На лице Маттео всегда то очаровательная улыбка, то надменная ухмылка, то сосредоточенный, пристальный взгляд, то настолько яркие глаза, что в них, кажется, горят звезды. Его лицо всегда полно жизни.

Сейчас нет.

Лицо мертвое.

Только холодное обещание насилия, которое кажется почти бесстрастным. Я никогда не видела его таким, даже вчера в клубе. Тогда это была кипящая ярость. А сейчас... Сейчас арктический гнев.

И это пугает гораздо больше.

Поэтому я бегу.

Выбегаю из бального зала в поисках места, где можно спрятаться.

Я понятия не имела, что он будет здесь. Я бы никогда не пришла, если бы знала. Он сказал, что идет на какое-то мероприятие, чтобы проследить за зацепкой о похищении отца. Мне и в голову не пришло, что это может быть благотворительный прием Телье, тем более что раньше он никогда не посещал мероприятия Преступного мира.

Наверное, я не учла, как изменился его статус с последнего раза, когда была на одном из таких зачастую утомительных мероприятий. Я сама их не особо люблю, и единственная причина, по которой пришла сегодня, — это сообщения от брата, полученные ранее.

Тьяго: Ты игнорируешь мои звонки, но это не значит, что ты вечно сможешь избегать разговора.

Тьяго: Во-первых, где ты, черт возьми, была, Вэл?

Тьяго: Когда объяснишь, почему игнорировала меня и Артуро все эти месяцы — поговорим о браке.

Тьяго: Я официально начал искать тебе мужа.

Тошнота, вспыхнувшая в животе от его сообщений, ясно дала понять, как я изменилась.

Раньше мысль о браке по договоренности не вызывала ничего. Ни отторжения, ни желания. Было безразлично. Потому что мне было все равно.

Но теперь... Теперь я знаю, что значит быть с Маттео.

Будущего с ним не будет. Но и с кем-то другим тоже нет. Не сейчас. Пока мы еще вместе. Это закончится и тогда, возможно, я приму неизбежное.

Но пока слишком запуталась в нем, чтобы отпустить его.

Именно поэтому я здесь. Чтобы убедить Тьяго отложить разговоры о браке.

Неожиданная встреча с Маттео не просто рушит этот план. Это рушит все мое прикрытие.

Он увидел меня с Тьяго.

И, судя по тому выражению в его глазах — понял, что Тьяго мой брат.

Что мы современные Капулетти и Монтекки.

Я не хотела, чтобы он узнал о моем предательстве таким образом. Я хотела сама рассказать ему, когда все закончится, и это уже не будет иметь значения. Я хотела раз и навсегда признаться в том, о чем ему лгала. Но это не то.

Знаю, он не причинит мне вреда. У него было более чем достаточно причин, и он никогда этого не делал, даже когда должен был.

Но это не значит, что он не разобьет мне сердце.

Это официально станет концом для нас.

Выбросить меня из своей жизни причинит боль куда сильнее, чем любое оружие. Но он не знает об этом.

Да и зачем говорить, если это все равно ничего не изменит?

Я выхожу в коридор, утопающий в темноте. На другом конце ярко горит свет, и я направляюсь туда, но спотыкаюсь об угол и прижимаюсь к стене, надеясь слиться с тенями, пока перевожу дыхание. Сердце бешено гонит кровь по венам.

Через пару минут продолжаю путь, в поисках ванной комнаты, и, найдя первую попавшуюся, влетаю внутрь и с грохотом захлопываю за собой дверь. Сползаю вниз по деревянной панели, зажмурившись, надеясь, что дверь и мой собственный вес станут достаточной преградой между мной и Маттео.

— Нам надо перестать встречаться вот так, — раздается голос.

Я приоткрываю один глаз и вижу женщину с поразительно серыми глазами, моющую руки.

— Дагни?

— Значит, ты меня помнишь, — довольно улыбается она, вытирая руки о полотенце.

Я и правда помню. Так же, как и то, как мы познакомились. Еще одна судьбоносная встреча в переломную ночь.

Но сейчас меня гложет чувство вины другого рода.

— Я так и не позвонила, — говорю я.

— Говоришь как мой бывший, — фыркает она, отмахиваясь. — Я подумала, что что-то изменилось в твоей жизни.

— Ты и представить себе не можешь, насколько, — фыркаю я.

Она подходит, упирается обеими ладонями в дверь над моей головой, и встает в устойчивую позицию.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Помогаю тебе не дать ему войти, — она опускает взгляд на меня. — Судя по тому, как ты влетела сюда, тебе может понадобиться помощь.

Я моргаю, сбитая с толку.

— Ты правда решила помочь?

— Ну, я уже по эту сторону двери, так что почему бы и нет? Все равно у меня нет других дел.

Я смеюсь, но тут же зажимаю рот рукой, чтобы заглушить звук.

— Ого, все настолько плохо? — спрашивает Дагни. — Ты ведь знаешь, что здесь сегодня полно мерзавцев из Преступного мира. Я пришла только потому, что некоторые из них мои клиенты, но тебе стоит быть осторожнее.

В ее голосе звучит искренняя тревога за меня. Интересно, что бы она сделала, если бы узнала, кто я такая. И кем является мой брат.

— А что, если я скажу, что убегаю от мужчины из мафии?

Дагни тяжело вздыхает, а потом разворачивается и садится рядом со мной. Наверное, со стороны это выглядит довольно нелепо — мы обе в платьях и украшениях на десятки тысяч фунтов, сидим на полу в ванной комнате чужого особняка.

— Примерно то же самое сейчас происходит с моей лучшей подругой, — говорит она, на мгновение задумываясь. — Хотя, кажется, теперь она скорее не убегает, а наоборот, бежит к нему. Я почти уверена, что она влюбляется в преступника.

— А он? Отвечает ей тем же?

— Он? — фыркает Дагни. — Если бы он мог сделать так, чтобы она больше никогда не смотрела ни на кого и ни на что, кроме него, то сделал бы это.

Как и Маттео.

Или… вернее, как Маттео сделал бы десять минут назад, до того, как я сорвала вуаль со своей настоящей жизни.

Я тихо хмыкаю и откидываю голову назад, упираясь в дверь, и замечаю повязку на ее ладони.

Она ловит мой взгляд.

— Повязка драматичнее, чем сама рана, — успокаивает она. — Я случайно обожглась, когда отпаривала свадебное платье сегодня днем. Кожа покраснела и распухла, поэтому не хотела оставлять ее открытой. — Она вздыхает, глядя на руку. — Но шрам, скорее всего, останется.

Что-то в ее словах задевает меня, но я не совсем понимаю, почему.

— Надеюсь, не слишком болит, — говорю я.

— Почти не чувствую. К тому же, несколько месяцев назад в меня стреляли, по сравнению с этим, ерунда.

— В тебя стреляли? — я в ужасе. — Какой преступник сделал это?

— Тот самый, который одержим моей подругой.

Я таращусь на нее, онемев от шока.

— Вау… Удивительно, как спокойно ты об этом говоришь.

— О, он психопат. Без сомнений, — отвечает, ковыряя нитку на повязке. Потом поднимает глаза. — Но часть меня все равно хочет, чтобы однажды кто-то любил меня также сильно, понимаешь?

Я понимаю, Дагни. Очень хорошо понимаю.

Она, видимо, все читает по моему лицу, потому что подмигивает и мягко толкает меня плечом.

— Так что, твой мафиози идет за тобой или нет? — с игривой улыбкой спрашивает она. — Потому что, по-моему, ты ведь хотела, чтобы он пошел, разве не так?

И Дагни права.

Я действительно хотела, чтобы Маттео пошел за мной. Хотела, чтобы ему было не все равно. Чтобы он сорвался от злости и боли, дал мне шанс объясниться, даже если я знала, что он никогда не примет мои оправдания.

Но он не пришел. Мы просидели у этой двери еще полчаса.

Маттео так и не появился.

Валентина

Усевшись на диван, я сижу, уставившись в никуда, как делаю это уже, наверное, четырнадцать часов подряд.

Четырнадцать часов, в течение которых мучаю себя всеми возможными сценариями, объясняющими, почему Маттео до сих пор не дал о себе знать.

Я думала или, может, надеялась, что он будет ждать меня у двери, когда вернулась домой, но его не было ни у двери, ни в моей квартире.