На секунду сквозь мою одержимость пробивается искра ясности. Я ведь не ради этого пришел в Firenze. Отвлекаться — последнее, что могу себе позволить, особенно учитывая настоящую цель моего визита.

Смотрю на часы. У меня меньше тридцати минут до начала встречи. Тратить их на оценку танцовщицы, что даже не входит в мои обязанности — глупо.

И все же… я не могу позволить ей просто уйти.

— Отлично. Если Энцо будет меня искать, то скажи, где я. — Останавливаюсь рядом с Амадео и шепчу ему: — Chiamala di nuovo puttana e ti strapperò il cuore. Capisce?² — Он кивает, белый как простыня. — Хорошо.

Я снова поворачиваюсь к девушке и вижу, как настороженно и внимательно наблюдает за нами.

— Идем.

Не оглядываясь, начинаю подниматься по лестнице к VIP-залам.

Но ее шагов за собой не слышу.

Голос у нее становится упрямым, когда она кричит вслед: — Я не буду проходить прослушивание ни перед кем, кроме Гвидо.

Готов поспорить на состояние всей нашей семьи, что она даже не встречалась с этим человеком. Если бы встречалась, то вряд ли так рвалась бы оказаться с ним в комнате, где запирается дверь. Да она бы и секунды лишней рядом с ним проводить не захотела.

— Ты знаешь, где выход, — бесстрастно отвечаю, продолжая подниматься.

По тону понимаю, что она выругалась, хоть и не на английском. Следом слышу звук яростных шагов, намеренно топающих по ступеням.

Ковер на лестнице покрыт бархатом, так что услышать хоть какой-то звук уже достижение. А то, что она умудрилась топать, говорит о том, с какой силой идет за мной.

— У тебя нет дел поважнее? — раздраженно спрашивает она.

— В субботу? — усмехаюсь про себя. — Нет. Переодевайся здесь, — бросаю ей через плечо, указывая на ванную комнату.

Она резко останавливается, вновь ставит ту же дерзкую руку на то же вызывающее бедро.

— А с чего ты взял, что мне нужно переодеваться? Может, я вообще собиралась проходить прослушивание в том, в чем пришла.

Когда поворачиваюсь к ней, она смело встречает мой жесткий взгляд. Я начинаю медленно приближаться, шаг за шагом сокращая расстояние. В глазах хищный блеск, когда опускаю взгляд на ее невзрачное худи. Единственное, что выдает, что я на нее действую, — это еле заметное движение в ее горле.

— Эта должность требует полной наготы, — тихо говорю я. — Или тебя об этом не предупредили?

Она сглатывает, и этот маленький, ничем не примечательный жест заставляет мой член напрячься так, что он уже пульсирует под молнией брюк.

— Меня предупредили.

Я задерживаю взгляд на ее губах.

— И ты согласна?

Ее ответ едва слышимый шепот: — Да.

— Тогда ты разденешься для меня, — мой взгляд медленно поднимается к ее глазам, — и сделаешь это в наряде, в котором ты бы вышла на сцену перед нашими клиентами.

На таком близком расстоянии, с разницей в росте, я отлично вижу, как расширяются ее зрачки. В радужке вспыхивает тепло, прежде чем она моргает, скрывая все, будто ничего и не было.

— Кто ты, черт возьми? — хрипло спрашивает она.

Провожу пальцем вдоль линии ее челюсти, пока не дохожу до подбородка. Приподнимая его, позволяю глазам скользить по ее лицу.

— Кажется, я первый задал этот вопрос.

Она вздрагивает. А я ухожу, ощущая на спине тяжесть ее прожигающего взгляда.

✽✽✽

Эта часть клуба закрыта для всех, кроме одного процента клиентов, прошедших тщательную проверку и одобренных Фамильей. Firenze прежде всего ночной клуб, но для избранных мы предлагаем премиальные услуги. Да, в эти услуги входят классические стриптиз-шоу, но Firenze — это не дешевый стрип-клуб. Танцовщицы, работающие у нас, должны быть не только красивыми и профессионально подготовленными, у них должно быть то самое je ne sais quoi³ — нечто неуловимое, что притягивает VIP-гостей и заставляет их тратить деньги.

Судя по тому, что она уже успела сбить меня с намеченного пути, эта женщина точно соответствует двум из трех требований. Остается проверить ее танцевальные навыки.

Я сижу в одном из бархатных кресел в самом большом VIP-зале, когда слышу, как открывается боковая дверь, и она входит.

У меня болезненно сжимается грудь, когда отрываю взгляд от телефона.

Ангел.

Настоящий, мать его, ангел.

Сначала появляется туфелька на головокружительно высокой шпильке, а за ней — остальное.

На ней белое боди с кружевной отделкой на бедрах и запястьях, каждая округлая линия тела подчеркнута обтягивающей тканью.

Но главное — вырез. Глубокий настолько, что доходит до пупка. Единственное, что удерживает ее роскошную грудь от того, чтобы вывалиться наружу, — это тонкая шнуровка вдоль декольте.

Боди дополнено таким же белым чокером, подчеркивающим тонкую шею, парящим нимбом и парой крыльев, прикрепленных к спине.

В горле пересыхает от одного ее вида, словно я провел десять дней, бредя по пустыне.

Я не могу насмотреться.

Вообще не понимаю, куда смотреть.

В леггинсах и старой футболке она была завораживающей.

Но сейчас… сейчас она ходячий секс.

Я откашливаюсь, надеясь вернуть себе хоть каплю самообладания, но не выходит.

Ее самодовольная ухмылка ясно дает понять, что она прекрасно видит, как я на нее реагирую. Это лишь сильнее возбуждает меня, ее уверенность, вероятно, самая привлекательная черта.

Ее рука снова ложится на бедро.

— Похоже, тебе нравится мой новый образ.

Меня атакуют видения, как я привязываю ее руки к спинке кровати и медленно трахаю, чтобы наказать за дерзость.

— Ты собираешься сказать мне, кто ты? — спрашиваю я.

— Я стриптизерша, ищущая работу.

Мой взгляд мгновенно становится жестче.

— Назови свое имя, или прослушивание закончено.

Ее язык упирается в щеку, пока она разглядывает меня.

— Я Мисти.

— Мисти, — сухо повторяю я.

— Все верно.

— Я имел в виду настоящее имя.

— А откуда ты знаешь, что это не мое настоящее имя?

— Если только тебя не планировали отдать в стриптиз, но сомневаюсь, что мать назвала тебя так при рождении.

— Может, и назвала, — парирует она. — Может, стриптиз — это семейный бизнес. Может, я стриптизерша в третьем поколении, и ты только что оскорбил всю мою династию.

Я усмехаюсь. Облокачиваюсь на спинку кресла, сжимая подлокотники, и напряжение постепенно покидает мое тело.

Легким жестом указываю на сцену: — Тогда покажи мне.

В ее глазах мелькает первый проблеск неуверенности. Я видел достаточно танцовщиц, чтобы отличить настоящую от фальшивки.

И вот она — нужная мне подсказка.

— Прости? — спрашивает она.

Я знаю две вещи наверняка.

Во-первых, эта девушка вовсе не стриптизерша. Более того, возможно, она вообще не умеет танцевать.

— Покажи мне, насколько ты хороша в семейном бизнесе, Мисти, — хрипло усмехаюсь, кивая на сцену. — Раздевайся.

И во-вторых…

Она, черт возьми, меня не помнит.

Валентина

Жар разливается внизу живота, когда его губы обвивают этот единственный приказ. Он улыбается, и по моему позвоночнику пробегает сокрушительная дрожь.

С того момента, как он пошел за мной в Firenze, я постоянно на шаг позади.

Мой план был четким. Я потратила недели на подготовку — начала с того, что подружилась с одним из солдат мафии, добилась его расположения, и в конце концов он порекомендовал меня Гвидо как танцовщицу.

Дальше я до бесконечности репетировала, что говорить, что делать. План был безупречным. Железобетонным. Все должно было закончиться тем, что получу эту работу и попаду внутрь, ближе к самым влиятельным членам семьи Леоне. Тем, кто стоит за убийством Адрианы.

У меня не было конкретного плана, когда окажусь под прикрытием. Я собиралась оставаться столько, сколько потребуется, чтобы выяснить, кто из Леоне убил ее, и отомстить.