Сегодня суббота, на часах три часа дня. Клуб откроется только через шесть часов, так что появление гостя, мягко говоря, неожиданно.

Словно вихрем красок, врывается женщина. На ней наряд, который может надеть только человек, обладающий непревзойденной уверенностью в себе, и она именно такая. Ее манера держаться приковывает внимание.

Она притягивает к себе как магнит.

Именно поэтому я смотрю на ее лицо и мгновенно узнаю. Требуются долгие секунды, чтобы осознать, что это она. Мне непонятно ее появление в Firenze, но я не могу собраться с мыслями, чтобы окликнуть и спросить, почему она здесь.

Дагни с абсолютной решимостью, стуча каблуками, пересекает комнату, ее лицо темнее тучи.

Она не останавливается.

Подходит к Энцо, замахивается и бьет его по лицу со всей силы.

От неожиданности я громко ахаю.

Все присутствующие достают оружие, в том числе и Маттео.

Он вскакивает, одной рукой придерживая меня за бедро, а другой — направляя пистолет на Дагни.

Реагирую инстинктивно: вскрикнув, отталкиваю его руку, отводя ствол подальше от нее. Пока не могу назвать ее подругой, но у меня такое чувство, что это вопрос времени. И поскольку в нее уже стрелял муж-мафиози одной подруги, не могу позволить ситуации повториться.

Но, кажется, в моей защите не было нужды.

Как только Энцо слышит звуки снимаемого с предохранителя оружия, он бросается к ней. Разводит руки стороны, закрывая ее своим телом.

— Опустите, блядь, стволы! — рычит он через плечо.

Его лицо искажено гневом, но он направлен не на нее, а обращен на его людей и обещает жестокую расправу, что заставляет их откровенно трястись от страха.

— Еще раз направите на нее оружие, и ваши же собственные матери не опознают тела после того, как я с вами покончу.

Слова срываются с губ Энцо с такой яростью, что я застываю на месте. Чувствую, как Маттео напрягается, он явно сбит с толку происходящим, как и я.

— А ты, — начинает Энцо, пристально смотря на Дагни. Она не дрожит, лишь дерзко вздергивает подбородок, — ты за это заплатишь.

— Да пошел ты, — шипит Дагни, стиснув зубы с такой силой, что кажется, они вот-вот раскрошатся.

Губы Энцо растягиваются в мрачной, безрадостной ухмылке.

— Дагни? — нерешительно зову я.

Три пары глаз устремляются на меня.

— Валентина? — отвечает она, и ее гнев мгновенно улетучивается. А Энцо снова смотрит на Дагни.

— Ты ее знаешь? — спрашивают они одновременно с Маттео.

— Что ты здесь делаешь? — добавляет она, игнорируя мужчин.

С недоверчивым смешком переадресовываю этот вопрос: — А что ты здесь делаешь?

Энцо хватает Дагни за запястье, его глаза вспыхивают.

— Вы, девочки, можете встретиться позже. Пришло время уладить наши разногласия, тебе так не кажется?

— Отвали. От. Меня, — кричит Дагни, пытаясь высвободиться, но он уже тащит ее из VIP-зала.

Делаю шаг, но Маттео хватает меня за предплечье. Поднимаю на него глаза и вижу, что он смотрит на удаляющуюся фигуру друга, затем переводит взгляд на меня.

— Даже не думай вмешиваться.

— Почему бы и нет? Ты ведь тоже понятия не имеешь, что происходит?

— Нет, — отвечает он. Затем смотрит на двери, закрывающиеся за Энцо и Дагни, и ухмыляется. — Хотя все же — имею.

✽✽✽

В понедельник днем по дороге в Firenze решаю позвонить Энцо. Мы с Маттео не видели его с того момента, как он сбежал, прихватив с собой Дагни. Умираю от любопытства узнать, что это все значило, но не хочу писать ей и совать нос в чужие дела.

— Слушаю, — хрипло отвечает Энцо.

— Какого черта она дала тебе пощечину? — сразу перехожу к делу.

— И тебе привет, Валентина. Я отлично провел выходные, спасибо, что спросила.

Закатываю глаза.

— Мы можем обсудить твои скучные выходные после того, как объяснишь, зачем ты уволок Дагни из клуба.

— Откуда ты ее знаешь? — в тоне несвойственная ему смесь раздражения и настойчивости.

— Мы уже пересекались, — уклончиво отвечаю я. — Она твоя бывшая?

Он шипит в трубку: — С чего ты взяла?

— Задела за живое, — подмечаю, дразня его.

— Валентина...

— Такие пощечины не дают незнакомцу, — объясняю я, — только тому, с кем переспали.

Тишина.

— Энцо?

— Она не моя бывшая.

— Как это возможно? — хмурюсь. — Было объявлено о твоей помолвке с Мариной, если Дагни не твоя бывшая... — и тут до меня доходит. — Энцо, что ты натворил?

Снова тишина.

— Только не говори, что ты сейчас спишь с ней, — стону. — Что не так с тобой и твоим кузеном, что вы начинаете что-то в самый неподходящий момент? Она знает?

— Как думаешь, почему она влепила мне пощечину? — бормочет он.

Паркуюсь и выхожу из машины, зажимая телефон между ухом и плечом.

— Что ж, мне она очень нравится, так что когда мы встретимся, и она все расскажет, боюсь, мне придется встать на ее сторону.

— Что? Это несправедливо, — слышу, как он возмущается на другом конце провода, выплескивая свое негодование. — Я присматривал за тобой.

— Это несправедливо, но женская солидарность и все такое. Прости, — говорю, закрываю машину и направляюсь по переулку к черному входу.

— Ты... — восклицает, но тут же замолкает. — Твоя невеста, — говорит он, отвечая на вопрос, который я не слышала. Голос приглушен, будто Энцо отвернулся от телефона. — Я ей не звонил, это она звонит, чтобы подвесить меня за яйца. Поверь, я хочу разговаривать с ней примерно так же, как и ты не хочешь, чтобы я это делал.

— Грубо, — щебечу я, а потом хмурюсь. — Это Маттео?

— Эта контролирующая задница, твой жених хочет знать, где ты и почему ты не... — слышатся сдавленные ругательства на итальянском, а затем он говорит: — Я не стану повторять это мерзкое дерьмо, Маттео, позвони ей сам.

— Подожди, что ты имеешь в виду? — останавливаюсь в десяти метрах от двери. — Я собираюсь встретиться с Маттео в Firenze.

От веселья в голосе Энцо не остается и следа.

— Что?

— Он написал и попросил о встрече здесь, — объясняю я. — Подумала, это связано с проверкой.

На другом конце раздается шум, а затем голос Маттео. От срочности его тона кровь стынет в жилах.

— Валентина. Беги.

Улыбка сходит с лица.

— Маттео?

— Беги, Валентина. Беги немед...

Не слышу остального.

Позади хрустнула ветка. Оборачиваюсь.

Последнее, что вижу, — огромный кулак, летящий мне в лицо, и мир погружается во тьму.

Энцо

— Гони быстрее! — ревет Маттео.

Паника искажает его голос. Руки трясутся так сильно, что телефон падает на колени, а затем с грохотом на пол машины.

— Черт! — орет он, хватая телефон и в тридцать седьмой раз набирает номер Валентины с тех пор, как мы услышали ее крик, после чего связь оборвалась. Как и каждый раз, звонок сразу переходит на голосовую почту.

С яростным воплем он с силой бьет по бардачку, пока на нем не остаются вмятины. Кулаки в крови, но он даже не замечает, как вытирает ладонями лицо, оставляя на коже алые следы.

Он снова нажимает на ее имя и пытается дозвониться в тридцать восьмой раз.

Я невольно веду счет, потому что с каждым переходом на голосовую почту его ярость нарастает. Но хуже ярости — его страх. Он исходит от него волнами, настолько плотный, что открываю окно, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха.

— Валентина, — умоляет он, оставляя очередное сообщение на голосовой почте. — Пожалуйста, возьми трубку, cara mia. Просто… возьми.

Я вдавливаю педаль газа в пол, пролетаю на красный, едва не врезаюсь в проезжающий седан. Желудок сжимает в тисках — я знаю, почему она не отвечает. И, если быть честным, Маттео тоже знает. Просто отказывается это признать.

— Энцо.

Резко сворачиваю за угол, до Firenze осталось пять минут.

— Я еду так быстро, как могу.