Но он не сделал ничего из этого. Просто спросил, важно ли это для меня. И когда ответила, что да, он поднял трубку, позвонил Гвидо и сказал, что Капри теперь работает за баром. Я не разобрала, что именно Гвидо заорал в ответ, но с тех пор каждый день ощущаю на себе его обжигающий взгляд.

— Все нормально. Просто много мыслей в голове.

Я не могу думать ни о чем, кроме буквы «Р».

Буквы «Р», неровно и грубо выжженной на красивой загорелой коже, с четкими следами множества различных орудий пыток на каждом дюйме спины Маттео.

Снаружи он кажется таким сильным, непреклонным, обаятельным, и идеальным. Почти как бог. Но зная, что у него есть страхи, как у любого из нас, только притягивает меня ближе к нему. Он смертен. И это вызывает желание защищать его. Та ненависть, которую чувствую, растет, пылает внутри меня с того самого ужина, и по своей силе может сравниться только с мстительной яростью, которая привела меня в Firenze.

Сегодня я пойду в кабинет Рокко.

Я сомневалась, ходила вокруг этой мысли несколько дней. Но увидев доказательства его жестокости, буквально выжженные на теле Маттео, оказалось достаточно. Он монстр. И мое нутро говорит, что именно он убил Адриану.

Работа за баром не дала мне новых зацепок. У меня есть только фотография девушки. И я не могу больше терять ни секунды, гадая не лежит ли в том ящике фото Адрианы, ожидая, когда его найду.

Стефано снова подходит к бару, я пытаюсь извиниться еще раз.

— Иди домой, Мелоди.

Аврора бросает на меня сочувствующий взгляд.

— Но...

— Сегодня от тебя никакого толку, — перебивает он. — Иди домой. Завтра вернешься с ясной головой.

✽✽✽

Не буду повторять ошибку и пытаться пробраться в кабинет Рокко, пока клуб открыт. До закрытия Firenze еще несколько часов, так что я еду к Маттео.

Он должен был заехать за мной в конце смены, но раз ушла раньше, чем планировала, вызываю такси. Уже собираюсь написать ему, что еду, когда замечаю пару пропущенных вызовов от брата.

Мы с Тьяго не разговаривали уже несколько недель, и я также не выходила на связь с Артуро, его заместителем. Я называю его своим куратором, что иногда вызывает у него улыбку. А это, надо сказать, почти чудо, учитывая, насколько он серьезный.

Тьяго, должно быть, беспокоится обо мне, но у него свой путь, а у меня свой. Вместо того чтобы перезвонить, отправляю ему короткое сообщение. Боюсь, что он либо объявит о том, что устроил мой брак, либо, еще хуже, выпытает у меня правду, а потом ворвется в Firenze в нелепой попытке спасти меня.

Я не смогу вечно избегать Тьяго, особенно теперь, когда он вернулся в Лондон. Но надеюсь, что его темпераментная невеста надолго отвлечет, хотя бы до тех пор, пока не получу ответы. В конце концов, сегодня вечером я точно должна их получить.

Такси высаживает меня у входа в здание. Охрана пропускает без вопросов, даже несмотря на то, что раньше я всегда заходила только через частный вход на парковке.

Лифт открывается в короткий коридор, упирающийся в запертую дверь. Лишь оказавшись перед ней, осознаю, что так и не предупредила Маттео.

Сомнение тут же скручивает живот, затягивая его в тугие восьмерки. Мы никогда не обсуждали, можно ли приходить без предупреждения, но он всегда сам привозил меня сюда. Он разозлится, что я просто заявилась? Я нарушу что-то своим неожиданным визитом?

Черт возьми. Валентина, соберись.

Сердце стучит где-то у самого горла. Я поднимаю руку и стучу.

Проходят долгие секунды, прежде чем дверь открывается и на пороге появляется Маттео.

По венам разливается предвкушение, сердце начинает бешено трепетать. Он без рубашки, на бедрах свободно висят зеленые спортивные штаны, точно цвета его глаз. Волосы взъерошены и влажные, несколько капель воды стекают по обнаженной груди, как будто он только что вышел из душа.

В его глазах на мгновение мелькает удивление, прежде чем губы расплываются в довольной улыбке. В ту же секунду мое беспокойство исчезает, растворяясь в одном биении сердца, прежде чем он хватает меня за запястье, втягивает внутрь, захлопывает дверь и прижимает к ней своим телом. Его предплечья опускаются по обе стороны от моей головы, словно создавая вокруг меня клетку.

Маттео наклоняется, его нос едва касается моего, дыхание обжигает губы, а в глазах тьма и голод. С тихим, почти облегченным выдохом он приникает к моим губам, подавляя бурю, что давно бушует во мне — не им вызванную, но только ему под силу ее утихомирить.

Я обвиваю руками его шею и выгибаюсь навстречу. Он низко, сдержано рычит, руки с жадностью хватают меня за бедра.

— Почему ты такой… — я ищу слово, чтобы описать, с каким отчаянием он меня держит. — Взвинченный?

Зарывается лицом в мою шею и прокладывает дорожку поцелуев, от чего тихо всхлипываю.

— Потому что ты здесь, — отвечает он, горячо выдыхая эти слова мне на кожу, будто сам не верит, что я настоящая.

— Я пришла рано…

— Слава богу, — выдыхает он с облегчением, прежде чем снова накрыть мои губы.

— Прости, что не написала заранее. Хотела, но отвлеклась.

— Когда ты постучала, я как раз думал поехать в Firenze, чтобы хотя бы посмотреть на тебя, вместо того чтобы бесцельно ждать здесь, пока ты закончишь. Идеальное совпадение, — он целует меня еще раз. — Даже лучше, чем могло быть.

Он говорит так искренне, будто для него это естественно. А я вынуждена напоминать себе, и учащенным ударам сердца, что это всего лишь слова. Мне не стоит искать в них смысл. И уж точно не стоит думать, будто все это что-то большее, чем просто игра.

— Почему ты пришла так рано? — наконец спрашивает Маттео.

— Стефано велел мне идти домой.

Он сказал идти домой… а я… пришла сюда.

О, Боже. Зачем я это сделала? И зачем только что сказала это вслух?

Замираю в ожидании и не удивляюсь, когда тело Маттео напрягается.

— Он перешел границы? — рычит он.

Я моргаю, смотря на него. На губах слабая улыбка, которую не в силах сдержать.

Маттео довольно выдыхает, и уверенно сжимает мое бедро.

— Нет, он ничего не сделал.

На его лице проступает беспокойство, он бережно касается моей щеки.

— У тебя был приступ паники?

Я качаю головой.

— Нет. Я просто все время ошибалась за баром. Думаю, еще один неверно приготовленный напиток, и Стефано отправил бы меня обратно к танцовщицам.

— Ни за что, — жестко отрезает Маттео.

— Боюсь, я не получу звание Сотрудника Месяца.

— Ну не знаю… ты в хороших отношениях с боссом, — улыбается Маттео, притягивая ближе. — Покажешь ему сегодня хороший перформанс, и он замолвит за тебя словечко. Он очень справедлив.

— Правда? — поддразниваю я, пока он ведет меня в сторону спальни.

— Ага. И, между прочим, очень симпатичный.

— Угу.

— И невероятно остроумный.

— И скромный?

— Чрезвычайно, — соглашается Маттео с очаровательной улыбкой.

Теперь моя улыбка расплывается во всю, как бы ни старалась ее подавить. Вместе с ней чувствую, как еще одна маленькая часть моей разбитой души исцеляется. Маттео медленно склеивает крошечные осколки вместе с собой так прочно, что вытащить его уже не получится.

Валентина

Взломать кабинет Рокко во второй раз оказалось куда проще. С нужными инструментами замок поддался вдвое быстрее, чем в прошлый раз.

Абсурдно, но за гордостью от проделанной работы где-то на заднем плане маячит чувство вины. Я нарушила обещание, данное Маттео, всего через несколько дней после того, как его дала. Как и в другие ночи, я уснула рядом с ним, уставшая после наших сражений под простынями. Но когда проснулась, не ушла сразу. Я задержалась в дверях, в конце концов, обернулась. Он лежал на животе, изуродованная кожа спины была на виду. Вид этих шрамов только укрепил мою решимость, и я ушла из его квартиры на твердых ногах.