позволю, чтобы эта жизнь была Маттео.

Упрямо сжимаю губы, после отвечаю: — Нет.

— Ты уверена? — теперь в его голосе откровенная угроза. — Потому что, если кто-то мешает твоей помолвке, я с радостью уберу это препятствие.

— Никого нет, — цежу сквозь зубы. И впервые в жизни, по-настоящему ненавижу брата.

— Прекрасно, — отрезает он. Потом, словно спохватившись, смягчает голос: — Я не отдаю тебя замуж за первого встречного, Вэл. Он, как и многие другие, прошел тщательную проверку, прежде чем оказался в списке, где твое имя стоит в самом верху. Я выбрал Карлоса Кордобу не случайно. Он хороший человек. Я верю, вы прекрасно поладите. И, может, однажды ты даже полюбишь его.

Тьяго даже не представляет, насколько это невозможно. Время не притупит боль, оно не вытеснит Маттео из моего сердца. Внутри меня просто нет места ни для кого другого и никогда не будет.

— Ты разрушаешь мою жизнь, — хриплю сквозь ком в горле.

Пауза.

— Мне жаль, что ты так считаешь, сестренка.

Я всегда думала, что наша история с Маттео закончится тем, что он уйдет от меня. Никогда не допускала мысли, что все может быть наоборот. Что именно я отпущу его.

Может, для него так будет лучше. Мне нужно хотя бы попытаться так на это смотреть.

— Я не могу воспринимать по-другому. Ты проецируешь свою историю с Тесс на меня, но у меня все иначе. Я не полюблю Карлоса. Я всю жизнь буду страдать из-за тебя, — голос срывается. — Именно к этому ты меня приговорил, и я никогда не прощу тебя за это.

Кладу трубку, не дав ему ответить, и бегу в ванную.

Меня рвет прямо в унитаз.

Валентина

Ключ от квартиры Маттео тяжело лежит в моей ладони. Рассеянно начинаю его перекатывать между пальцами, лишь бы не войти в его дом и не сообщить новость о помолвке.

Уже два дня меня тошнит при одной мысли об этом. Я соврала Авроре, сказав, что это пищевое отравление, но правда в том, что это мое разбитое сердце. Столько же дней я не могла перестать плакать.

Зачем он вообще дал мне этот чертов ключ?

— Вот, — сказал он тогда, протягивая его мне. — Так ты сможешь приходить, когда захочешь, даже если меня нет.

Зачем мы так тесно переплели наши жизни? Чтобы разрыв был максимально болезненным?

Передо мной просто дверь.

А за ней — все, что я когда-либо хотела. Деревянная панель, и все же она стала врагом. Потому что стоит мне ее пересечь и все будет кончено.

В груди глухо стучит пульс, кровь приливает к голове, в ушах звенит, вызывая головокружение. И это только начало. Дальше мое тело будет только сильнее сопротивляться.

Я расправляю плечи, делаю вдох и в последний раз вставляю этот чертов ключ в замок. Дверь открывается легко, как всегда приветствуя меня, чтобы только попрощаться.

Маттео и Энцо сидят за столом в гостиной, между ними открытые бутылки пива. Оба сосредоточенно склонились над документами.

Маттео поднимает взгляд, услышав, как открывается дверь, и его лицо преображается. Морщины разглаживаются, появляется теплая, счастливая улыбка, которую больше не должен мне дарить. Он выдыхает медленно, как будто до этого сдерживал дыхание.

А потом улыбка исчезает. Между бровей прорезается тревожная складка.