Или, по крайней мере, пытается.

Если улыбка Маттео обаятельна и харизматична, то его жесткая, роботизированная. Лишь движение мышц без единой эмоции.

Беспокойно переминаюсь с ноги на ногу, пытаясь устоять на месте.

— Ты знаешь, кто я, — замечает он, и в его словах проскальзывает восточноевропейский акцент.

Не вопрос. Констатация.

Он скрещивает руки на груди. Из-под манжет проглядываются татуировки: кобры, обвивающие обе руки, головы которых, с открытыми и шипящими ртами, вырисовываются на тыльной стороне ладоней. Они уродливо извиваются в такт его движениям и на мгновение кажутся живыми.

— Догадался. Акцент и татуировки подтвердили это.

Кем бы ни был этот мужчина, его солдаты хорошо обучены. Никто из них даже не шелохнулся. Они замерли, как статуи, в ожидании приказа.

— Отвечая на твой вопрос, я пришел не за тобой, — объявляет мужчина. — Более того, я не ожидал тебя здесь встретить. Ты не тот, кто мне нужен.

Эти слова мгновенно леденят воздух.

Маттео напрягается, все его тело каменеет. Поднятая рука начинает дрожать, но не от усталости. Гнев, исходящий от него, почти осязаем.

— Если ты думаешь, что я тебе позволю хоть пальцем ее тронуть...

Мужчина обнажает острые зубы, что лишь усиливает резкость улыбки, и обрывает Маттео на полуслове.

В животе болезненные спазмы. Маттео думает, что речь идет обо мне, но сегодня на аукцион была выставлена Аврора.

Ее лицо становится пепельно-бледным. Она дрожит так сильно, что слышу, как стучат ее зубы. Тяну ее за руки, пряча за своей спиной.

— Ее? — переспрашивает мужчина. Он даже не смотрит в нашу сторону. Вообще ни разу не взглянул на нас с тех пор, как появился в переулке. — Меня не интересует ни та, ни другая.

— Тогда какого хрена ты хочешь? — рычит Маттео.

Взгляд мужчины останавливается на Энцо.

Я резко вдыхаю.

Затем переходит на лежащего без сознания мужчину у его ног.

И все в нем меняется.

Где прежде была лишь ледяная отстраненность, теперь внезапно пульсируют ядовитые эмоции. Глубокая, тлеющая ненависть ярко и уродливо горит в его взгляде. Перемена настолько резкая, настолько жестокая, что меня бросает в дрожь.

Его руки дергаются, словно он собирается свернуть Амадео шею, но потом ожесточенно сжимаются в кулаки.

— Его.

Если Маттео и шокирован, то не подает вида. Порой я забываю, что он так же безжалостен, как и мой брат.

— Что он сделал? — спрашивает Энцо.

Челюсть мужчины сжимается от злости, когда он отвечает: — Ничего, что касалось бы тебя.

— Если какой-то Made Man¹⁶ настолько взбесил Сербскую мафию, что вы вышли из тени, чтобы лично его забрать — меня это касается, — парирует Маттео. — За какие его грехи мне потом отвечать?

— Это не бизнес, поэтому мои репрессии на вас не распространятся, — отвечает серб. Шрам на его лице подергивается, когда он, сощурившись, смотрит на Амадео. — Он перешел дорогу лично мне.

Тяжело сглатываю. Явная угроза в его тоне дает всем понять, насколько серьезна эта ошибка.

— Судя по телам, разбросанным вокруг, и по тому, что твой человек наступает ему на глотку, полагаю, ты понял, каким вероломным ублюдком является твой пленник. Поверь, что бы ты ни собирался с ним сделать, я поступлю в тысячу раз хуже. Так что отдай его мне, Леоне. Или я могу перебить всех вас, если вы не намерены сотрудничать, — позади него все двенадцать человек снимают пистолеты с предохранителей. — Но я бы предпочел этого не делать.

На этот раз все-таки делаю шаг вперед, но злобный рык Энцо останавливает меня. Маттео опускает пистолет, разрушая напряженную тишину.

Человек со шрамом поднимает руку. Охранники возвращают оружие на предохранитель и убирают его.

— Угрожать мне — удивительно глупый стратегический ход с твоей стороны, — отвечает Маттео.

Глаза мужчины, минуя Маттео, впервые останавливаются на Авроре. Он изучает ее, затем снова вглядывается в черты лица Маттео.

Не уловив никаких эмоций, смотрит на меня.

Маттео сдвигается, снова закрывая меня от него.

— Что-то мне подсказывает, что ради девушки, которую так отчаянно пытаешься спрятать, ты готов угрожать кому угодно, — голос серба звучит твердо и непреклонно. — Так скажи, ты действительно считаешь меня глупцом? Или мы похожи больше, чем ты думаешь?

Жаль, что я не вижу лица Маттео. А по спине понятно не так уж много.

Но даже без этого чувствую, как в воздухе медленно устанавливается хрупкое перемирие. Напряжение ослабевает после безмолвного диалога мужчин.

Наконец, Маттео указывает на Амадео.

— Отойди, — приказывает он Энцо.

Энцо повинуется. Убирает ногу со спины Амадео и отходит в сторону.

Четверо мужчин тут же отходят от серба и направляются к итальянцу. Тащат его через переулок к боссу и удерживают перед ним в полусогнутом положении.

Без единого слова или приказа один из них бьет его по лицу. Амадео, хрипя, приходит в себя. Бросает взгляд на серба и вздрагивает.

— К-кто ты? — заикается он.

Человек со шрамом протягивает ладонь, и охранник вручает ему пистолет. Мужчина прицеливается и выпускает пулю в поясницу Амадео.

— Твой худший, блядь, кошмар.

Амадео взвывает и бешеными, выпученными глазами смотрит вниз.

— М-мои ноги... Я не чувствую ног!

— Не волнуйся, я позабочусь о том, чтобы ты почувствовал все, что собираюсь с тобой сделать, — рычит мужчина.

Амадео не переставая кричит, пока один из охранников не затыкает ему рот тряпичным кляпом.

Пользуясь моментом, прижимаюсь к Маттео и беру его за руку. Он переплетает наши пальцы и крепко сжимает, но не смотрит на меня.

— Stavi ga u kola¹⁷, — хрипло произносит мужчина.

Не зная перевод, понимаю, что это был приказ.

Его люди подчиняются, выводят все еще вопящего Амадео из переулка, оставляя босса позади. Тот поворачивается к нам и, не обращая на меня внимания, бросает взгляд на Маттео.

Подносит два пальца ко лбу и взмахивает ими в саркастическом приветствии: — До встречи, Маттео.

Смотрю на мужчину, которого люблю, ожидая увидеть раздражение, разочарование и гнев.

Но вместо этого — заинтригованность и нечто еще более удивительное. Намек на улыбку.

— До встречи, Дарко.

Валентина

Ни за что не оставлю Аврору одну этой ночью. Поэтому, когда Энцо останавливается у ее дома, выхожу из машины вместе с ней. Маттео не спорит, хотя по его глазам видно, что ему не по душе, что мы не проведем ночь вместе.

Как только переступаем порог квартиры, Аврора тут же исчезает в ванной. Она не выходит сразу, и я направляюсь на кухню. Не знаю, когда в последний раз она ела, но в холодильнике почти ничего нет.

Стук в дверь заставляет напрячься. Открываю ящик, достаю нож и прячу его за спиной, прежде чем иду в прихожую. Посмотрев в глазок, вижу красивую женщину восточной внешности с кожаной медицинской сумкой в руках.

— Мисс да Силва? — спрашивает она, будто почувствовала мое присутствие за дверью.

Настороженно отвечаю: — Откуда вы знаете мое имя?

— Я доктор Наср, — отвечает она. — Маттео Леоне прислал меня осмотреть вашу подругу. Он сказал, что вы, возможно, не откроете дверь сразу, и велел назвать кодовое слово «pavona».

Сердце сжимается оттого, как он заботится об Авроре. И от того, что прислал женщину-врача, а не мужчину. Он может выглядеть как грех во плоти, но именно его доброе сердце, то, что люблю в нем больше всего.

Открываю дверь и отхожу в сторону.

— Заходите.

Доктор Наср уверенно проходит в квартиру и ставит свою сумку на кухонный стол.

— Она в ванной. Я предупрежу ее, что вы пришли.

Иду к задней части квартиры и стучу в дверь.

— Аврора?

— Открыто, — звучит приглушенный голос.

Захожу и вижу ее перед зеркалом. На ней только полотенце, она смотрит на себя. Волосы мокрыми прядями струятся по спине, глаза опустошенные.