Он двигается так резко, что даже не успеваю заметить. Мгновение назад он стоял в паре шагов от меня и вот уже его грудь прижимается к моей, а рука сжимает шею.

— Только через мой труп, Валентина, — рычит он. Его голос звучит, как удар хлыста, и использование полного имени только усиливает эффект. — Ты не послушалась, когда сказал держаться подальше от Рокко. Но теперь послушай. Позволь мне помочь. Позволь быть рядом, быть твоим партнером в этом, а не гнаться за тобой, чтобы успеть. Мне страшно представить, что было бы, появись я на пару минут позже.

Вдруг осознаю, что не имею ни малейшего понятия, как он вообще узнал, где меня искать… и что я нуждалась в спасении. Я ведь всегда ускользала из его квартиры посреди ночи.

— Как ты вообще узнал, где я? — спрашиваю я.

Что-то горячее и тяжелое загорается в его глазах. Мое сердце болезненно сжимается в ответ.

— Я следил за тобой. Думаешь, я позволял тебе ускользать из моей постели среди ночи, не удостоверившись, что ты добралась домой? — На его лице на миг мелькает улыбка, но тут же исчезает. — Я не видел Рокко в Firenze. Значит, он был там до нас. Когда ты не вышла, у меня появилось плохое предчувствие, и пошел искать. Так я тебя и нашел.

Его взгляд становится отстраненным, прежде чем глаза темнеют и сужаются, и я знаю, он заново переживает момент, когда нашел Рокко на мне.

Большая рука одержимо обхватывает мою шею.

— Я не стану тебя останавливать. Не буду мешать и вмешиваться — вот мое обещание. Но позволь мне помочь. Позволь защищать тебя, чтобы мне больше никогда не пришлось видеть того, что увидел сегодня. — Большой палец вновь начинает рисовать круги на пульсирующей точке, и по моему телу прокатывается волна дрожи. — Ты должна знать, что я стал безоговорочно зависим от твоего выживания, cara mia, — тихо говорит он.

Тепло разливается в животе, и мое сердце предательски сжимается.

— Я не могу просить тебя об этом, Маттео.

Он хмурится.

— Просить защищать тебя?

— Просить расследовать дела твоей собственной семьи. Ты же понимаешь, что это значит — помочь мне, да? — Я бросаю взгляд на тело Рокко, лежащее в десяти метрах от нас. — Он заслужил смерть. Но он все равно был тебе кровным братом, и ты не должен был в этом участвовать. Я не могу просить тебя снова и снова предавать свою семью ради меня, особенно когда между нами... то, что есть.

Маттео молча смотрит мне в глаза. Долго. Я никогда не встречала человека, который смотрел бы так пристально, будто способен одним лишь взглядом определить всю суть человека. Вдруг отчаянно хочу, чтобы он увидел то, что ищет во мне.

— Возможно, ты мне не доверяешь, Лени. Но я тебе доверяю. Доверяю настолько, что отдаю тебе силу уничтожить меня.

Он говорит, что не доверяю ему, но, похоже, даже не заметил, как давно не произносила «Pavona».

— О чем ты? — шепчу я.

Его взгляд пронзает насквозь.

— У тебя уже есть эта сила, — говорит он. И, не давая мне задать вопрос, продолжает: — Ты не просишь меня делать то, чего я уже не делаю. Потому что последние десять лет я планировал свергнуть свою семью и занять место во главе Фамильи.

Я с шумом втягиваю воздух от потрясения, но Маттео не останавливается.

— В отличие от брата, я не получил права управлять Фамильей по наследству. Мне пришлось заслужить все, начинать с самого дна и шаг за шагом подниматься до той позиции, которую занимаю сейчас. За последний год я саботировал действия своей семьи на каждом шагу, переманивал их лояльных союзников на свою сторону, создавал собственные альянсы, чтобы укрепить свое положение. Завладеть троном Рокко — это моя месть за все, что он сделал, Лени. Но стать Доном — это то, чего я хочу больше всего на свете. Я был рожден для этого, даже если отец никогда в это не верил. — Его взгляд смягчается, и он прикасается к моей щеке. — Рокко в любом случае должен был умереть, cara. Может, не сегодня, но скоро. Сегодня он подписал себе приговор, когда посмел прикоснуться к тебе. Так что не трать ни секунды на переживания из-за моих чувств к семье. Их расплата давно предрешена.

Маттео только что словно вскрыл себе грудь, вырезал сердце и отдал, чтобы я могла поступить с ним, как пожелаю. Это та власть, которую он мне только что дал. И я не понимаю, чем заслужила такое доверие.

— Почему ты мне это рассказал? — изумленно спрашиваю. — Ты ведь, возможно, только что поставил на карту свою жизнь.

— Я обещал, что заслужу твое доверие, cara. Я стараюсь.

Живот болезненно сжимается от его горячих слов.

Голова идет кругом от услышанного, но тревога за него перевешивает все остальное.

— Подожди. Когда найдут тело Рокко, ты ведь станешь первым подозреваемым?

Он смотрит на труп брата.

— Тот, кто убивает моих кузенов, сам того не зная, играет мне на руку. Смерть Рокко просто спишут на него, и подозрения на меня не падут. Какова бы ни была его цель — он расчищает мне путь, даже не осознавая этого.

Я с трудом сглатываю застрявший в горле ком, надеясь, что Маттео не заметит моей реакции. Он никогда не должен узнать, что за этими убийствами стоит Тьяго.

— Фамилья сейчас в таком плачевном состоянии, что мы на грани гражданской войны. Я знаю, что могу спасти нас. Но один не справлюсь. Вот почему... — Маттео замолкает. Впервые с начала разговора он выглядит неуверенным. Он тяжело сглатывает, его жесткий и отстраненный взгляд находит мой. — Вот почему мне нужно жениться на Марине.

Марина.

У нее есть имя. Такое красивое, наверно, как и она сама.

Я ненавижу это имя. Так же, как ненавижу ее.

Он только что признался, что планирует переворот, информация, за которую мой брат отдал бы многое, а все, на чем я могу зациклиться, так это имя его невесты.

Он возненавидит меня, когда узнает, кто я на самом деле. Кто мой брат. Насколько врала ему с момента нашей второй встречи. Так что имя этой девушки не должно иметь никакого значения.

Но имеет.

— Марчезани контролируют вторую по влиянию ветвь мафии после моей, — продолжает он. — И если мы объединимся, нас никто не сможет остановить. — Он качает головой. — Я не смогу стать Доном без этого союза.

На этот раз сердце сжимается по другой причине — от разочарования. Теперь я понимаю, почему он предупреждал меня не влюбляться. Его судьба и месть, к которой он шел десять лет, завязаны на этой помолвке.

Наивно и глупо, но на долю секунды позволяю себе поверить, что слышу в его голосе пустоту. Как будто, если бы у него был выбор, все могло бы быть иначе. Но это только мое воображение. Его слова — это болезненное, но нужное напоминание о том, что пора вернуться к реальности.

Наши отношения временные. Бессмысленно притворяться, будто все иначе.

— Я понимаю, — наконец говорю я.

— Ты понимаешь, — жестко повторяет Маттео. Его тяжелый взгляд требует от меня того, чего не должен, и на что не имеет права.

Я смотрю куда угодно, только не на него.

— Понимаю.

Молчание.

Он сухо усмехается и засовывает руки в карманы. Когда вновь смотрю на него, его темные, непредсказуемые глаза устремлены на меня.

Он смотрит так, будто хочет, чтобы я сказала что-то еще. Но он ведь не дал мне выбора.

Между нами висит напряженная тишина. Затем он выдыхает, словно сбрасывая все с себя.

— Я понимаю твою жажду мести моей семье, Лени. Я чувствую то же самое. У нас с тобой разные причины, но ярость пылает в нас одинаково. Так позволь мне помочь.

— А если моя месть встанет на пути твоей?

— Я умею подстраиваться, — он пожимает плечами. — Найти Адриану — вот что главное.

— Это моя цель.

Он медленно качает головой, и на губах появляется тень улыбки.

— Теперь это наша цель.

Валентина

Эмоции сдавливают горло от его слов. Я никогда не могла представить, что однажды окажусь здесь: у моих ног мертвый Леоне, а другой клянется помочь, несмотря на то, какой ценой это может для него обернуться.