Он пришел, чтобы бороться за меня. За нас.

Брат принимает мое молчание за безразличие.

— Убейте его, — бросает он небрежно, махнув рукой.

— Нет! — кричу изо всех сил.

И в тот же миг узнаю, как звучат два худших слова на английском языке, если их поставить рядом. Тревога накрывает, как если бы меня сбил автобус. Сердце подскакивает к горлу, время замирает, и я просто действую. Паника толкает меня вперед, инстинкт защиты берет верх.

Я не могу его потерять. Не позволю.

Бросаюсь вперед, пересекаю комнату в два шага и кидаюсь перед Маттео, раскинув руки в стороны, заслоняя собой. Артуро, Хоакин и еще трое охранников, которых знаю, поднимают на меня оружие. Зажмуриваюсь и отворачиваю лицо, ожидая выстрела.

— Стойте! — раздается испуганный голос.

В ту же секунду меня обхватывают сзади и резко разворачивают. Отрывают от пола и кружат, согнув пополам под большим телом, которое обнимает и укрывает от оружия.

— Какого черта, Лени! — рычит Маттео мне в ухо. Его сердце бешено колотится у моей спины, каждый удар полон ужаса.

— Baja tus armas,¹⁸ — резко приказывает Тьяго.

Маттео его игнорирует. Он разворачивает меня, хватает за плечи и трясет.

— Ты совсем рехнулась? Сколько раз мне нужно повторять, чтобы ты перестала лезть под пули? — его голос полон ярости и страха. Глаза безумные.

— Ты ранен? — В панике ощупываю его грудь, живот, лицо, все, до чего могу дотянуться. — Ты цел?

— Да! — шипит он. Затем хватает меня за лицо, резко тянет к себе и впивается в губы поцелуем, полным отчаяния. — Никогда больше так не делай. Черт, ты сведешь меня в могилу до сорока.

Я цепляюсь за него, нахожу его губы и отвечаю на поцелуй с такой же страстью. Пульс все еще гремит в ушах после того, как брат отдал приказ убить его.

Тяжело отрываюсь от него, вспоминая, где мы находимся. Мои щеки вспыхивают, когда замечаю, что Хоакин таращится на нас с отвисшей челюстью. Я краснею еще сильнее, когда ловлю взгляд Тьяго. Никогда при нем никого не целовала.

Впрочем, он и сам никогда не пытался убить мужчину, которого я люблю, прямо у меня на глазах.

Взгляд Маттео поднимается к Хоакину и Артуро.

— Еще раз направите оружие на нее, и я заставлю вас сожрать друг друга, прежде чем перережу глотки, — холодно говорит он. Затем переводит взгляд на Тьяго. — Я же говорил тебе, что она выберет меня, — и уверенно притягивает меня к себе. — Тебе даже не пришлось просить, чтобы она это доказала.

Выражение лица Тьяго опасно меняется.

— Уходи, — приказывает он.

— Пошел ты, — бросает Маттео.

Между ними мгновенно вспыхивает новое напряжение. Воздух вокруг сгущается, как перед смертельной схваткой. Я поворачиваюсь к Маттео и прижимаю ладони к его груди.

— Дай мне с ним поговорить, — умоляю я.

Он качает головой, сжимая челюсть.

— Я не уйду.

— Прошу, Маттео, — шепчу, глядя ему в глаза. — Мы ни к чему не придем, если ты останешься. Поверь мне.

Его рука обхватывает мое запястье и сжимает, притягивая ближе.

— Ты не выйдешь замуж за другого, Лени, — обещает с отчаянной решимостью, голос дрожит от эмоций.

— Не выйду, Призрак, — успокаиваю я. — Не выйду.

Он колеблется, его челюсть подрагивает от внутренней борьбы. Наконец рычит сквозь зубы и снова целует меня.

— Я пришлю тебе адрес. Будь там через два часа, — смотрит на Тьяго. — Думаю, мне не нужно объяснять, что будет, если она не придет.

— Иди, Маттео, — прошу, слегка толкая его к двери. — Я приду, обещаю.

Он не сводит с меня глаз, пока идет к выходу, его разум сопротивляется каждому шагу, приближающему к двери. Наконец, с последним горячим взглядом и раздраженным выдохом, он покидает кабинет.

Я делаю глубокий, дрожащий вдох, уже скучая по нему. Но хотя бы теперь он в безопасности, вдали от Тьяго.

— Так вот почему ты передумала насчет помолвки.

Я поворачиваюсь. Брат сидит за своим столом, словно король на троне, сложив пальцы домиком, внимательно изучая меня.

— Да, — просто отвечаю я.

Золотые глаза пронзают меня.

— Сколько это длится?

— Четыре месяца.

Он опускает лоб на кончики пальцев.

— Блядь, — выдыхает он. — Ты не можешь выйти за него замуж.

— Он не просил, — шепчу я, голос садится. — И не…

— Попросит, — отрезает он.

Желудок переворачивается.

— Тьяго…

— Нет, Вэл.

Он прав в одном — Маттео был готов умереть, чтобы положить конец моей помолвке. Но теперь настало мое время сражаться за нас.

— Перестань меня перебивать! — огрызаюсь я. Хоакин позади него вздрагивает, он знает, что и за меньшее летели головы. — Я не хочу замуж за Карлоса Кордобу, Тьяго. Я должна была настоять на своем сразу, но делаю это сейчас. Я не хочу его, — поднимаю подбородок. — Я хочу Маттео.

— Ты забыла, что именно Леоне виноваты в смерти Адрианы? — рычит он.

— Это был не он!

— И откуда ты это знаешь? — голос звучит шелково, но в нем явное предупреждение.

— Я просто знаю. Неужели ты думаешь, что я бы вообще приблизилась к нему, если бы не была уверена, что он не причастен? — вспыхиваю я. — Если бы ты только знал, сколько всего он сделал для меня, сколько раз спасал мою жизнь, Тьяго…

— Похоже, ты многое от меня скрывала, сестренка. Мы это обсудим. Обещаю, — раздраженно отвечает он. — Но пока сам не удостоверюсь, что он действительно не причастен, не стану тобой рисковать.

Я упрямо поднимаю подбородок.

— Я не выйду замуж за Кордобу.

— Нет, не выйдешь.

— Ты… — я моргаю. — Что?

Тьяго тяжело вздыхает и проводит рукой по лицу.

— Очевидно, Маттео настроен защищать тебя до последнего. Я не стану провоцировать ненужную войну, если его условия мира так выгодны, как он их преподносит. И не буду рисковать, зная, что могу потерять тебя, если ты готова выбрать его, а не семью. Так что мы пойдем на компромисс, и расторгнем твою помолвку. Пусть докажет мне, что достоин тебя — это все, что я могу сделать.

— Спасибо! — Обхожу стол и чуть ли не бросаюсь ему на шею. — Спасибо, спасибо, спасибо!

Слово «облегчение» даже близко не описывает тот водоворот эмоций, что бушует во мне. Надежда, радость, вера, и еще с десяток чувств, трепещущих в груди.

— Спасибо, — повторяю, целуя брата в щеку.

— Не благодари меня, — ворчит он. — Это ты меня переубедила.

— Что? Как?

Глаза Тьяго на мгновение смягчаются. Это проявление уязвимости настолько редкое, что могу сосчитать на пальцах одной руки, сколько раз видела его таким. Ком встает в горле от этого взгляда.

— Он зовет тебя Лени, — шепчет он. У меня перехватывает дыхание, я лишь молча киваю. — И ты позволяешь, — добавляет, будто именно это и есть самое поразительное.

Улыбаюсь и слегка наклоняю голову.

— Да, — тепло говорю я.

— Как бы мне ни претил этот тип, он, должно быть, сделал что-то правильно, раз ты открылась перед ним с этой стороны, — бормочет Тьяго. — Бог свидетель, я не видел тебя такой почти два года до сегодняшнего вечера.

Маттео

Эмилиано Марчезани сердито смотрит на меня через стол. На лбу вздувается толстая вена, свидетельствуя о его недовольстве.

Просто смешно, как изменился баланс сил с нашей последней встречи. Если раньше мне приходилось уговаривать его заключить союз, то теперь он с пеной у рта жаждет, что я действительно пойду на это.

— Ты все откладываешь, Леоне, — обвиняет он, разваливаясь в кресле, чтобы казаться внушительнее.

Энцо придвигается чуть ближе ко мне, недвусмысленно предупреждая Марчезани успокоиться. Наклоняю бокал, наблюдая, как янтарная жидкость играет в хрустале.

— Ты же понимаешь, что я был занят делами Фамильи, Эмилиано.

Он громко фыркает, явно насмехаясь: — И что, есть чем похвастаться? — не дожидаясь ответа, наклоняется вперед и обвиняющее тычет в меня пальцем. — Это ты пришел ко мне, умоляя о союзе. Не позволяй себе ослепнуть от обретенной власти, как остальные члены твоей семьи. Ты занимаешь такое положение только потому, что я публично объявил о своей лояльности к тебе. Этой поддержки можно так же быстро лишиться, — усмехается он. — Если хочешь остаться Доном, выполни свое обязательство и объяви о помолвке с Мариной. Советую также обозначить и планируемую дату свадьбы, — его тон ясно дает понять, что это вовсе не совет.